Владимир Писаренко вырастил сотни музыкантов, ни разу не увидев ни одного из них
Ему 62 года. Он работает преподавателем по классу баяна и аккордеона в Рогачевской детской школе искусств. Женат. Вырастил дочь, посадил сад. Отпуск проводит на даче, где рубит дрова, растапливает камин, чистит и варит картошку. От тысяч обычных людей его отличает лишь одно: он ничего не видит. Чтобы узнать о том, как человек становится сильнее обстоятельств, корреспондент «Р» отправилась в гости к Владимиру Степановичу.
Конкурс на подпись
В детской школе искусств его кабинет нахожу быстро, стучусь.
— Заходите, мы с Никитой уже заканчиваем, — приглашает наставник, протягивая мне руку для приветствия.
На первый взгляд, урок особенного учителя ничем не отличается от стандартного занятия.
— Бывает, дети и по месяцу не замечают, что я не вижу, — на минутку отвлекается Владимир Степанович. — Не обходится и без курьезов. Помню, сразу после училища я работал в поселке Белицк Рогачевского района, где параллельно с занятиями в музыкальной школе вел пение. Как-то вызываю ученика, он рассказывает текст песни, а голос звучит неестественно, словно «ударяясь» о страницы. Я говорю: «Положи книгу». И тут дети неожиданно загудели: «Нет, ну он точно видит!» А вообще, мы с учениками обычно сразу понимаем друг друга.
Никита последний на сегодня раз растягивает меха аккордеона и торопится на улицу к друзьям.
— Я тоже не могу сидеть на месте, — говорит собеседник, расставляя вдоль стены стулья, на которых они с учеником только что сидели. — Кроме занятий в Рогачеве, три раза в неделю веду уроки в агрогородке Заречье, куда езжу на маршрутке.
— За город? — удивляюсь.
— Со мной ездят четыре молодые учительницы, которых я курирую. Чем не стимул? — шутит Владимир Степанович. — Хотя на самом деле, исключая зиму, я весь год живу на даче, откуда до Заречья — 10 минут. К тому же по дачному поселку я легко передвигаюсь без сопровождения.
Замечаю, что на столе лежит книга, написанная шрифтом Брайля.
— Это мои ноты. У меня таких сборников штук триста, в бытность Союза выписывал их из Москвы. Сейчас покажу, — учитель подходит к шкафу, достает одну из книг и проводит пальцами по шершавой странице. — Альфред Мирек, «Школа игры на аккордеоне». Толстая, правда (как два тома «Войны и мира». — Прим. авт.)? А со стандартными нотами — тоненькая.
Планы занятий Владимир Степанович пишет Брайлем, затем диктует жене или дочке, и они переписывают их в журналы. А росписи ставит печатью — она у него хранится в коробке с надписью «Подушка штемпельная». Кстати, дети в дневники оценки ставят с его слов сами, он им доверяет.
— И не хитрят? — интересуюсь.
— Всякое бывает, это же дети. Порой звоню родителям и спрашиваю: «Ваш сын занятие пропустил, потому что приболел?» А они мне: «Как пропустил? У него же сегодня восьмерка стоит!» Для таких случаев я помню домашние и мобильные номера всех родителей своих учеников. Хотя, знаете, с детьми мне везет. В первый год работы занимался у меня такой мальчишка — Витя Исаков. Так он мне при необходимости помогал в школу добираться. После уроков мы садились на велосипед — он на раму, а я крутил педали — и ехали. Однажды, правда, нас милиция остановила. Начали ругать, мол, что вы вдвоем на одном велосипеде катите. А мне неловко признаваться, что я ничего не вижу, говорю: «Простите, спешим». Милиционер не успокаивался: «Сейчас колеса спущу». К счастью, по этой же дороге ехал главврач местной больницы. «Вы что, не замечаете, что он незрячий?» — возмутился он. Милиционеры, конечно же, нас отпустили.
«Приехал министр сельского хозяйства»
— А как вы потеряли зрение? — меняю тему разговора.
— С четвертого класса я стал плохо видеть. В пятом начал заниматься в спецшколе, где одна учительница посоветовала мне учиться музыке. Кстати, мой первый наставник тоже ничего не видел, — вспоминает собеседник. — Увлечение переросло в профессию. Диплом я получал в Курском музыкальном училище-интернате для слепых. На четвертом курсе, тогда мне было 19, зрение пропало.
— Радует, что хороших людей у нас немало, — поддерживаю разговор.
— К счастью, многие из них мои друзья. У меня никогда не было проблем, как куда-то добраться. Если у жены или дочки вдруг не получается встретить или провести, выручают товарищи. В 1970-х мы с супругой переехали в Рогачев. Мой тогдашний сосед в это время был водителем у начальника сельхозпредприятия. На обед он приезжал на служебной «Волге» и перед тем, как поесть, отвозил меня в школу. Коллеги шутили: «Приехал министр сельского хозяйства».
— А почему не культуры?
— На крыле машины большими буквами было написано: «Сельхозтехника», — поясняет собеседник. — Что-то мы засиделись. Идемте домой, познакомитесь с моей Людмилой Сергеевной.
Пока я собираю вещи, Владимир Степанович достает из шкафа пальто и по-джентльменски подает его мне.
…Людмила Сергеевна и дочка Наталья с порога приглашают нас за стол.
— А как вы с Владимиром Степановичем познакомились? — спрашиваю.
— Я приехала в Белицк по распределению, — отвечает Людмила Сергеевна. — Записалась в самодеятельность, где и встретила Володю.
— Он в это время уже ничего не видел?..
— Но я на это не обращала внимания. Володя очень добрый, трудолюбивый, жизнерадостный, — продолжает собеседница. — Его сложно не полюбить.
— С такими качествами у вас, наверное, от девушек не было отбоя? — шутя, обращаюсь к Владимиру Степановичу.
— Да, было такое, но Люда у меня самая лучшая и голос у нее очень красивый, — смеется он. — Я постоянно играл в самодеятельности. Помню, в шесть вечера за мной заезжала колхозная дежурная машина, и мы отправлялись в деревенский клуб. После репетиций домой возвращался около полуночи. А однажды машина, на которой меня подвозили, сломалась, так мы с хлопцами и девчатами до пяти утра пели.
— А еще он у нас шутник, — говорит дочь Наталья.
— Я просто стараюсь видеть в жизни больше положительных моментов, — поясняет отец. — Как-то мы с племянницей догоняли автобус. Запрыгивая в него, я случайно толкнул какого-то мужчину. Тот упал и как закричит: «Ты что, слепой?!» А я отвечаю: «А как вы угадали?» В общем, мы вдвоем рассмеялись.
Когда я ехала в Рогачев, то волновалась, чтобы во время беседы вдруг не возникло неловких пауз или непонимания. Разговор же оказался очень позитивным и легким, а мой собеседник — одним из самых жизнерадостных людей, которых доводилось встречать.
На снимке: Никита ЛЕОНЕНКО занимается у особенного учителя уже четвертый год.
Фото: Екатерина ПАНТЕЛЕЕВА
