Неземная тишина и аромат клубники: чем встретила ликвидаторов 30-километровая зона вокруг ЧАЭС в первые дни после аварии

На дальней станции сошли

Череда взрывов, прогремевших 32 года назад на четвертом энергоблоке Чернобыльской АЭС, навсегда изменила жизнь сотен тысяч людей. Одни были вынуждены в одночасье сорваться с насиженных мест, другие положили здоровье и даже жизнь на ликвидацию последствий катастрофы. Об ежедневном риске и героизме людей корреспонденту «Рэспублікі» рассказал участник тех событий полковник медицинской службы Владимир Петрович Каменков.

«Незначительный» эксперимент
Сейчас Владимир Петрович КАМЕНКОВ является председателем Комитета ветеранов-чернобыльцев

Споры о причинах взрыва четвертого атомного реактора на ЧАЭС не утихают до сих пор, новые версии и гипотезы появляются и сейчас. У Владимира Каменкова по этому поводу имеется собственное мнение:

— Тепловой взрыв реактора произошел из-за того, что экспериментаторы нарушили ряд требований регламента работы с промышленным атомным реактором, в том числе отключили все системы его защиты. Цель эксперимента была, в общем, незначительной: определить выбег турбины. То есть сколько времени она будет вращаться по инерции, если на нее не подавать пар, и какое при этом даст промышленное напряжение.

Владимир Петрович вспоминает, что первыми забили тревогу шведы: через пару дней после аварии их приборы показали превышение радиационного фона. В СССР сначала промолчали, потом неохотно признали, что чрезвычайная ситуация произошла, но находится под контролем.

— К сожалению, в первые, самые опасные дни в Беларуси не была проведена радиационная защита населения! – сетует он. — А ведь средства для этого имелись в достаточном количестве: в медицинских военных складах хранились препараты на случай применения ядерного оружия, в том числе йодистый калий.

Первые весточки

День, навсегда изменивший жизнь нашей страны, пришелся на субботу. А в понедельник Владимир Каменков, старший преподаватель военной кафедры Минского государственного медицинского института, услышал от кого-то из коллег, что радио BBС вещает о взрыве на атомной станции в СССР. Услышал – и не придал значения: официальных-то сообщений не было. Но уже на следующий день у него, стоявшего на остановке, спросил дорогу на Прибалтику незнакомец на «Жигулях». Он рассказал, что на Чернобыльской атомной электростанции произошла авария и из города Припять эвакуируют жителей. И он с семьей и пожитками двинулся к родственникам в Прибалтику…

— А я тогда и знать не знал, где он, этот Чернобыль, — пожимает плечами Владимир Петрович.

Что ж, узнать довелось совсем скоро: начальник медицинской службы Белорусского военного округа генерал-майор Сергей Попов велел собираться в командировку в Чернобыль, поскольку надо было сменить там специалиста-радиолога.

— В памяти осталась страшная картина! – вспоминает Владимир Каменков. – На спецмашине нас, группу офицеров, в числе которых были инженеры, химики, связисты, поздним вечером привезли в деревню Пирки, где располагалось руководство оперативной группы сектора № 1. Офицеры работали круглосуточно. Предшественник показал мне место для ночлега. Но не спалось, было тревожно. Вышел я на улицу… Луна большая-пребольшая висит. И тишина… Ни одна птаха не поет, ни один комар не звенит. В окнах домов ни огонька, нигде ни души. Обычно в теплые вечера молодежь гуляет, собаки лают. А тут — никого, идешь по улице, как по Луне.

Невидимая угроза

В белорусском секторе 30-километровой зоны вокруг станции царила неразбериха. Людей было много: справляться с последствиями аварии прислали части из Закавказского, Среднеазиатского, Прибалтийского, Московского и, конечно, Белорусского военных округов. Никто толком не понимал, что делать, – с радиационной угрозой столкнулись впервые. Все должны были получить хотя бы респираторы и дозиметры, йодистые препараты.

— Как тогда, так и сейчас стопроцентной защиты от радиации нет, — убежден Владимир Петрович. – Разобравшись, где какие части стоят, я разработал памятку для ликвидаторов: как вести себя на зараженной местности, что есть, пить, как удалять радиоактивную пыль с кожи, слизистых.

До аварии Чернобыльская АЭС вырабатывала примерно 10 процентов электроэнергии УССР
Фото из личного архива

Медики постоянно следили за здоровьем людей и тех, у кого проявлялось воздействие радиации на организм, досрочно отправляли домой. Проводился постоянный радиометрический контроль: анализ доз облучения, полученных ликвидаторами. Предельно допустимая норма тогда была 25 рентген. Всех, у кого набиралось 23 или 24 рентгена, отправляли домой.

На крыше третьего реактора люди работали буквально по несколько минут
— Работали без выходных, спать приходилось 4—5 часов, а то и меньше, — продолжает Владимир Петрович. – Подъем, совещание – и поехал по частям и местам, где ликвидаторы проводили дезактивацию: мыли дома, асфальтированные дороги, снимали грунт с проселочных. Ежедневно формировались группы из разных специалистов, которые отправлялись работать на саму станцию. Периодически их сопровождал и я.

Запретная ягода

Прежде всего следовало остановить выход радиоактивных веществ из жерла разрушенного реактора. Решили засыпать его сверху песком, доломитом, глиной, свинцом, бором. Люди вручную загружали ими контейнеры-подвески к вертолетам, а те сбрасывали это в жерло. Когда фон более-менее заглушили, возникла другая проблема: реактор нагрузили так, что фундамент мог не выдержать. Если бы он просел или развалился, мог грянуть еще один взрыв. Тогда вниз, под реактор, отправили шахтеров. Тележками они вывозили землю, чтобы укрепить плиту основания. А материалы от радиации нагревались, следовало соорудить еще и систему охлаждения.

Пытаясь избавиться от радиоактивной пыли, мыли со спецсредствами дома и дороги
Убиралась территория станции: люди вручную собирали радиоактивные кирпичи, остатки реактора, обломки зданий и сооружений, разбросанные взрывами по территории, срезали верхний слой земли. Опаснее всего было очищать от радиоактивных обломков крышу третьего энергоблока. Группы добровольцев находились там буквально по несколько минут. Привезли было импортных роботов, но их электроника, аккумуляторы очень быстро вышли из строя.

Работы медику-радиологу хватало и без выездов на станцию. Он постоянно проверял показания дозиметров, осматривал людей, контролировал работы по дезактивации, следил, чтобы каждая машина, выезжавшая в «чистую» зону, была обезврежена. Доводилось смотреть даже за свободным временем ликвидаторов:

— Жарко же… Некоторые разденутся и давай в футбол-волейбол играть. А нельзя! Ягод было много, как никогда… В садах клубника, земляника созрела, огромная, душистая. Так хотелось! И некоторые срывали, ели. Мы просили, предупреждали, объясняли, но... Лучше всего действовала фраза, что после таких ягод жене не нужен будешь.

Приходилось держаться в стороне и от домашних животных: радиометры, поднесенные к котам, аж трещали…

Владимир Каменков побывал на чернобыльской станции дважды: летом 1986 года, в должности главного радиолога оперативной группы сектора № 1, и с января по апрель 1988-го. Правда, о второй командировке говорить не хочет: мол, самые важные события развивались сразу после аварии, а потом уже работали в плановом порядке, вне 30-километровой зоны.

nevmer@mail.ru
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter