За колючей проволокой
Изнурительный труд на время прервался, когда гитлеровцам понадобились слесари для ремонта подводных лодок. С большой группой узников Петрова перебросили во Францию. На острове в проливе Ла-Манш с заключенными работали и французские мастера-наемники. Общительный Жора быстро нашел с ними общий язык. Пошли тихие переговоры о побеге. И однажды французы умудрились переправить пятерку узников на материк.
Петров оказался в партизанском отряде французского сопротивления. Принимал и переводил сводки Совинформбюро. Потом перешел в отряд имени Чапаева, состоявший в основном из бывших советских военнопленных. Участвовал не только в боях, но и в своеобразных карательных операциях. Был в отряде опознавательный знак тайной службы СД. Переодетые партизаны заходили по нужному адресу, предъявляли знак. Жора живо «шпрехал» по-немецки. И, убедившись, что действительно вышли на фашистского прихвостня, наказывали его.
Как-то взорвали фашистский эшелон. Гитлеровцы быстро обнаружили подрывников, открыли огонь из минометов и пулеметов. Вдруг Жора почувствовал: что-то ударило, нога сразу обмякла. Упал. Увидел оскал бросавшейся на него овчарки. Выстрелил из пистолета, промахнулся. И здоровенный пес накинулся на него, начал рвать…
Опять колючая проволока. Уже Бухенвальда.
Путь в преисподнюю
— Бухенвальд не просто лагерь, он имел более сотни всевозможных филиалов, узники которых жестоко эксплуатировались в самых разных сферах: ремонтировали военную технику, трудились на заводах, изготавливающих боеприпасы и ракеты, и на других объектах, — рассказывал Георгий Артемович. — Я попал в команду «Текла», где делали крылья для «Мессершмиттов», стал политическим заключенным № 67265. И быстро подружился с дядей Пашей. Говорили, что он — бывший полковник, комиссар. Однажды в бане глянул я на его спину и ужаснулся: в местах ранений — вмятины по кулаку. Изувеченный человек, но не сломленный.Как-то дядя Паша показал Жоре деталь и тихонько пояснил: «Если вот в этом месте будешь стачивать побольше, чем нужно, то не один фашистский летчик грабанется…» Он так и начал делать. И однажды мастер, белый как полотно, бросился к нему: «Ты сволочь, свинья!..» Оказывается, при посадке разбился один из гитлеровских асов. Сигнализация показала, что все в норме, но шасси не вышли. А так как подобное случалось не единожды, из Берлина приехала комиссия, начала искать причину аварий. Тщательно проверили все узлы. Определили: причиной аварий стали детали, изготовленные заключенным № 67265. Его избили до потери сознания и бросили в блок смертников.
Узник с… того света
— Я знал: утром меня непременно казнят, — вспоминал Георгий Артемович. — Узников лишали жизни ни за что, а тут саботаж на военном заводе! Мысль, что живу последнюю ночь, заглушала острую физическую боль. Семнадцать лет, прошел через столько мучений, наши войска уже в Германии — и на тебе… Но, похоже, и на этот раз мой ангел-хранитель оказался сильнее черного ворона смерти. Из Освенцима прибыли два транспорта с заключенными, которых срочно начали выгружать. Ночной мрак. Сотни людей. И в этой суете знакомые узники-чехи умудрились прицепить мой номер умершему поляку, а его — мне. Покойника оставили для казни, а меня переправили в блок к «доходягам»…Когда в 1942—1943 годах Бухенвальд пополнился узниками других национальностей, по инициативе немецких антифашистов был сформирован Интернациональный лагерный комитет. В него вошли заключенные из Германии, Чехословакии, Голландии, Франции, СССР, чуть позже — Югославии, Бельгии, Испании. Главной задачей комитета стала подготовка восстания. С учетом национальных особенностей были сформированы подразделения и боевые группы, назначены руководители, разработан план. Подразделение советских военнопленных получило статус ударного. Немецкий антифашист Гельмут Тиеманн добыл и сумел доставить в лагерь десяток карабинов, ручной пулемет. Появились пистолеты. Умельцы в глубокой тайне мастерили самодельные гранаты, взрывчатку для них доставляли узники, работавшие в парфюмерной мастерской. Даже изготавливались бутылки с горючей смесью.
