Надежда должна жить

Об онкологии

Прочитала — и глазам своим не поверила. «Пациентов, находящихся на последней стадии развития рака, не надо лечить препаратами, продлевающими им жизнь, уверена группа из 37 британских онкологов. По мнению экспертов, это дает людям ложную надежду и очень дорого обходится казне», — пишет The Daily Mail. В том числе речь и о препарате, который порой дает отсрочку от смерти на пять лет, хотя раньше врачи давали таким больным недели три, не больше.


Спору нет, для британской системы здравоохранения, как и для любой другой, онкология — тяжелая ноша. 5 миллиардов фунтов в год! Но разве можно относиться к этому всего лишь как к бремени, от самой постылой части которого лучше бы побыстрее избавиться, потому что так «рациональнее» и даже, не поверите, «гуманнее»? Да–да. В списке аргументов значится и следующий: многие больные, мол, и сами не сильно жаждут доживать последние дни в больнице, перенося изнуряющую химиотерапию.


«Самое важное, что дается человеку, — это жизнь и здоровье. Некоторые растрачивают их по пустякам, тогда как мы жаждем их каждой клеточкой своего тела», — эти не по–детски горькие слова написал 15–летний мальчик, пациент Белорусского детского хосписа, незадолго до конца. Если бы ему предложили это лекарство, если бы пообещали еще пять лет... Если бы на них хотя бы туманно намекнули моей подруге, которая боролась с меланомой из последних сил, испробовала все, хваталась за любую соломинку. При всем моем уважении к британской медицине я отказываюсь понимать, что такое «ложная надежда». Спросите в детском хосписе — вам скажут, что даже ребенок не верит, будто жизнь вечна, — он тоже боится смерти. И там не кормят безнадежного больного сказками о выздоровлении. Но неужели «лишний», подаренный судьбой ли, фармакологией ли год, месяц — это пустяк, не стоящая внимания статистическая погрешность? Кто этот счетовод, видимо, сам претендующий на бессмертие?! Умирая от рака, Валентина Толкунова давала прекрасные концерты, Олег Янковский — играл свой коронный спектакль, Фредди Меркьюри спел гимн Барселоне смертельно больным. И вообще, вправе ли кто линейкой отмерять срок человеческой жизни? Год назад все уже чуть ли не собрались писать некрологи на Майкла Дугласа. Как же, рак горла, 4–я стадия. А теперь он заявляет, что излечился, и даже с преступным легкомыслием покуривает тайком. И разве не говорили, что все абсолютно безнадежно Дарье Донцовой? Александру Солженицыну? Пусть таких примеров, как говорят онкологи, один на миллион, но отнимать лучик надежды здесь — дело последнее.


Очень трезво мыслящие британские онкологи говорят, что больше денег надо вкладывать в усовершенствование тестов, сканеров, определяющих, реально ли справиться с опухолью. Кто бы сомневался? С другой стороны, наверное, и ради того, у кого шанс призрачен, наука, медицина, общество в целом должны, обязаны постараться? Слушая голос сердца, не только холодного разума? И потом, это сегодня тест выносит приговор и врач отводит глаза, а завтра будет новый день и новые лекарства.


Кстати, не так давно на крупнейшем конгрессе Американского общества клинических онкологов вовсю обсуждался вопрос из практически того же ряда: а что делать с теми, кого вылечить удалось? Ведь еще никто не научился предсказывать момент, когда в организме вновь объявится «взбесившаяся» клетка. Многие вообще считают рак болезнью хронической. Плюс надо же разбираться еще с последствиями химиотерапии — остеопороз, проблемы со щитовидной железой, иммунитетом... По–хорошему такой больной должен быть под контролем постоянно, пожизненно. А их ведь все больше и больше. В Америке, к примеру, — 4 процента населения! У нас же сами за себя говорят цифры: если еще 10 лет назад диагноз рак впервые ставился в год 30 тысячам пациентов, то сегодня — уже около 40 тысячам, на учете у онкологов нынче каждый 41–й. Фактически пришло время, считают американские онкологи, ставить вопрос и о «медицине для выживших». Для тех, кто прошел круги ада, в ком навсегда поселилась смутная тревога, кто по–другому ценит жизнь и кто выстрадал право на особое внимание. Таких ведь тоже можно, прикрываясь разными цифирями, приравнять к здоровым, списать со счетов и отфутболить как проблему. В Америке вот пока не нашли единого рецепта, кто же должен заниматься нахлынувшей лавиной «выживших» — онкологи, терапевты? Хорошо хоть ищут, думают, а не только считают...

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter