Как часто обновляется парк музыкальных инструментов белорусских театров

Помните фильм «Безымянная звезда» и одного из его героев, учителя музыки и композитора господина Удрю, который сочинил чудесную симфонию в четырех частях — аллерго, анданте, скерцо и снова аллегро, но совершенно не представлял возможным ее публичное исполнение по причине отсутствия в оркестре английского рожка? 

А вот в оркестре Белорусского государственного академического музыкального театра нет маримбы. Ничего экзотического, это — ударный инструмент, родственник ксилофона, только размером побольше и звучит немного иначе, объясняет главный дирижер оркестра Юрий Галяс. Но, например, исполнить музыку балета «Кармен-сюита» Бизе—Щедрина без маримбы — никак, и заменить ее звучание ничем невозможно, у нее свои особенные краски. Правда, в отличие от симфонии того же господина Удри, знаменитое произведение Бизе—Щедрина в театре звучало, и не раз. Маримбу приходилось брать в аренду. Покупать – дорого. 

Что касается состояния инструментов, имеющихся в наличии, то с ними дела в оркестре в целом обстоят неплохо, считает руководитель коллектива. Хотя понятие «неплохо» — относительное. Например, более 10 лет назад закупили полный комплект духовых инструментов. Но, по-хорошему, через 10–12 лет эксплуатации медные и деревянные духовые надо менять. Иначе их дефекты начинают сказываться на качестве исполнения. То есть еще несколько лет — и ситуация изменится не к лучшему. 

Конечно, в оркестре инструменты берегут, ремонтируют. Но износ при ежедневной эксплуатации неизбежен, и тогда требуется покупка новых. А нынче это недешево. Хороший кларнет стоит в пределах 3 тысяч евро. И это только один и не из дорогих. Или такая тонкость. Например, группа валторн в оркестре – четыре человека. В идеале хорошо, чтобы все они играли на одинаковых инструментах одного производителя, одной модели, тогда группа звучит ровно. Но купить сегодня четыре одинаковые хорошие валторны – из разряда мечтаний. А особенно аккуратно и бережно относятся в оркестре к арфе. Старая. На гастроли ее брать боятся. Опасно. Может не пережить переносов, перевозок. Новая арфа тоже удовольствие дорогое.

Основа Национального академического народного оркестра имени И. Жиновича – цимбалы. В оркестре 29 инструментов: первые и вторые примы, альты-тенора и цимбалы-бас. В основном инструментам 15—17 лет. Самые «молодые» из закупок — 2006 года, запаслись, когда закрывалась Борисовская фабрика музыкальных инструментов. Проблемы цимбал заведующий постановочной частью оркестра Сергей Грицук знает не понаслышке, сам на них играет, да еще и ремонтирует. Говорит, самые проблемные альты-тенора. Раньше комплектацию к ним и струны можно было приобрести на той же фабрике. Сейчас материалы для ремонта приходится своими силами добывать. А уж если речь о замене  инструмента, то очень большой вопрос, где его искать. 

Состояние инструментов в Государственном академическом симфоническом оркестре его художественный руководитель и главный дирижер народный артист Беларуси Александр Анисимов характеризует одним словом: ужас. И справедливо считает, что необходимо коллектив просто спасать. За последние 15—20 лет обновлено не больше 8 инструментов, в их числе, к слову, приобретенный пару лет назад английский рожок. Возраст же остальных — 20—25 лет. Из 112 инструментов, находящихся на балансе оркестра, 74 единицы – стопроцентно изношены, у 31 – износ 80 процентов. Они не подлежат ремонту, но их снова латают и… продолжают использовать. А что делать?

— Только благодаря профессионализму, энтузиазму и виртуозности наших музыкантов мы достигаем такого качества звучания, которое устраивает тех, кто нас приглашает в лучшие залы, например, Европы или Японии. Они слышат прекрасный оркестр и зовут, скажем, в Варшаву на открытие симфонического сезона. Абонемент называется «Великие оркестры мира», где наш коллектив выступает наравне с лучшими музыкантами из Америки, Германии, России и других стран. О том, что инструменты в таком плачевном состоянии, никто даже не догадывается, — говорит Александр Анисимов.

