Они будут последними, кто уйдет с войны
3. «Вам немцы за все заплатили…»
«Недавно мне в одной из организаций, — поделился с редакцией бывший малолетний узник минчанин Валерий Федорович (свою фамилию он попросил в газете не называть), — заявили: «Вам немцы за все заплатили, так что нечего обижаться». Слова прозвучали, как плевок в душу. Откуда чиновнику, родившемуся после войны, знать, за что мне заплатили немцы?!
…Били маму. Я кричал и плакал. Потом били меня. Я уже не кричал. Мама закрывала глаза. Той же палкой били по глазам маму.
Мне было пять лет. Я все помню.
В самый канун войны в мае 1941-го моя бабушка из Осиповичского района приехала в Минск лечить ноги. В то время мама открывала первый в Союзе опытно-показательный деткомбинат (совмещенные ясли и сад). Видя, как трудно приходится маме, бабушка уговорила отпустить меня на лето в деревню.
1 июня деткомбинат выехал на дачу в Ждановичи. На второй день войны немцы бомбили Минск, на четвертый были в Ждановичах. Многие родители не успели забрать детей. С первого дня войны прекратилось снабжение деткомбината. Воспитатели вечерами с рюкзаками и сумками расходились по домам, чтобы к утру хоть как-нибудь накормить голодных детей. Люди давали кто хлеб, кто стакан молока…
Но скоро эти поступления почти прекратились. Голодные дети смотрели в глаза воспитателям. Шел второй месяц войны. И тогда мама решилась идти в немецкую комендатуру.
Ее принял комендант. Выслушал. Затем сказал:
— Сегодня у ваших детей будет горячий обед.
Через неделю их перевезли в отремонтированное помещение пустующего детского сада. Выделили питание, медикаменты.
Так образовался детский приют под немецким патронажем. Быть может, кто-то будет мою маму осуждать, но она пеклась об одном – как спасти ни в чем не повинных детей.
По вечерам из леса приходили посланцы попавших в окружение красноармейцев, милиционеров, энкавэдэшников. Им нужны были вата, йод, бинты. Мама делилась тем, чем снабжали приют немцы. Исчезновение медикаментов обнаружил немецкий фельдшер. Маме, над которой нависла смертельная угроза, необходимо было срочно уходить из приюта. И она отправилась в Осиповичский район, в деревню, где с бабушкой и тетками жил я. Шла пешком по ночам, вдали от дорог. В пути провела почти полмесяца, прежде чем увидела меня.
…В марте 1944 года немцы расстреляли во дворе дома дедушку и папиного младшего брата. Бабушку, папину младшую сестру (ей было 13 лет), маму и меня забрали в тюрьму, которая находилась в Осиповичах. Здесь я переболел туберкулезом, золотухой, чесоткой. На мне не оставалось живого места. Никто не думал, что буду жить. Полуживого меня выбросили за ворота тюрьмы…
Еще не закончилась война, как в апреле 1945 года военный трибунал войск НКВД осудил мою маму по самой страшной 58-й политической статье, приговорив ее к десяти годам лишения свободы. Тот, кто не знал, как живется без мамы, пусть этого и не узнает.
В сталинских застенках родилась моя единственная сестра. Женщинам, находившимся в неволе, на сутки выдавали только по
Спустя два года после смерти Сталина маму реабилитировали. Возвратили минскую прописку. Восстановили на работе. Выплатили трехмесячную зарплату – за десять лет…
Мне было 16 лет, когда самый родной для меня человек, наконец, вернулся с «войны», и я заново учился произносить слово «мама»…».
Трогательные откровения. Кто знает, быть может, больше других на той войне пострадали они – дети тюрем, гетто, концлагерей. Беззащитные, без вины виноватые. Святые мученики войны.
Чем измерить пролитые ими слезы, постоянный страх, заполонивший их души, пережитые страдания?
Своеобразной сатисфакцией, материальным возмещением полученного морального вреда для них, малолетних узников фашистских лагерей, стали несколько повышенные пенсии, денежные выплаты фонда «Взаимопонимание и примирение», назначение компенсаций из германского фонда «Память, ответственность и будущее»…
Кто-то скажет: в отличие от других читателей, с помощью суда и других влиятельных инстанций на протяжении многих лет безуспешно добивающихся признания за ними статуса малолетнего узника фашизма, Валерию Федоровичу повезло. В архивах КГБ нашлись документы, подтверждающие, что вместе с матерью Ольгой Федоровной он в 1944 году содержался в фашистской тюрьме в Осиповичах. Мать умерла, выплат компенсаций не дождалась. А ее сын, ныне пенсионер, был удостоен такой «чести». Беру это слово в кавычки не случайно.
— Я дважды получал немецкие деньги, — признается Валерий Федорович. — И каждый раз мне было невыносимо стыдно. Мне казалось, что на них не высохла кровь таких же, как и я, малолетних узников, согнанных в фашистские концентрационные лагеря и подвергнувшихся бесчеловечным, так называемым медицинским опытам. Эти выплаты вот где у меня стоят! И самое обидное, что находятся люди, которые ими же меня и попрекают!..
Малолетние узники фашизма будут последними, кто уйдет с той чудовищной безжалостной войны. Вскоре и они станут нашей памятью, реликвией. Что скажем мы у них на могилах?..
