Из жизни знаменитого советского спринтера Владимира ЛовецкогоТе негодяи, которые обокрали квартиру cеребряного призера Олимпиады 1972 года, наверное, даже не задумывались, что, помимо материальных ценностей, они отобрали у заслуженного спортсмена нечто гораздо большее — часть его жизни, кусочек души. «Год назад вынесли почти все медали, награды, барельефы из моей квартиры в Жлобине, — с горечью вспоминает Владимир Ловецкий. — Они у меня на самом видном месте были, постоянно смотрел на них, вспоминал... Они же мне силы давали, энергией подпитывали. А как–то вернулся домой — нет их. Словно вырвали из сердца кусок...»
Ловецкий достает пачку сигарет, закуривает и выпускает в потолок клуб сизого дыма. Курит молча, размышляет. О легкой атлетике и, в частности, об одной из самых престижных ее составляющих — спринте, он знает если не все, то очень многое. Талант, коих земля наша родит совсем нечасто, наш человек, способный в силу природного дара и потрясающей работоспособности на равных бороться с гораздо более одаренными в этом плане темнокожими спортсменами. Он был быстр как пуля... Хотя... Путь Ловецкого к успеху был тернист.
Он родом из Жлобина. Бегом стал заниматься в Светлогорске, где после окончания школы продолжал грызть гранит науки. В 1969 году переехал в Минск. Прогрессировал очень быстро, был приглашен в юниорскую сборную Союза, в эстафете 4 по 100 метров стал чемпионом континента. А в 1971–м выиграл международный взрослый турнир в Таллине, опередив всех сильнейших спринтеров страны... Именно в этот момент его поджидало первое жизненное испытание.
— На матчевой встрече СССР — США, которая проходила в Ричмонде, я сломался. Получил очень серьезную травму спины — со стадиона меня уносили на носилках. По возвращении на родину кое–как «залатали» и выставили на старт Спартакиады. В финальном забеге на 200 метров, моей коронной дистанции, мысль была только одна: стать в стартовые колодки. Спина разболелась до такой степени, что не мог ни согнуться, ни разогнуться — словно парализовало. Финишировал шестым с вполне приличным результатом и... вновь покинул арену на носилках, сам передвигаться не смог. Врачи однозначно заявили, что со спортом необходимо заканчивать. Расстроился, конечно, крылья на самом взлете подрезали...
Будь вы на месте Ловецкого, скажите: хватило бы духу, моральных и физических сил, чтобы не сломаться, не махнуть рукой, продолжить гнуть свою линию, невзирая на коварство судьбы и тупую, постоянно преследующую боль? Он смог. Массажист сборной СССР совет дал, скорее, из жизненного опыта, чем из медицинского учебника: «По нескольку часов в день, — сказал он, — надо висеть на турнике, плавать и побольше ходить, в том числе под нагрузкой: по болотам, лесам, пересеченной местности...» Владимир Николаевич вернулся в родной Жлобин. Рядом с домом построил турник. Привязывался к нему веревками и висел. Вокруг, конечно, собиралась дворовая малышня, посмотреть на «странного дядьку», а он просил их виснуть на нем, чтобы нагрузку увеличить. Пацаны с радостью соглашались...
— Болтался на перекладине до кровавых мозолей, — с какой–то печальной улыбкой вспоминает Ловецкий. — Еще по Днепру плавал. Из воды не вылезал, пока не чувствовал, что вот–вот утону. К тому же с детства был большим поклонником охоты. Возьму ружьишко и почапаю на весь день по болотам лазить, как было наказано. Через несколько месяцев получил телеграмму: вызывали на соревнования. Не поехал. Потом узнал, что из сборной меня отчислили...
А теперь представьте изумление тех чиновников, что принимали решение снять Ловецкого со ставки, когда спустя каких–нибудь полгода на зимнем первенстве СССР он установил лучшее достижение Союза, промчавшись стометровку за 10,4 секунды! В июле он еще раз подтвердил свой класс, завоевав «серебро» на 200 метрах, и услышал: «Готовься, поедешь на Игры в Мюнхен...»
— Картинки Мюнхена до сих пор, наверное, перед глазами мелькают...
— Еще бы! На 200 метрах дошел до четвертьфинала. Чтобы попасть в следующую стадию, нужно было занять минимум четвертое место. Бежал хорошо, уверенно, но на финише расслабился и «проиграл грудь». Смотрели фотофиниш, я оказался пятым. Так обидно было. Признаюсь, даже расплакался.
— А потом была эстафета 4 по 100 метров и медаль...
