Она всю жизнь хотела быть похожей на отцаБиографию Героя Советского Союза Василия Козлова я узнала еще в школе, но не из учебников по истории, как остальные. Дело в том, что мы – земляки. А в Жлобине память о Козлове хранят сразу в нескольких музеях: главном историко–краеведческом, в школе его имени и железнодорожном. Однако все эти экспозиции в основном ограничиваются официальным перечислением занимаемых должностей, список которых в политической карьере Василия Ивановича, как известно, весьма внушительный. Возможно, один из организаторов партизанского движения и видных государственных деятелей Беларуси так и остался бы для меня энциклопедической личностью, если бы журналистская судьба не устроила однажды встречу с Ольгой Васильевной Козловой. Старшая дочь бывшего Председателя Президиума Верховного Совета БССР впервые согласилась рассказать о своей знаменитой семье корреспонденту «СБ».
Про красный бант, селедочный хвост и комсомольскую свадьбу
– Детство я провела на родине отца в деревне Заградье Жлобинского района. Во время войны ее постигла трагическая участь Хатыни... Папина мама Мария Ивановна или, как все ее звали, баба Марута женщиной была самобытной. После революции в моду вошло все красное – косынки, ленты, банты. И баба Марута – а ей было за 50 – с гонором повязывала на шею красный бант. Заградье располагалось на холме, с одной стороны которого проходила ветка железной дороги, а с другой был большой луг. Он стал спасением для нашей семьи, за что Козловых в деревне даже прозвали Луговцами. В семье росло четверо сыновей. Трое из них, в том числе и отец, стали железнодорожниками. Причем в Жлобинское депо папа попросился, когда ему было 14 лет, конечно, «подкорректировав» возраст. Подражая бывалым работникам, Василь приносил на обед «ссобойку». Почти у всех это был кусок хлеба и луковица. А отцу очень хотелось показать, что дома к нему относятся как к настоящему кормильцу, то есть отдают все самое лучшее. «Одолжив» у Маруты редкое лакомство – засохший хвост селедки, он разворачивал его у всех на глазах, а когда ремонтники расходились... клал в торбу, чтобы завтра достать с другим куском хлеба.
С мамой он познакомился в своей деревне. Только она была из обеспеченной семьи. Ее отец, известный на всю округу садовод и травник, сначала с недоверием относился к нищему Луговцу. Но папа был не робкого десятка. Бедность научила его находчивости. Например, на свидание своей невесте он приносил в подарок красивые яблоки, которые добывал накануне... в ее же саду. Их первая комсомольская свадьба взбудоражила все Заградье. Впервые молодых не венчали в церкви, а расписали в сельсовете, после чего они проехали по деревне на повозке с красным флагом! Стол накрыли в клубе и на самое видное место водрузили тот самый флаг. Изумленные сельчане не могли сдержать эмоций: «Ну, Василь – большевик. Это понятно! А Фроська – все–таки безбожница». Кстати, суконные штаны на свадьбу папа у кого–то одолжил. Но ему повезло, в подарок ему подарили отрез на собственные.
Суп с тараканом
Накануне войны папа поступил в коммунистический университет им. Ленина – комвуз. В Минск вместе со студентом перебралась семья. Жили мы скромно. Хорошо, из деревни иногда передавали картошку и кусок сала. Мать собирала картофельные очистки и меняла их на рынке на молоко для моей младшей сестры Тамары. Хлеб родители получали по карточкам в студенческой столовой. Однажды, обедая там, папа обнаружил в супе таракана. Он вызвал заведующего, а тот со словами: «Какой же это таракан – это же шкварка» – достал его и... в мгновение съел.
В нашей комнатушке едва умещались две кровати и стол. Под ним я и проводила большую часть времени. За этим столом папа готовился к занятиям и вслух заучивал тексты. Через много лет, будучи студенткой, я открыла работы Ленина и с удивлением обнаружила, что... многое знаю наизусть. Правильно говорят, детская память очень цепкая.
Как мы поймали шпиона
Выпускника комвуза направили парторгом в колхоз «Новый быт» Старобинского района. Поселили нас в клубе. Дали сена, для того чтобы устроить спальные места, и стол. Готовить было негде. Еду нам сначала приносили соседи. В колхозе отец первым делом навел порядок на ферме. Раздобыл у пограничников марлю для процеживания молока и заставил соблюдать элементарную санитарию. В 1934 году его назначили директором машинно–тракторной станции (МТС). Козлов любил технику, сам с удовольствием работал на «фордзоне», организовал курсы механизаторов и создал первую на Полесье бригаду трактористок. Забот прибавилось, когда папа стал 1–м секретарем райкома. В пограничном районе даже по грибы–ягоды ходили, как на разведку. Шпионы в то время, как и сейчас, отличались изобретательностью. Некоторые мастерили специальную обувь с копытами. Даже я участвовала в задержании одного лазутчика. С местной детворой мы покупали в магазине любимые сладкие «подушечки», смотрим, а следующий покупатель достает рассчитываться большую красную бумажку. Мы таких деньжищ в глаза не видели, рот раскрыли, а магазинщик уже понял, в чем дело, и моргает нам, мол, бегите, сообщайте куда следует. Мы и бросились к пограничникам.
Все завидовали дочкам Жукова
В Старобине мы жили по соседству с семьей Чеховичей. Их дочь Агата впоследствии стала всем известной великой актрисой Галиной Макаровой. Я дружила с ее сестрой Маней. Иногда у Мани вдруг появлялись туфли на каблуках! Это Агата, которая в то время уже перебралась в Минск, передавала сестре «излишки» собственного гардероба.