Вообще, маэстро есть с чем сравнивать. Он работает с оркестрами в разных странах. Недавно по приглашению дирижировал Московским симфоническим оркестром. За последние 10 лет весь парк инструментов в этом коллективе меняли уже 4 раза. К примеру, на четырех человек, играющих на медных духовых, есть 30 труб. И дело не в запасе. Они все разные, все нужны и все используются. Наши же музыканты умудряются на 1—2 инструментах делать то, что полагается делать на шести, приспосабливаясь, калеча себе амбушюры. Или оркестр Екатеринбурга. Не столичный, но имеет в наличии десяток коллекционных струнных инструментов — итальянских, немецких, австрийских, лучших российских мастеров. Наши же струнники играют только на инструментах собственных, копят деньги, покупают.

Мудро и очень правильно, считает маэстро, поступили при реконструкции Большого театра, когда, планируя ремонт здания, заложили в бюджет и сумму на обновление парка инструментов. При реконструкции филармонии, на базе которой работает Государственный академический симфонический оркестр, подобного не произошло. Вернее, произошло иначе. После окончания работ средства на обновление инструментов оркестру филармонии были выделены, но все ушли на реконструкцию органа. Дело, конечно, важное и нужное, но оркестр так и остался при своих проблемах.

— Наши белорусские цимбалы требуют сегодня кардинальной переработки в плане акустики, расширения диапазона. Требуется исследовать многое, но не путем проб и ошибок, а серьезно, лабораторно, с научным подходом. Например, какая древесина акустически лучше для изготовления? Для верхней деки подходит резонансная ель высокогорных пород, которой в Беларуси нет. Бук, палисандр – отличные материалы для производства инструмента, раньше их поставляли из Украины. Когда делают скрипку, учитывают и породу дерева, и возраст, и то, как его сушили, та же технология должна присутствовать при изготовлении цимбал. Пора подумать и о дизайне инструмента. Конечно, важно сохранить его традиционный вид, но современные концертные цимбалы – это не музейный экспонат. И наш оркестр не музейный. Он движется вперед со временем. Цимбалам тоже пора стать современным народным инструментом.

isvirko@mail.ru

Скрипачка Даша Пирогова в Климовичах — местная знаменитость. Ученица детской школы искусств, несмотря на юный возраст, уже успела проявить свой талант на различных фестивалях, а в прошлом году вошла в число финалистов Международного детского конкурса «Музыка надежды». Трудолюбия, с гордостью отмечает директор Елена Долгунова, девочке не занимать. Потому и результат есть.

Но секрет не только в этом. Наличие качественного инструмента – почти половина успеха. У Даши скрипка, конечно, поскромнее, чем у Ванессы Мэй, но для начинающего музыканта очень даже приличная. Но не у всех ребят – а их в местной школе около трехсот – такая ситуация. Хотя несколько лет назад областные власти централизованно закупили для одаренных детей Могилевщины рояли, пианино, баяны.

— Хотелось бы обновить еще и некоторые струнные инструменты, — не скрывает Елена Долгунова. — Например, балалайки или домбры. Цимбалы тоже старые, даже трудно сказать, сколько им на самом деле лет.

Цены на музыкальные инструменты нынче кусаются. Балалайка, к примеру, стоит около 20 миллионов рублей, домбра — не меньше, к тому же это дефицит.

В Славгородской детской школе искусств класса цимбал не существует, соответственно, нет и проблемы. Хотя инструмент — еще из восьмидесятых! — здесь на всякий случай хранят. «А вот от валторны мы бы не отказались, — призналась директор школы Анна Битченко. — Но пока 12 миллионов рублей на ее покупку выкроить не получается. Зато недавно приобрели новую скрипку из средств, которые смогли сэкономить на ремонте».

В сельских филиалах школы искусств, уточнила Анна Битченко, нынче база лучше, чем в самом райцентре. Но в целом играть ученикам и педагогам приходится чаще всего на старых инструментах, в том числе и выработавших свой срок. Чтобы его продлить, воспитанников приучают бережному к ним отношению. И музыка пока звучит.

— Если инструменты использовать эффективно, они будут служить долго, — подтвердил начальник управления идеологической работы, культуры и по делам молодежи Могилевского облисполкома Анатолий Синковец. — В целом школы искусств области музыкальными инструментами обеспечены на 95 процентов. При этом в сельских дефицит практически не ощущается. Скорее, хотелось бы улучшить эту базу в школах Могилева, Бобруйска и райцентров, где много участников международных конкурсов, которым приходится заниматься дополнительно. Конечно, после закрытия Молодечненской и Борисовской фабрик музыкальных инструментов мы все почувствовали, что не хватает отечественных пианино, баянов или гармошек. Например, цимбалы сегодня завозят из далекого Китая, а в Беларуси их делают лишь несколько мастеров. Тем не менее идет планомерная работа по обновлению фондов. В 2014-м, к примеру, на эти цели из бюджета было направлено почти 850 миллионов рублей, из них большая часть — в школы искусств. Выделялись и внебюджетные средства, закупались инструменты за деньги, полученные на безвозмездной основе. В нынешнем году на их приобретение запланировано без малого два миллиарда рублей, в том числе 844 миллиона для школ искусств.