По сигналу сирены
Памятник жертвам Бухенвальда.— В одну из боевых групп зачислили и меня, — рассказывал Георгий Артемович. — Восстание готовилось в ночь на 9 апреля 1945 года, но его отложили. Как позже стало известно, потому что рядом с Бухенвальдом было много полевых войск вермахта. Но 11 апреля ситуация накалилась. По лагерю поползли слухи: эсэсовцы получили приказ об уничтожении Бухенвальда. Где-то в полдень пронзительно взвыла сирена — сигнал к восстанию. Масса заключенных пришла в движение. Вооруженные узники начали стрелять по вышкам и окнам. Другие, схватив что потяжелее, бросились на охранников, стали рушить колючую проволоку. Среди них бежал, кричал, атаковал и я. И вдруг все померкло — мне в голову угодил осколок гранаты…
Восставшие довольно быстро захватили склады, помещение комендатуры, другие здания. Заняли круговую оборону. К 15 часам Бухенвальд был полностью освобожден. Более 20 тысяч узников стали свободными. И только 13 апреля у лагеря появились американцы.
На том и стоим
— После восстания я две недели провалялся без сознания в американском госпитале. Поправился. Поработал переводчиком, немецкий я и до лагеря знал неплохо. Не раз предлагали переехать в США. Я отвечал: только на родину! Но родина встретила меня не очень ласково. Опять лагерь, который назывался «фильтрационной зоной». Я попал на лесоповал. И когда сопоставлял гитлеровские лагеря и родную «фильтрацию», приходил к выводу, что в Сибири было не на много лучше. В Германии я видел явного врага, а тут — свои, но… Случалось, охранник говорит «фильтруемому»: иди за зону, принеси дров! Найдется простачок. И только шагнет за запретную черту — очередь из автомата. Попытка к бегству. Человека нет. Часовому за бдительность отпуск. А когда охранник на глазах у всех ни за что убил друга, я не сдержался. Схватил топор — и к убийце. Ребята успели сделать подножку, завалили, удержали от верной гибели. Но успокоить они не могли. На душе было так горько, обидно, что жить не хотелось. Уединившись, резанул ножом по вене. Хорошо, товарищи вовремя спохватились, срочно к доктору отнесли, кровь свою дали.После «фильтрации» Георгий Артемович окончил техникум, работал горным мастером на Урале. Переехав в Солигорск, трудился в шахте, учился заочно в БГУ на философском факультете. Воодушевленный хрущевской оттепелью, написал заявление с просьбой принять в члены КПСС. В брежневские времена философ все больше стал задумываться, анализировать, открыто делиться волнующими его мыслями в парткоме: наверху спорят, какой социализм — развитой или зрелый построили, а народ беднеет, в магазинах все меньше товаров. Почему? Там шептали: это же антисоветчина! И Георгий Петров бросил на стол партбилет: в таких условиях состоять в КПСС не желаю!
Опытный горняк с дипломом выпускника философского факультета вынужден был подрабатывать грузчиком. Вскоре познакомился с правозащитниками, А.Д. Сахаровым. И когда Георгий Артемович оставался без работы, его очень поддержали денежные переводы и ободряющие слова от опального академика. Ушел на пенсию Георгий Петров с должности подземного слесаря. Оставшись один, отказался от помощи социального работника.
До конца своих дней Георгий Петров оставался истинным патриотом, борцом за свободу, достойную жизнь, честность и порядочность. Ради чего он и бросался на колючую проволоку Бухенвальда.
СПРАВКА «НГ»
Бухенвальд — один из крупнейших концлагерей на территории Германии, располагавшийся близ Веймара в Тюрингии. Несмотря на то что официально Бухенвальд не имел статуса лагеря смерти, уже с лета 1937 года там начали уничтожать людей. Первыми его заключенными стали немецкие антифашисты. С июля 1937-го по апрель 1945-го в нем было заключено около 250 000 человек. Мученическую смерть здесь приняло более 56 тысяч человек. В 1958 году на территории лагеря был основан Мемориальный комплекс «Бухенвальд».
infong@sb.by
