Обладая энергией, память человека цепко держит в себе все, что было и прошло. А всякая энергия, как известно, требует выхода. Потому нельзя все время оставаться с памятью наедине. Если ее озвучить, она будет принадлежать всем. Вот почему ветерану Великой Отечественной войны Василию Климовских по душе встречи с курсантами Института пограничной службы. Здесь он свой человек. Более того, Василий Акимович — почетный пограничник этого института.
И каждая встреча с будущими офицерами–пограничниками для Василия Акимовича — возвращение в свою юность. В ту счастливую пору жизни, которая как немеркнущий костер.
Но что осчастливило юность Василия, сына знатного кузнеца из небольшого городка Камбарка (Удмуртия) Акима Ивановича Климовских? Семья у кузнеца немалая — 8 детей. И когда в годы коллективизации отца направили в татарскую деревню Ижболодино Янаульского района (Башкирская АССР), туго им пришлось. Кузнец вкалывал с утра до ночи, старший сын помогал ему, но хлеб на столе в их доме был далеко не всегда. Про одежду и говорить нечего. Донашивали то, что привезли из города. Но вот окончил Василий с отличием семилетку, и встал перед ним вопрос: как быть? По совести, надо бы идти в колхоз, помогать отцу кормить семью. Но слишком велико было желание учиться дальше. Василий прекрасно понимал, что никакой помощи от семьи не будет, и все–таки принял решение поступать в техникум или училище. Приехал он в Сарапул (Удмуртия). Город довольно крупный. Порт на берегу Камы, железнодорожная станция, где останавливался скорый Москва — Свердловск. Идет Василий по центральной улице, рассматривает вывески. И вдруг глаза остановились: Сарапульское педагогическое училище. «Так это же то, что мне надо», — радостно подумал он и решительно переступил порог здания.
Приняли его без экзаменов и общежитие выделили. Шестеро парней жили в комнате. Это была маленькая, но по–настоящему дружная коммуна. Конечно, стипендии на жизнь не хватало. По ночам подрабатывали парни в порту. И хотя Василий был моложе всех, но по силе и выносливости не уступал никому. Так что деньжата у ребят водились. Василий даже купил костюм. Первый в своей жизни. Когда приехал домой на каникулы в новеньком костюме, отец опешил: «Откуда, сынок, такая роскошь?» «Заработал деньги в порту и купил», — не без гордости ответил сын. И понял отец, что не пропадет его Василий в этой большой и не всегда понятной жизни.
Читайте также
Долгие часы стояния в клокочущей очереди у военкомата... Пятеро ребят из их шестерки направят в военные училища. А Василию (ему не было еще восемнадцати) пришлось ехать по распределению в город Ижевск. Два месяца проработал он в средней школе № 13 учителем младших классов. И все это время несмолкаемым колоколом в сознании звучало, что его место не за учительским столом, а в военном училище или на фронте. Василий стал обивать пороги военкомата и добился своего: в октябре 41–го комсомолец Василий Климовских получил направление в Гурьевское военно–пехотное училище.
Город Гурьев расположен на берегах реки Урал как раз там, где она впадает в Каспийское море. Река делит территорию города на две части: европейскую и азиатскую. Вот здесь в начале 1942 года и было развернуто, что называется, в чистом поле военно–пехотное училище, эвакуированное из Одессы. Старейшее в стране военное училище (создано в 1919 году) носило имя К.Е.Ворошилова.
Помещения для занятий и жилья не были подготовлены как следует. Да и располагались они в разных точках города. Казарма, в которой обитал Василий Климовских (имея среднее специальное образование, он был назначен командиром отделения стрелкового взвода и получил звание сержанта), — бывшая конюшня. Деревянные нары в три яруса. Матрацы, набитые соломой. Ни полов, ни окон — только стены да крыша. Да еще ядреный дух, истребить который было невозможно.
Курсанты умывались на берегу реки и шли на завтрак. Под столовую использовалось помещение речного вокзала. А до него аж 4 километра. Шли курсанты строем всем батальоном (а это 500 человек) по центральной улице Гурьева. И обязательно с песней и военным оркестром. И когда грянет батальон песню–гимн «Священная война», стекла задрожат в окнах домов. Прохожие замирали, глядя на них. А женщины плакали...
Готовили лейтенантов–скороспелок ускоренным методом. То, что постигалось за три года, надо было втиснуть в один. Занимались ежедневно по 12 — 14 часов. В казармах курсанты только ночевали. А учебные классы — марш–броски при полной боевой выкладке, ночные тревоги, учебные стрельбы да тактические занятия в поле. Они яростно кололи штыками чучела из соломы, ползали по–пластунски, рыли окопы, траншеи, преодолевали препятствия. И все это выполнялось в реальные сроки при любой погоде и в любое время суток. Оружие разбирали и собирали с завязанными глазами. Поражали мишени на расстоянии 100 метров. Отшлифовывали действия взвода и практику командования им и ротой.
В октябре 1942 года им присвоят военное звание «лейтенант» (два «кубаря» на петлицах). Выдадут новое обмундирование, ватные брюки и телогрейки. И настанет день, когда пехотных лейтенантов рассадят по товарным вагонам с двухъярусными нарами и отправят на Сталинградский фронт.
