25 июля — Прокл. В этот день ожидали как раз обилия влаги, причем не простой, а «великих и целебных рос». Так и говорили: «На Прокла поле ад расы прамокла». Поэтому старались сено вовремя высушить, поскорее сложить в стога и вывезти с луга. А вот отсутствие утром росы и тумана в низинах воспринималось верным признаком скорого ненастья. Считалось, какой на Прокла выдалась погода до полудня, такими окажутся и зазимки, то есть предзимье, до декабря.
26 июля тоже давало своеобразный ориентир на погоду и качество созревающего урожая. Так, дождь вызывал опасение, что горох, фасоль, боб могут быть тронуты мелкими «казуркамi», справиться с которыми очень трудно. Холодное утро обещало раннюю, такую же холодную, с хлесткими ветрами и сырыми морозами зиму.
27 июля — Степан. Многолетние наблюдения показывали: если пойдет дождь — будет идти без перерыва целых семь недель. А ведь в этот период на полях разгорается самая страда — работы прибавляется с каждым днем.
Вообще, поле занимало и занимает в жизни людей одно из самых важных и значимых мест: оно и кормит, и глаз радует. У нас бескрайность поля часто сравнивали с небом: «На полi столькi красачак, колькi зорачак на небе». Через образ поля передавалась идея разделения на свой–чужой: «не того поля ягода», «не нашего поля». Нельзя не вспомнить и мудрую белорусскую поговорку: «На вяку, як на доўгай нiве: зелля якога хочаш — i горкага, i салодкага...»
В традиционной белорусской модели мира присутствуют также ландшафтные понятия — луг, нива. Они значительно различаются между собой по заложенной в них степени воздействия человеком. Луг с его высокими, сочными травами, разнообразными цветами, способными открываться и закрываться с точностью чуть ли не до минуты (благодаря чему люди определяли час суток, предсказывали погоду), «зелен и красен» сам по себе, изначально, от природы. В прежние времена луг помогал прокормиться людям по весне или в неурожайный год: выручали сныть, щавель, крапива и еще множество других съедобных дикорастущих трав. Чаще сбором «подножного корма» занимались дети, которые получали знания о травах и цветах от своих бабушек.
Понятие «нива» имеет иное значение и связывается непосредственно с трудом и хозяйственной деятельностью людей. Нива, ее часто называют золотой, требует заботы, любви, уважения к себе со стороны человека. Только тогда она способна щедро одарить крестьянина за его труд. Весной наши предки приходили к ниве в чистых одеждах, предварительно помолившись богу, с дарами, символизирующими плодородие, — хлебом, освященными солью и яйцом, с различными оберегами — веточками вербы, свечами, белым «абрусам». Ниве кланялись в пояс перед началом сева и так же, с поклоном и благодарностью, приступали к «жнiву».
Кстати, наших предков волновала и такая «полевая» тема, как «заломы» («завiтка», «закрутка», «кукла»). «Залом» представлял собой сломанные и по–особому свернутые, скрученные стебли ржи (или другой «збажыны») на поле и считался знаком «шкоднага чарадзейства». Появление «залома» вызывало панический страх у хозяев нивы, люди верили: «залом» обязательно принесет несчастье, даже смерть в их дом. Но считалось, что вредоносное воздействие можно нейтрализовать определенными действиями, совершенными человеком, владеющим специальными навыками. Он произносил соответствующие заговоры, в которых призывал на помощь святых угодников. Бывало, приглашали даже священника. Происходило действо в строго отведенное время — рано утром, на заре, или же на закате солнца. Без такого ритуала к работе на поле не приступали. В итоге, «залом», то есть зло, которое он представлял, должен был непременно вернуться к тому, кто его задумал, в наказание за совершенный большой грех, направленный против самого святого — хлеба, посылаемого человеку самим богом.
