В апреле 1989 года правительство тогда еще коммунистической Польши подписало историческое соглашение с лидерами «Солидарности». Эта договоренность открыла путь радикальному изменению политического ландшафта Восточной Европы. В том же апреле в Китае площадь Тяньаньмэнь превратилась, говоря современным языком, в Майдан, разгон которого стал настоящим потрясением.
Российский политолог Федор Лукьянов, анализируя последствия событий 25-летней давности, называет их «развилкой». Две народные республики, польская и китайская, двинулись в будущее по разным траекториям, продемонстрировав два пути геополитического развития.
В декабре 1989 года состоялась советско-американская встреча в верхах на Мальте. Многие считают, что это был последний саммит равных партнеров. А принципиальный отказ президента Горбачева вмешиваться в процессы в Восточной Европе и объединение Германии предопределил дальнейшую утрату инициативы и стратегическое отступление СССР. Еще через год внутриполитический раздрай начал стремительно подрывать внешнеполитические позиции Москвы.
Федор Лукьянов отмечает, что сегодня миром правят политики, кругозор и мировоззрение которых сформировались в те годы. Это Владимир Путин, Барак Обама и Си Цзиньпин — самые могущественные, по версии журнала «Forbеs», политики. А потому их действия и методы правления вполне логичны и обоснованны.
В 1989 году Владимир Путин возглавлял Дом дружбы СССР — ГДР в Дрездене. Офицер советской разведки пристально следил за развитием событий в Восточной Германии. Он стал свидетелем, наверное, самого крупного и уж точно самого наглядного геополитического сдвига второй половины ХХ века. И сдвиги эти были не в «нужном» направлении — во всяком случае, с точки зрения ведомства, в котором служил будущий президент России. Не случайно Владимир Путин постоянно возвращается в своих высказываниях к упадку и распаду СССР, которых нельзя было допустить.
Барак Обама в том же 1989 году учился в престижной школе права Гарвардского университета и был одним из наиболее ярких и подающих надежды студентов. В ту пору Америка еще не представляла масштаба победы, которую она одержит в скором будущем, превратившись в мирового гегемона. Тем не менее эти предощущения витали в воздухе, и уверенность Обамы в абсолютном лидерстве США неотвратимо формировалась. Не зря самостоятельная политика России, которую она демонстрирует в последнее время, воспринимается в Белом доме как посягательство на миропорядок образца 1989—1991 годов. Отсюда, хочет того Обама или нет, противоречия будут нарастать.
Си Цзиньпин в 1989 году служил секретарем комитета КПК в провинции Фуцзянь на юге Китая, которая была локомотивом тогдашних реформ. Трагедия на площади Тяньаньмэнь повергла страну в шок не только из-за многочисленных жертв, но и потому, что поставила под сомнение преобразования. Многие опасались, что консервативные силы воспользуются потрясением, чтобы убедить руководство партии повернуть к социализму маоистского образца. Тем более что Дэн Сяопин, взявший на себя ответственность за разгон протестов, начал уходить с высших постов, окончательно передав власть следующему поколению в 1992 году. До этого, однако, он все-таки добился того, чтобы неизменность реформ стала основой курса КПК. Во многом этому способствовал развал СССР.
Печальная судьба перестройки убедила китайскую верхушку в том, что, во-первых, власть надо держать крепко и не рисковать с экспериментами, а во-вторых, преобразования нужно осуществлять вовремя, а не тогда, когда все начинает рушиться.
А опыт 25-летней давности во многом определяет сегодняшние реакции и действия. Отсюда и нынешнее стремление отмотать время назад, переиграть неудачную партию, вернуться к развилке, на которой, как кажется теперь, был сделан неправильный выбор.