— В 2014 году из республиканского бюджета на приобретение музыкальных инструментов было выделено 10 миллиардов 504 миллиона рублей. Шесть миллиардов из них потрачено на нужды школ искусств. Годом ранее около семи миллиардов рублей ушло на обновление инструментальной базы филармонических коллективов и Национального академического Большого театра оперы и балета. В этом году на покупку музыкальных инструментов, сценического и прочего оборудования из государственного бюджета планируется выделить около тринадцати миллиардов рублей.

svet.markova@gmail.com

На снимке: Даша ПИРОГОВА.

Фото из архива Климовичской школы искусств

Мы спросили известных в Беларуси и за ее пределами музыкантов о том, как они приобретали свои инструменты.

— Первый баян в нашей семье появился благодаря сестре, которая училась в музыкальной школе. Это был недорогой старенький «Этюд», но он мне так нравился, что я тоже решил заняться музыкой. Несколько лет играл на инструменте сестры, а когда в 11 лет меня впервые отправили на республиканский конкурс, выдали самый лучший баян, который тогда был в школе, — «Ясная поляна». Я не подвел, выступил успешно. Кстати, в пятнадцать лет с тем же инструментом победил в том же конкурсе, что позволило мне без экзаменов поступить в музыкальное училище имени Глинки. 

В конце первого курса у меня наконец-то появился свой баян — родители купили новый, дорогой, белорусской фабрики Zonta. Знаете, он стал настоящим стимулом для занятий, и, пожалуй, именно тогда я твердо решил, что свяжу свою жизнь с музыкой. С этим инструментом я объездил множество международных конкурсов, в некоторых побеждал. За это фабрика преподнесла мне свой первый экспериментальный вариант – акустический баян с электронной вставкой. Теперь это мой концертный инструмент, с ним я участвовал в польском и российском «Голосе». Он стоит около шести тысяч долларов. Для меня это предел мечтаний. В консерватории, которую я заканчиваю в этом году, по-прежнему занимаюсь на своем классическом инструменте, такой, кстати, стоит еще дороже.

— В шесть лет я пошла в лицей при консерватории, своего инструмента у меня не было. Родители взяли мне его напрокат здесь же за символическую плату, на нем я играла четыре года. Потом мне купили свой, борисовский, но где-то через три года он «взорвался». С борисовскими тогда это часто случалось, но в те годы у нас выбора не было, и мой педагог Евгений Петрович Гладков сам позвонил на фабрику и попросил, чтобы мне подобрали хорошие цимбалы. Просьбу уважили, на новом инструменте я играла до пятого курса. Правда, на концертный вариант он не тянул, так как было недостаточно тонкое звучание, в таких случаях я пользовалась консерваторскими цимбалами. Когда закончила вуз, борисовская фабрика уже закрылась, появились частные мастера, но я не хотела к ним обращаться. Сталкивалась с их работой и в консерватории, и на концертах в райцентрах, считаю, что они несовершенны. Поэтому искала только борисовские инструменты. В интернете очень много объявлений, я рассмотрела десятки предложений и чудом нашла то, что хотела. Этому инструменту уже более пятнадцати лет, но, надеюсь, он еще послужит мне несколько лет.

— Свои первые инструменты уже плохо помню. Как и у всех детей, которые только начинают обучение, у меня это была «четвертушечка», потом «половиночка». Хорошая, дорогая скрипка у меня появилась в восемнадцать лет – это работа немецкого мастера Кайтеля 1840 года. С ней я закончила консерваторию и записала два альбома. Играла и в Президентском оркестре, изменяла ей, только если выступали на холоде: в таких случаях брала рабочий инструмент, так как мой более хрупкий. Я играю на этой скрипке около десяти лет и не собираюсь с ней расставаться. Но не так давно приобрела еще одну — голландского мастера. Скрипачи знают, как тяжело привыкнуть к новому инструменту, сейчас у меня как раз такой период.

Но на «Евровидение» поеду с другим инструментом. Эта электроскрипка у меня появилась недавно, она создавалась американской фирмой по индивидуальному заказу, с учетом персональных параметров. Для меня очень важно, что ее звучание максимально приближено к акустическому.

stepuro@rambler.ru