Станция Ленинск, что на левом берегу Волги, — конечная на их пути. Молодые командиры еще не успели толком распахнуть двери вагонов, как на железнодорожный узел налетели фашистские стервятники. Главный удар авиации принял на себя их эшелон.
Искореженные и вспыхивающие как спички вагоны. Неподвижные тела в черных телогрейках. Крики, стоны... Дикая, жуткая картина не укладывалась в сознании... Но надо действовать. Василий берет командование на себя. Приказывает не разбегаться: черные телогрейки на снегу — заметные мишени для немецких летчиков. Ни один командир из вагона Василия Климовских не погиб при бомбежке. Боевое крещение пехотных лейтенантов обошлось неимоверно дорогой ценой. Из 500 человек уцелели 183...
К переправе шли не колонной, а группами по три человека. Дистанция между ними — 200 — 250 метров. Бомбардировщики, отбомбившись и расстреляв все патроны, с ревом пикировали на темные фигурки. Кто–то не выдерживал и падал без сознания. Самолеты проносились над самой головой, и Василий видел ухмылки на наглых рожах пилотов. Ярость закипала в нем: «Бить вас, гадов, надо! Бить!..»
На паромах переправились на правый берег Волги, где их уже ждали, чтобы распределить по боевым частям. Василия Климовских направили в 503–й стрелковый полк 91–й стрелковой дивизии 51–й армии. И назначили командиром стрелкового взвода. Принял Василий взвод, и сердце екнуло — бойцы–то в основном в отцы ему годятся: «Как же я буду ими командовать? Они прошли огонь и воду. Все знают о войне, а я?..» Парторг взвода Иван Федорович Шевченко уловил настроение молодого командира. Когда между боями возникло затишье, подошел парторг к нему: «Вас, товарищ лейтенант, обучали военному делу теоретически. А мы это дело постигали своей кровью да жизнями. Советуйтесь с нами. И авторитет ваш от этого только вырастет». Как–то по–домашнему тепло улыбнувшись, добавил: «Мы не подведем тебя, сынок». С этим надежным, мудрым и душевным человеком Василий пройдет немало трудных верст войны. В Прибалтике рядового Шевченко тяжело ранят. Перед отправкой в госпиталь он по–отечески обнимет своего командира и дрогнувшим голосом произнесет: «Прошу тебя, Вася, останься в живых. А после войны приезжай к нам в Донбасс. У меня такая красивая дочь! Женишься на ней — и будет у меня золотой зять...» Пройдут годы, и однажды майор Климовских получит письмо. В нем будет всего лишь несколько строк: «Мой папа Иван Федорович Шевченко умер. А я вас столько лет ждала...»
Но это будет потом. А пока... Истерзанная жестокими кровопролитными боями 91–я стрелковая дивизия не давала немцам пробиться в Сталинград с юга. А холода стояли немыслимые. От лютого мороза земля звенела как сталь. Чем она могла помочь своим защитникам, лица которых почернели от сухих метелей и ледяных ветров, гулявших по сальской степи? Но обыкновенные в своей необыкновенности люди оказались и крепче стали, и сильнее самых лютых–прелютых морозов. И когда Сталинградская битва, длившаяся 200 дней и ночей, закончилась полной победой Красной Армии, живым, по словам поэта, не верилось, что они живы...
Сталинградский фронт сменится Южным. А потом будут 4–й Украинский и 1–й Прибалтийский. Василию Климовских присвоят звание старшего лейтенанта. Он будет командовать специальной ротой автоматчиков. И не раз душу его согреют слова любимой фронтовой песни: «Выпьем за тех, кто командовал ротами,// Кто умирал на снегу,// Кто в Ленинград пробивался болотами,//Горло ломая врагу». Умением ломать горло врагу они владели в совершенстве. Они проявили его, когда освобождали Ростов, Новочеркасск, Донбасс. Когда сражались за Мелитополь и вели наступление на Турецкий вал. Когда, повторив подвиг героев гражданской войны, переходили вброд озеро Сиваш и участвовали в грандиозном сражении в районе Сапун–горы. Но никогда, ни при каких обстоятельствах командир роты не посылал своих пехотинцев на верную смерть — лишь бы выполнить приказ сверху. Любить и беречь своих бойцов — веление его совести. А совесть, как известно, — второе сердце.
Четыре ранения Василия Акимовича — отметины войны. Четыре ордена и более 20 медалей — оценки боевой доблести. Великую Победу капитан Климовских встретит у Балтийского моря в Паланге. Оттуда и направят его учиться в Ташкентскую школу МГБ по подготовке оперативного состава. Там он окончит экстерном юридический институт и будет служить в Среднеазиатском пограничном округе. В запас полковник Климовских уволится в 1969 году и переедет с семьей в нашу столицу.
...На снимке моего коллеги Владимира Честных на расстоянии дыхания Василий Акимович держит свой портрет из фронтовой юности.
«Вы думаете, война, — в раздумье произнесет он, — ушла так далеко, что ее не видно и не слышно? Это не так. Для настоящего ветерана–фронтовика она всегда на расстоянии дыхания. Почти каждую ночь мне снится война. Память о ней никого не отпускает».
Фото Владимира ЧЕСТНЫХ.