— Решили идти ва–банк — передавать палочку в падении, на грани риска, чтобы не снижать темп бега. Лидировали, но на последнем этапе при передаче эстафеты Юрий Силов врезался в Валерия Борзова, который побоялся рисковать и чуть притормозил. Мгновения были потеряны, мы оказались лишь вторыми. Потом, кстати, в произошедшем обвинили всех, кроме самого Борзова... Он фигурой тогда был...
— До какого года вы выступали?
— До 1978–го.
— А почему же тогда вас не было на Олимпиаде в Монреале?
— Снова травма. Накануне Игр порвал мышцу задней поверхности бедра. Для спринта нет повреждения ужаснее. Мышца рвется, и восстановить ее полностью нереально.
— Вас как–то проводили из большого спорта?
— О чем вы говорите? Ухода словно никто и не заметил. 10 лет работал тренером в Гомеле. Сильно разочаровался. Чтобы вывезти своих воспитанников на международные соревнования, надо было «давать на лапу» московским тренерам. Без взяток с тобой и разговаривать никто не хотел. У меня был ученик — Александр Кныш. Он выигрывал многие международные соревнования, но мне никаких званий за его успехи не дали. После того как я завершил тренерскую работу, Кныша передал другому специалисту. Уже при нем Саша выиграл Спартакиаду народов СССР, и этому тренеру дали «заслуженного». А я никогда не гнался за званиями — скромный, наверное, человек по жизни. Вот и сейчас сижу себе тихонько, поэтому, видно, все меня и забыли...
В конце 80–х Ловецкий окончательно ушел из спорта, подался в бизнес, который в те перестроечные времена только зарождался. Собрал пять бригад строителей и занялся декоративной лепкой из гипса. «Раскрутился», — как он сам говорит, но потом бизнес перестал быть прибыльным, и известному советскому спринтеру вновь пришлось сворачивать с накатанной дороги: он занял должность коммерческого директора на Слуцком консервном заводе.
— Вам нравилась такая жизнь после бурной спортивной?
— Нравилась — не нравилась, а кушать–то хочется. Не так уж и много вариантов трудоустройства было. А так хоть зарплата стабильная.
— А почему же вы тогда вновь вернулись в родной Жлобин?
— А я всегда об этом мечтал. Сколько можно уже скитаться? Четыре года вот работаю здесь в ФОКе строительно–монтажного треста.
— А какая должность у вас?
— Ведущий специалист. Звучит? А между тем штат у меня — четыре вахтера и две уборщицы. Хожу, смотрю, где болтик какой закрутить, дверь поменять, стену покрасить — вот мои обязанности. Но ничего, уж столько испытаний на мою жизнь выпало: супруга умерла в 33 года, остался сын. Растил его один с 12 лет. Сейчас он живет со мной и никуда не хочет уезжать. Прорвемся. Без работы, надеюсь, не останусь. Пойду в спортивную школу, если что, детей бегу учить... Самое обидное — никто не приглашает. Никому я не нужен! А ведь знают, что в Жлобине живет серебряный призер Олимпиады. Хоть бы в качестве консультанта на тренировки позвали...
— Знаю, в Жлобине проводится традиционный легкоатлетический турнир памяти олимпийцев, часто ли на нем зажигаются новые звездочки?
— Не хочу накаркать, но думаю, что скоро турнир «умрет»: инвентаря никакого, стадион — в ужаснейшем состоянии, дорожки безобразные. Какие тут результаты? А у нас ведь такие традиции в Жлобине...
Решил съездить вместе с Владимиром Николаевичем на «расхваленный» стадион. Что сказать? Не преувеличил олимпиец. Беговые дорожки не то что для бега не приспособлены — по ним и ходить–то опасно, словно после бомбежки какой. Заметьте, при этом турнир, проходящий в Жлобине, имеет серьезный республиканский статус. Местное безразличие? Неужели трудно сделать так, чтобы эти «руины» вновь стали стадионом и на нем — почему нет? — растил здоровое поколение будущих чемпионов серебряный призер Олимпиады Владимир Ловецкий...
Справка «СБ»
Владимир Николаевич Ловецкий. Родился 26 октября 1951 года в Жлобине. Мастер спорта международного класса. Серебряный призер Олимпиады в эстафете 4 по 100 метров (1972 г.), чемпион СССР (1972 г.), чемпион Европы среди юниоров (1970 г.), серебряный призер Универсиады (1973 г.). Награжден грамотой и Почетной грамотой Верховного Совета БССР.
Фото автора.
