Первые белорусские олимпийские чемпионы Сергей Макаренко и Леонид Гейштор идут по жизни разными дорогамиКаждый четвертый... Зловещие, леденящие душу слова... Они выжили. Два маленьких мальчика: брестчанин Сережа Макаренко и гомельчанин Леня Гейштор победили смерть во время Великой Отечественной войны, чтобы в будущем покорить мир, стать олимпийскими чемпионами...
«Отец мой был офицером, — вспоминает Сергей Лаврентьевич Макаренко. — Мы переехали в Брест из Украины. Когда началась война, папа сражался в Брестской крепости. Там он и сложил голову. Мне тогда было четыре года. Когда фашисты взяли Брест, начались карательные операции. Мама всячески старалась скрыть, что мы — семья советского офицера, иначе казнь была бы неизбежной. Она все время уверяла захватчиков, что папа был железнодорожником. Документы все уничтожила, оставила только одну карточку... Но в концентрационный лагерь мы все же попали. Он находился на окраине Бреста. Забрали нас ночью. В дом ворвались немцы с криками: «Одевайтесь! Вещей с собой не брать!» Разрешили прихватить только маленький узелок с самым необходимым. Затолкали нашу семью — маму, меня и двух братиков — в битком заполненный грузовик. Поехали... Примерно через час машина остановилась... и все. Вокруг колючая проволока, фашисты с автоматами, собаки... Но в заключении мы пробыли недолго — сбежали. В лагере была небольшая канализация. Трубы, размером примерно с автомобильный руль, выходили за территорию лагеря, в канаву. Я и братья были маленькими, исхудавшими от голода, и мы легко могли в них пролезть. Когда мама однажды заметила, что ползаем по этим трубам, она придумала план, как нам спастись. И вот мы решились на побег. Мама подошла к охране и попросила выпустить за хлебом. Долго убеждала фашистов, что никуда она не денется, ведь в лагере три ее маленьких сына. Наконец–то «уговорила» фашистов с помощью золотого колечка. Как только мы увидели, что маму выпустили, сразу же нырнули в трубу канализации. Когда вылезли, мама уже ждала нас в канаве. Вот так мы и сбежали. Сразу же отправились на хутора, находившиеся недалеко от Бреста. Там и пережидали, пока не прошел фронт... А как–то утром встаю — тихо: ни выстрелов, ни взрывов. Немцы отступили. В 1944 году вернулись в Брест, город был совершенно пустой, весь в руинах. Советские власти предложили выбрать любую квартиру. Но мама, надеясь на возвращение отца, не стала менять место жительства. Поселились в халупке на окраине. Папа так и не вернулся...
«Во время войны нашей семье повезло, — рассказал Леонид Григорьевич Гейштор. — После оккупации Гомеля как–то к нам в дом ворвались немцы. Выгнали всю семью на улицу. Там стояла огромная колонна пленных. Фашисты погнали нас в «полонку». Чудом нашу семью оставили в какой–то деревне, даже не знаю почему. Там и жили до освобождения Гомеля. Голод был невероятный. Ели то, что сейчас в мусорку выбрасываем. В ноябре 1943 года освободили Гомель. Мы вернулись в город. Пошли к нашему дому, а он полностью разрушен, как и весь город. Поселились на берегу реки. Тяжело очень было в то время — мама пятерых детей тянула».
— Что еще помните из того времени?
С.М.: Начало боевых действий в Бресте. Когда стали стрелять, мама в панике взяла нас и побежала, сама не зная куда. Ее остановила женщина–дворник, привела в чувство и отвела нас в погреб. Сидим в этом «бомбоубежище», а над нами снаряды взрываются, земля трясется, штукатурка сыплется... Врезалось в память зарево Брестской крепости, из окна нашей квартиры видел, как она горела... Огромный страх испытал при расстреле евреев. Их даже никуда не вывозили из города. Полицаи выкопали огромную яму, поставили людей на край и убивали, убивали, убивали...
— Сергей Лаврентьевич, Леонид Григорьевич, когда и как вы стали заниматься греблей?
С.М.: Халупка наша находилась возле реки Мухавец. Мы с друзьями постоянно бегали купаться, кататься на лодках. На реке была лодочная станция, относящаяся к обществу «Спартак», и как–то там появились новые лодки: байдарки и каноэ. Мне очень понравилось каноэ. Стал заниматься этим видом спорта.
