Егор Клюка: Мои дела в волейболе идут в гору, а это моя главная цель

— Российский паспорт у тебя уже почти три года. Не жалеешь, что решился на этот шаг?

— Нет, конечно. Вы же видите: мои дела в волейболе идут в гору, а это моя главная цель. Я ведь и уехал в свое время исключительно из-за волейбола. Видел, что в России у меня есть хорошая перспектива для спортивного роста, и в конечном счете понял, что нужно что-то менять в жизни. К сожалению, дальше пришлось поступать так, как диктовали обстоятельства. 

— Ты искал возможность для переезда или тебе предложили?

— Предложили. Причем предложения были не только из «Факела» и не только из России. В основном общались дистанционно: по телефону звонили, письма писали. Несколько раз подходили лично. Но я как-то сразу выбрал для себя «Факел».

— Говорят, клуб не из бедных...

— Знаю, очень многие считают и пишут, что в Россию и я, и многие другие спортсмены уезжают только из-за денег. И в этом большая ошибка и проблема. Главная причина в том, что в России развитие игрока происходит гораздо быстрее. Для меня, например, это и вовсе была единственная причина, по которой я решился поехать. 

— Смена гражданства — обязательное условие профессионального роста?

— Изначально такой вопрос не стоял. И для меня это было достаточно трудным решением. Я всегда чувствовал и чувствую себя белорусом. Но мне пришлось сменить гражданство: так было надо. 

— Клуб поставил условие?

— Я сам это понял. С российским паспортом открывается гораздо больше возможностей. Например, в плане сборной. Да и бытовые вопросы решаются гораздо проще. К легионерам отношение изначально другое. Не говоря уже о том, что иностранец, чтобы его держали в российском клубе, должен быть достаточно именитым игроком. А я в то время был обычным молодым волейболистом: пришлось как-то решать проблему лимита на легионеров.

— Подготовка в Беларуси и в «Факеле» сильно отличается?

— Главное отличие в том, что в «Факеле» все очень хорошо организовано для роста молодежи. Поэтому, кстати, я его и выбрал. Изначально не смотрел на топ-клубы вроде казанского «Зенита». Хотя и звали. Я хотел попасть в систему, где мог бы расти вместе с такими же молодыми игроками. 

— Нечасто встретишь игрока, который настолько стратегически выверенно планировал бы свою карьеру...

— А куда мне торопиться? Я видел возможности для себя и пытался их использовать. Шаг за шагом. К тому же условия: молодежная база находится в Анапе — море, никаких лишних мыслей, зал и питание рядом. Никуда не ходишь, думаешь только о тренировках. В первый год я вообще нигде не был. Вся жизнь по графику «тренировка — покушать».

— Подозреваю, многих твоих ровесников такой график вверг бы в жуткую депрессию: ребята нередко даже жизнь на базе воспринимают как заключение.

— Да, мне было всего 16, но я понимал, что на данном этапе должен чем-то пожертвовать для своего роста. Этот период нужно было пережить, и я четко решил для себя, чего хочу. Сейчас-то я, понятное дело, не на базе уже живу.

— Кто-то из белорусских молодых игроков обращался к тебе за советом, как повторить твой путь?

— Нет, да и ответить им было бы нечего. Не существует универсального рецепта. И помочь им было бы сложно. Да, у меня остались в Беларуси хорошие друзья-волейболисты, мы общаемся. Я, бывает, даже сам предлагаю им какие-то варианты развития. Хочется ведь, чтобы у каждого в жизни появился шанс реализовать себя.

— Сам успел уже освоиться в России?

— Российская жизнь везде разная. В Москве один уклад, в Новом Уренгое все совсем иначе. К тому же обживаться особо некогда из-за постоянных перелетов. Они, конечно, и в мою бытность в молодежной команде были, но сейчас я понял, что раньше вообще не летал. Хотя тогда, помнится, думал, что это тяжело. Потом перетерпел, втянулся... В конце концов, многие люди на заводах за копейку работают, а мне все условия создали. 

— Новый Уренгой — интересный город?

— Вот очень правильное слово — интересный. Еще необычный, нестандартный. Там, например, невероятно холодно. Но при этом порой настолько же красиво. До Северного полюса недалеко, и из окна такие рассветы бывают видны! Северное сияние, опять же.

— Вызов в сборную России стал поворотным этапом в карьере?

— Да. Я о таком сюжете, кстати, особо не задумывался: он как-то сам собой образовался. Хотя я, конечно, не удивился. И обрадовался. Особенно тому, что не просто получил вызов, а доказал, что вызывали не зря.

— Главный тренер сборной России Владимир Алекно тоже белорус. Это упрощает отношения?

— Немного упрощает, конечно. Сразу нашли много общих тем, было интересно поговорить. Да и жизненные взгляды у нас во многом сходятся, хотя Алекно, конечно, уже очень долго не живет в Беларуси. В общем, вне тренировок общаться с ним приятно.

— А на площадке приходится «умирать»?

— Это необходимость, иначе ничего не выйдет. Но у Алекно вся работа «с головой». Всего в меру: когда нужно, нажмет, когда нужно — успокоит. Как-то удается ему сразу понять, кому и что нужно именно в данный момент. С молодых, кстати, он обычно больше требует. А мне так и вовсе на льготы рассчитывать не приходится. Тренер сразу сказал: «Раз ты белорус, тебе вдвое больше доставаться будет. И спрос будет соответствующий». Дескать, должен держать марку. Но я был готов, что придется доказывать и завоевывать свое место в команде. 

— В истории белорусского спорта уже было несколько прецедентов, когда сменившие гражданство и даже успевшие поиграть за сборные других стран игроки возвращались обратно. Судя по тому, что ты как-то сказал, что после окончания карьеры хотел бы жить в Бресте, такой вариант развития карьеры полностью не исключаешь?

— Жизнь — штука непредсказуемая. Я просто играю в волейбол. 

komashko@sb.by