Неужели новая война? Мир напряженно следит за ближневосточной драмой, которая все более явно стремится перерасти в жанр массовой трагедии с перемещением действия от малой сцены локальных столкновений к гладиаторскому театру полноценных военных действий.«Это нападение на суверенное государство, предпринятое с суверенной территории, и реакция будет соответствующей и с долгосрочными последствиями», — оценка премьер–министра Израиля Эхуда Ольмерта акции боевиков «Хезболлах» с похищением двух израильских военных прозвучала для кого–то как приговор мирному урегулированию застарелого арабо–израильского конфликта. Действия за словами последовали незамедлительно. Израиль фактически начал полномасштабную войсковую операцию на территории Ливана. Акция «Достойное возмездие» призвана привлечь к ответу бандитов, оставивших кровавый след на земле другой страны.
Признаться, устоявшаяся формулировка «арабо–израильский» конфликт лично мне сильно не по душе. Слишком уж она обща и как будто подразумевает непримиримое глобальное противостояние целых этносов. Между тем, как бы ни был сложен и запутан клубок ситуации на Ближнем Востоке, в последние годы обострение противоречий не выходило за рамки позиционной войны между отдельными террористическими организациями околоисламистского толка и специальными службами Израиля. И мне понятна твердая позиция и политического руководства страны, и почти легендарного «Моссада», жестко, но адекватно отвечавших на каждую отвратительную в своей кровавости вылазку боевиков. Сама жизнь доказала, что на языке дипломатии диалог с террором невозможен. Профессиональные точечные удары по лидерам и рядовым вооруженных группировок, блестящие спецоперации достойны уважения. Но нынче, как представляется, все иначе. Ближний Восток сегодня балансирует на тонком лезвии, уже по обе стороны которого хаос и смятение настоящей войны. Удастся ли удержаться на этой хрупкой, побитой взрывами и взаимными обидами опоре?..
Позволю небольшое отступление. В 2002 году я побывал в Абхазии — спустя 10 лет после того, как здесь стихли выстрелы известного вооруженного конфликта. Первый шок испытал в экскурсионном автобусе. Юная девушка–гид рассказывала не о красотах Гагры или Пицунды, а о недавней войне. Тональность была аналогичной рассказу работника мемориального комплекса «Хатынь» о зверствах фашистов в 40–е. В бедах своего края рассказчица искренне винила совсем не кучку политиков, развязавших бойню. «Они убивали, насиловали, издевались», — говорила девушка, называя недавнего врага одним именем — именем народа, с которым не один десяток лет абхазцы прожили душа в душу. Впоследствии в разговорах с местными жителями я лишь убедился, что это всеобщее понимание нынешнего жизненного этапа...
Спустя несколько лет я побывал в Бейруте. Уже не удивлялся, а просто в очередной раз отметил, что последствия любой войны для любого народа одинаковы. Ливанцы то с обидой, то с трудноскрываемой злостью говорили о бедах и лишениях, обрушившихся на них по воле... Да–да, по воле всего народа соседнего государства. И это при том, что Бейрут уже обрел славу ближневосточного «Парижа». Стильно отстроенный центр, сконцентрировавшиеся в городе обильные финансовые потоки, более–менее налаженная жизнь, казалось, уже увели страну подальше от неспокойных времен. Но и из первого, и из второго примера очень явно проступает то, что в народной памяти раны заживают долго. А размытый образ врага в итоге материализуется в конкретной нации.
Убежден, не меньшую боль испытывают и многие израильтяне, потерявшие близких в террористических атаках бандитов, прикрывающихся якобы благими то патриотическими, то религиозными лозунгами. И их желание «Достойного возмездия» тоже можно считать справедливым. Как тут не вспомнить крылатое путинское о том, что бандитов надо «мочить» везде, где бы они ни схоронились. На земле или под ней, в горах или под водой, в своей стране или в чужой — преступник не меняется, куда бы ни подался. Его суть везде одинакова: он несет угрозу людям, а значит, должен быть нейтрализован любой ценой. Это аксиома.
Но есть и другая сторона вопроса. Где грань характера и масштаба антитеррористических акций, до которой они однозначно оправдываются объективной необходимостью? Согласятся ли рядовые ливанцы с тем, что ракетные удары по мостам, дорогам, бейрутскому аэропорту были единственным способом лишить возможности маневра боевиков «Хезболлах»? И, самое главное, не получится ли так, что, воспользовавшись ситуацией, какая–нибудь радикальная террористическая секта с лидером — воинствующим параноиком начнет собирать под свои знамена многочисленные армии, примерив на себя благородные одежды лидера национально–освободительного движения? И это самое страшное. Потому что в народной памяти, как видно, раны не заживают долго. Хоть у израильтян, хоть у ливанцев... Человеческая природа у всех едина.
И последнее. То, как разрешится кризис, без преувеличения — экзамен для всего мира. Ливан уже обратился в Организацию Объединенных Наций с просьбой вмешаться в ситуацию. Совет Безопасности ООН свое слово, несомненно, скажет. Но окажется ли оно весомым аргументом в пользу мирного урегулирования? Ведь и раньше обращений в ООН по ближневосточному вопросу было немало. Кстати, в том числе и со стороны Израиля. Однако ставшая уже притчей во языцех инертность организации не позволила предотвратить эскалацию конфликта. Не даст и погасить огонь? Ожидается, что со специальным заявлением по Ближнему Востоку выступят и лидеры стран «большой восьмерки». Правда, саммит в Санкт–Петербурге еще не открылся, а счет жертв столкновений уже идет на десятки с обеих сторон. И тем не менее очевидно, что решающее слово, а быть может, и дело, должно быть за мировым сообществом. Ближневосточный узел слишком туг, чтобы быть развязанным руками лишь народов региона. И если помощь не поспеет вовремя, может статься, что пугающая формулировка «арабо–израильский» конфликт вберет в себя всю полноту своего чудовищного смысла. Мир не имеет права с этим соглашаться.
Фото РЕЙТЕР.