Л.Г.: Жил в Гомеле на берегу реки Сож. В 1955 году двое моих знакомых приехали на каноэ–двойке, и я попросил у них лодку. Они дали. Поплыл. Мимо прошел лопастный пароход, я попал на волну и перевернулся посреди реки. Кое–как добрался до берега... Но, несмотря на случившийся конфуз, был безмерно счастлив, очень уж понравилась новая лодка. Через два дня пошел в спортивное общество «Водник» записаться в секцию гребли на каноэ. Не приняли по состоянию здоровья. Но через неделю вновь отправился в «Водник», на этот раз добился своего — меня взяли. Сразу же выдали лодку. Никто ничего не показывал, не рассказывал, как грести. Полтора месяца потренировался. Этого времени хватило для победы на соревнованиях Гомеля и Гомельской области на километровой дистанции. Совсем скоро призвали в армию. Служил в Башкирии. Стал чемпионом этой автономной республики по гребле на каноэ. Вернулся в Гомель в январе и на следующий день вечером пошел в «Водник» за лодкой. Возвращался в половине пятого, люди таращились на меня: дурачок какой–то, зимой с лодкой. А я действительно тренировался всю зиму в полынье. Первый раз очень страшно было. Помню, мальчик какой–то подбежал ко мне и спросил: «Дяденька, а ты не перевернешься?» Не перевернулся...
— Когда вы впервые вместе сели в лодку?
С.М.: В 1959 году. У Леонида был совсем молодой напарник, и он по регламенту не мог выступать на 10–километровой дистанции. Посадили меня. У нас сразу получилось — пошла лодка. На Спартакиаде СССР выиграли 10–километровую дистанцию. После этого нас взяли в состав сборной Союза, и мы стали готовиться к Олимпийским играм.
Л.Г.: До отъезда в Рим мама Сергея
прислала письмо моей маме. В нем было написано: «Я горжусь, что мой Сергей сидит в лодке с вашим сыном. Обязательно схожу в церковь, поставлю свечку и помолюсь за обоих». Маме моей потом снилось, что я стану олимпийским чемпионом.
С.М.: Отборочные соревнования к Олимпиаде практически все выиграли, но нас сильно притесняли: молодые, неизвестные, мол, куда таких на Олимпиаду? К счастью, наши отличные результаты все–таки не проигнорировали, и в Риме мы сотворили сенсацию: «привезли» серебряным призерам, итальянцам, целые 3 секунды на километровой дистанции! После победы я ничего не чувствовал, кроме усталости. Лишь потом осознал, что сделали великое дело. Все руководство нас поздравляло, даже Хрущев!
Л.Г.: Перед финишем Сергей едва не вывалился за борт. Я продолжал грести, а когда завершили гонку, у меня искры из глаз посыпались. После финиша, кстати, Макаренко во второй раз чуть не упал из лодки. Говорю ему: «Положи весло плашмя, успокойся!» Во время награждения я заплакал, непроизвольно... За хорошее выступление советское руководство сделало нам своеобразный подарок. Оно не отправило нас на родину, а разрешило досмотреть Олимпийские игры до конца.
С.М.: В плане спорта отношения у нас были хорошие. Понимали друг друга с полуслова, оба очень трудолюбивые, всегда шли навстречу, помогали друг другу. А вот личные отношения у нас не заладились. Мы были с Леонидом разные, с противоположными взглядами на жизнь. Мы никогда не были близкими, закадычными друзьями.
Л.Г.: После Олимпиады нужно было ехать на встречу с молодежью Рима. Перед отъездом Сергей подошел ко мне и сказал: «Мы выиграли благодаря мне!» Мне так обидно стало, и на встречу я не поехал. С того времени у нас не самые теплые отношения.
— Когда вы завершили карьеру?
Л.Г.: Наша пара распалась в 1967 году, а уже через год закончил выступать. Правда, в 1969 году хотел последний раз выступить вместе с Макаренко. В том году чемпионат Европы проходил в Москве. Позвонил Сергею и предложил: «Давай с тобой выступим в паре в последний раз». Он отказался. Еще во время выступлений, в 1964 году, закончил техникум, а в 1969–м получил диплом Гомельского государственного университета. Потом 7 лет работал в вузе старшим преподавателем. Позже начал тренировать в детско–юношеской профсоюзной спортивной школе. Так всю жизнь там и проработал. В следующем году будет уже 30 лет. Если честно, даже никогда не думал заниматься чем–то другим. Свою работу очень люблю. С пацанами иногда на тренировках сажусь в лодку, и так тепло на душе становится...
