Вольф Мессинг
— Корней белорусских у меня нет, но с Беларусью многое связывает. Часть сериала мы снимали здесь. Познакомился с вашими артистами. Должен отметить, что у вас прекрасная актерская школа. Поверьте мне как ректору училища имени Щукина.
— Кто особенно запомнился?
— У нас было несколько сцен с народным артистом Николаем Кириченко. Он вспоминал, как довольно долго работал в Бресте. С артистом Валерием Кащеевым. В массовках участвовали брестские артисты и минские. Есть эпизод, когда Мессинга попросили научить будущих контрразведчиков основам гипноза. Перед ним совсем молодые военные. Он «просканировал» каждого и понял, что их ждет гибель. Для этой сцены долго подбирали артистов. Это должны быть очень молодые, полные жизни лица, без следов какой-либо обреченности. Мне запомнились Петр Юрченков, Сергей Чуб, Алексей Сенчило. Других фамилий не запомнил. После съемки мы с ними хорошо посидели.
— Как вы попали на роль Мессинга?
— Как видите, я не красавец, но, как говорят, есть во внешности что-то загадочное. Мне нравятся слова Альберта Эйнштейна о том, что самое глубокое переживание, выпадающее на долю человека, — ощущение таинственности. Говорили, что похож на Вольфа, да еще умею придавать своим героям демонические черты. Хотя в фильме старался это смягчить. Телепатия, гипноз, парапсихология до сих пор мало изучены. Мессинг читал чужие мысли. В определенном смысле и актерская работа предполагает сосредоточенное наблюдение. На самом деле мы с Вольфом не похожи. Я часто улыбаюсь, а у него было зловещее выражение лица. Особенно трудны были сцены погружения в ясновидение. Я не ждал популярности, но она пришла. После роли Мессинга меня стали узнавать на улице и подходить с вопросами о будущем как к Мессингу. Я стал стесняться ездить в метро. Мессинг нес информацию о любви и чести. Именно на это я делал упор в работе.
— А героев вы играли?
— Было дело. В молодости. Знаменитого Казанову в спектакле по Марине Цветаевой, Шопена играл. Дон Жуана. За Незнамова в «Без вины виноватые» получил Государственную премию. А так все больше характерные роли. Старался все немного преувеличить и найти легкую пародийность. Тогда зрителю смотреть интереснее.
Про Петра Фоменко
— Вы 17 лет играли Германа в «Пиковой даме». Это был полноценный спектакль Петра Фоменко. А сейчас на сцене «Пиковую даму» делаете в одиночестве. Привезли в Брест моноспектакль. От себя добавлю, что не ожидала такого погружения в мир повести Пушкина, которое на полтора часа так захватывает зрителя, что не продохнуть. Настоящий мастер-класс владения словом и образной природой театра. Как будто прочла всю повесть, увидев и Лизоньку, и старую графиню. Играете в обычном хорошо сшитом костюме, красном пуловере. Никакого перевоплощения, а кажется, что погружаешься во времена написания повести.
— Фоменко был выдающимся режиссером. Очень образованным в области философии, истории, музыки. Я счастлив, что работал с ним, хотя рядом с этой личностью ощущал себя серостью. Мы встретились в работе в 1983 году. Петр Фоменко и мои учителя-вахтанговцы учили нас, что надо окружать себя шедеврами, чтобы становиться выше (один из таких шедевров Пушкин) и чище. Учили смотреть хорошие картины, слушать глубокую музыку, читать талантливую литературу. В репертуаре нашего театра имени Вахтангова у меня каждый месяц кроме обычных спектаклей свой чтецкий. Либо «Пиковая дама», либо другие хорошие повести и стихи.
Скажу про свой костюм. Сегодня Вахтанговский театр, выпуская большое количество премьер, заказывает пошив костюмов в специализированных мастерских. У нас есть своя мастерская и свои мастерицы, которые контролируют процесс. Важный показатель их работы — безупречные костюмы, которые являются составной частью художественного образа любого спектакля. Наш художественный руководитель Римас Туминас строго следит за этим.
Про Римаса Туминаса
— Евгений Владимирович, позволю себе небольшое отступление. Театральные люди Беларуси знают, что наши соседи литовские режиссеры успешно покоряют Москву. Сейчас гремит имя Римаса Туминаса, возглавившего театр имени Вахтангова. Пару лет назад он задумал поставить античную трагедию «Царь Эдип» на площадке античного театра в Греции с вахтанговскими актерами. После «Эдип» переехал в Москву и идет в театре по сей день. Евгений Князев играет оппонента главного героя, непокорного прорицателя Тиресия. В Греции не принято хлопать до окончания спектакля. Но Князеву аплодировали. Его Тиресий полон хитрости, иронии, полубезумия. Он произносит длинный монолог с проклятиями, утверждая, что на его стороне боги. Он и сумасшедший старик, и пророк одновременно. Думаю, что вам как актеру очень помогла киноработа «Вольф Мессинг».
И еще. Пока не удалось посмотреть свежую премьеру театра «Горячее сердце». Эту пьесу А. Островского редко ставят. Тем интереснее отзывы в прессе. Вашу работу все хвалят. Приведу несколько фрагментов из московских газет:
«Режиссер устроил площадный театр с намерением уйти от театра традиционного. В своих намерениях он свел фарс, гротеск, драму, абсурд, реальное с нереальным. Наивный театр сочетал с психологическим. Спектакль получился театральный, с яркими актерскими работами. На первом месте колоритнейший городничий — Евгений Князев. Очень интересный и новый для него образ. Весь такой революционно настроенный, в кожанке, но… с каким-то смешным дефектом речи».
После вашего строгого Германа из «Пиковой дамы» трудно представить вас в такой острохарактерной роли. Наверное, спектакль не в стиле вашего гуру Римаса Туминаса?
— Совсем не в его стиле. Но кто решил, что Вахтанговский театр должен быть с литовским акцентом? У нас с успехом играет известный юморист Александр Олешко спектакли для маленьких зрителей «Сказки под музыку». А еще вместе с нашим оркестром в сопровождении видеопроекций изящных рисунков, песочных шоу — сказки «Красная Шапочка» и «Аленький цветочек». Мы, вахтанговцы, очень разные.
О личном
— Расскажите какие-нибудь истории вашей жизни из театрального закулисья.
Брестский академический театр драмы.
— Никогда не забуду свой самый первый срочный ввод на заре карьеры. В 1982 году, когда меня приняли в театр, я тут же поехал на гастроли. Меня вводят в массовку «Ричарда ІІІ», где я стою с копьем. Дальше — переезд из Новосибирска в Томск, а там выясняется, что на первом спектакле «Мистерия-буфф» артистов не хватает: Максакова с переломом ноги в больнице, другой задержался на съемках. И тогда Евгений Рубенович Симонов, руководивший в то время театром, решает ввести меня на роль Вельзевула. Учу текст чуть ли не в один день. А все артисты отдыхают, но из-за меня вынуждены приходить на репетицию — в летних платьях, в обуви на босу ногу.
А когда все загримировались и надели костюмы, выяснилось, что я половины людей узнать не могу. И еще понимаю, что не помню текста, первой реплики не помню. Поворачиваюсь к Казанской: «Алла Александровна, какая у меня первая реплика?» Она мне говорит: «Жень, ты выходи, говори первую реплику. Или ты все вспомнишь, или ничего не скажешь. Другого выхода у тебя нет». Мы вышли, и я не смог произнести ни слова. Шок, паника. Мне подсказывают. С горем пополам что-то сказал и бегом вниз, зарываюсь в занавес от стыда. Меня нашел Володя Иванов, вытолкал на сцену. После спектакля побежал собирать вещи, чтобы смыться. Меня вызвал Симонов: отругал, но сказал, что еще раз заставит меня играть этот спектакль. Только потом я узнал, что и Иванов, и другие артисты сказали ему, что если мне не дать еще раз шанса сыграть, я уйду из профессии.
— Да, круто. Из-за такой не зависящей от вас случайности могла поменяться вся жизнь. Чем сейчас гордитесь? Вы не только ведущий артист, но и ректор училища имени Щукина. А это административная работа.
— Я ректор художественного вуза. Это разница. У меня свой актерский курс. Сплошное творчество. А горжусь тем, что женат один раз и работаю в одном театре. Я давно живу с моей женой. Просто нашелся человек, от которого не надо уходить. Никто не покушается на мою зону. Никто не спрашивает, где был, куда пошел. Понимаем друг друга с полуслова. Это мне и для Мессинга пригодилось. Успех обязывает человека быть в хорошей форме. У меня строгий распорядок дня. Стараюсь вовремя ложиться спать, чтобы проснуться в 6 утра и почитать. Раньше актерам всегда предлагали выпить. Сейчас просят сфотографироваться. Я не поддаюсь.
— Не предложу вам ни того ни другого, потому что переполнена вашим творчеством, а это лучшее фото на память.