С.М.: В 1969 году приехал на сбор в команду Союза как спортсмен. А у меня спрашивают, чего я с веслом. Главный тренер Александр Силаев вызвал меня и спросил, согласен ли я быть наставником. Ответил положительно. Он мне выделил моих же бывших напарников в группу, и я начал работать. Почти два года трудился в сборной Союза, а потом пригласили в Группу советских войск в Германии. Ставки в сборной СССР у меня не было. Приехал домой, рассказал жене. Она безапелляционно заявила: едем и все, вплоть до развода. Дал согласие. Тут же пришел вызов из Германии, и мы уехали. Отработал в ГСВГ четыре года, хотя предлагали остаться там навсегда. Условия в ГСВГ были хорошие. Вернулся в Белоруссию и начал тренировать сборную нашей страны. С 1975 до 1989 года возглавлял национальную команду. Мы готовили кандидатов для сборной СССР. Работал со всеми: взрослыми, юношами, юниорами и даже школьниками. Огромное количество наших спортсменов находилось в сборной Союза.
— Вы не жалеете, что уехали из Германии?
— Нет. Там мне не у кого было учиться. А нужно было набираться тренерского опыта, поэтому и уехал в сборную Белоруссии. В финансовом плане я, конечно, потерял. Но тут была перспектива...
— Леонид Григорьевич, вы никогда не думали тоже уехать работать за границу?
Л.Г.: Я не мог. Был практически невыездным. С огромным трудом всегда получал разрешение даже для участия в соревнованиях. Это, наверное, из–за фамилии моей. Ко мне вообще плохо относились. В сборной СССР, например, у меня была стипендия меньше, чем у Сергея, а ведь был загребной... В 1965 году нужно было ехать на чемпионат Европы, а меня не выпускали... Побывать в свое удовольствие за рубежом удалось только в 1996 году. Тогда Министерство спорта выделило мне средства для поездки на Олимпиаду в Атланту. За это огромное спасибо.
— Вы женаты?
С.М.: Сыграл свадьбу в 1961 году. В Бресте меня как–то пригласили на вечер культуры в музыкальное училище. Там и познакомился со своей суженой, с которой и прошел всю жизнь.
Л.Г.: Был женат... Не будем об этом... После университета вступил в брак. Есть сын. Он мастер спорта по гребле на каноэ. Вот вы сейчас заговорили о жене... А чего говорить, если всегда я бедным был, а женщинам деньги нужны...
— Чем вы занимаетесь сейчас?
С.М.: Производством лодок. Идея появилась после распада Союза. Тогда решил поставлять лодки белорусским спортсменам. Нашел состоятельных людей, которые взялись за это дело. Сегодня лодки пользуются большим спросом.
— Когда вы вышли на пенсию?
С.М.: В 1994 году после возвращения из Индии, где я тренировал сборную. Размер пенсии — 250 тысяч. А мне надо купить лекарств на 200 тысяч. За что жить? Пока здоровье есть, бегаю, кручусь, а если завтра слягу? Тогда все, жизнь остановится!
Л.Г.: В 1996 году. Пенсия — 300 тысяч, зарплата в ДЮСШ примерно столько же. Тяжело. Так что стараюсь работать, пока есть силы...
Досье «СБ»
Сергей Лаврентьевич Макар
енко. Родился 11 сентября 1937 года в Кривом Роге (Украина). Заслуженный мастер спорта. Чемпион Олимпийских игр (1960 г.), чемпион мира (1963 г.), двукратный чемпион Европы (1961, 1963 гг.), многократный чемпион СССР (1959 — 1963 гг.). Заслуженный тренер БССР. Заслуженный деятель физической культуры и спорта БССР. Награжден орденом «Знак Почета».
Досье «СБ»
Леонид Григорьевич Гейштор. Родился 15 октября 1936 года в Гомеле. Заслуженный мастер спорта. Чемпион Олимпийских игр (1960 г.), чемпион мира (1963 г.), двукратный чемпион Европы (1961, 1963 гг.), многократный чемпион СССР (1959 — 1963 гг.). Заслуженный тренер БССР. Заслуженный деятель культуры и спорта БССР. Награжден орденом «Знак Почета».