Секретарь окружного комитета партии Павел Никитин и командир кавалерийского корпуса Георгий Жуков организовали в деревне Грозово под Слуцком окружной пионерско–комсомольский лагерь. Отдыхать туда отправились дети партийных активистов, в том числе и я. Все завидовали дочерям Жукова, потому что Георгий Константинович, в отличие от других родителей, приезжал каждое воскресенье, устраивал нам спортивные соревнования, с удовольствием играл сам.
«Круглый стол» с Талашом
В апреле 1941–го папу перевели в Минский обком. В начале лета все члены обкома отправили свои семьи отдыхать за город. В воскресенье 22 июня оборвалась телефонная связь с Минском. А когда все местное население ринулось в соседнюю деревню за солью и керосином, мы поняли: что–то случилось.
Спасаясь от немцев, мы оказались в Башкирии. Там в 1942 году нас разыскал отец и перевез в Москву, где мы жили в одноименной гостинице. Наш 310–й номер стал настоящим центром землячества. Все белорусы, добравшись до столицы, искали Козловых, надеясь что–то узнать о своих родных. Отца мы почти не видели. Он ездил по заводам в поисках оружия, подбирал кадры для освобожденных районов, выполнял задания центрального партизанского штаба. Мы с мамой встречали гостей и пытались их разместить на свободном диване и на полу. Среди наших постояльцев были Заир Азгур с сыном Зориком и женой Маргаритой Шашалевич, актрисой Купаловского театра, которая погибла в железнодорожной катастрофе, когда театр возвращался из эвакуации. Солистка оперного театра Софья Друкер искала сына. Певица Рита Млодек с помощью отца узнала, где ее дочки, и решила ехать на фронт с бригадой артистов. Ей хотелось привезти солдатам какой–нибудь подарок, и они с мамой долго думали, что такого, согревающего душу можно найти в холодной и голодной Москве. И придумали: выменяли на базаре хлеб на мулине и весь день шили кисеты.
На нашем этаже жил дед Талаш. Конечно, мы все читали «Дрыгву» и очень гордились, что находимся рядом с настоящим книжным героем. Старому партизану выдали шикарное обмундирование, но через два дня он все снял, аккуратно сложил в солдатский мешок и снова надел свой боевой кожух и шапку–ушанку с красной партизанской ленточкой. По вечерам Талаш нас развлекал. Усевшись за большой круглый стол, он пересказывал случаи из собственной жизни, а мы все слушали с интересом в который раз.
По соседству с Шульженко
Заходили к нам Минай Шмырев – легендарный Батька Минай, Якуб Колас. Помню, мы сразу бросились к писателю с расспросами: «А што сталася з Мартынам Рылем?», «Як склаўся лёс Аўгiннi?» Он рассмеялся. Интересно, что тогда я заметила на нем стеганую жилетку ручной работы. А позже в его дневниках в письме жене прочла: «Спасибо тебе за жилетку, она меня очень согрела!»
Известие о смерти Купалы застало нас еще в Башкирии. Поверьте, мы плакали, будто потеряли близкого человека. А вскоре оказались в той самой гостинице и познакомились с дежурной по этажу Анной Зотовой, которая работала как раз в то роковое утро. По ее версии, Купала вышел из своего номера и направился к лестничному пролету, где встретился с двумя дамами. Говорили о чем–то веселом, смеялись. Горничная утверждала, будто прошла мимо и видела, что поэт действительно оперся на перила. А через мгновение услышала вскрик... Гостиничный полотер тоже делился своими воспоминаниями. Он сидел в специальном месте для чистки обуви у лестницы на первом этаже и едва успел увернуться от летящего прямо на него тела...
Здание гостиницы чуть–чуть отапливали, а на втором этаже стоял титан с кипятком. Пристанище в столь комфортных условиях находили многие. По соседству жили артисты Тамара Макарова и Сергей Герасимов. А из номера Жарова с Целиковской постоянно доносилась музыка, он играл на каком–то духовом инструменте. Очень интересная была пара: ей – 23, а ему – 42. Михаил Иванович был очень веселым, не мог пройти даже мимо горничной по этажу, чтобы не подшутить.
Моя сестра Тамара дружила с сыном еще одной соседки – Шульженко. Они с Игорем были примерно одного возраста – до 10 лет. Клавдия Ивановна жила тогда с Владимиром Коралли. Игорь с Томой облазили в гостинице каждый угол. Особенно любили играть в войну в бывшем летнем ресторане, где установили пушки. Родителей сорванцов периодически вызывал директор гостиницы. Не знаю, как наказывала сына артистка, а Тамару мать могла даже поколотить. Но хватало этого не надолго. В 1943 году мы попали на концерт Шульженко. Билеты на него доставали с большим трудом, попросить по–соседски у звезды такого уровня не решился никто. Однажды после войны Клавдия Ивановна, выступая в Минске, обратилась к залу с просьбой узнать что–нибудь о судьбе девочки Томы, с которой дружил во время войны ее сын. Мы на этом концерте не были. А когда нам передали, певица уже уехала.
В 1942 году 1-й секретарь ЦК КП(б)Б Пономаренко дал задание Азгуру срочно вылепить бюсты известных партизан, в том числе Талаша, Шмырева и отца. Все они были в Москве наездами, и мастеру нужно было успеть сделать хотя бы наброски. Папа к скульптору взял меня. Азгур, в черной широкой кофте и с большим бантом на груди, напоминал артиста. Он усадил отца перед собой, приготовил ведро воды и промерзлую глину. Смотрит на папу, гладит руками глину – и на моих глазах бесформенная масса превращается в портрет. Было очень интересно наблюдать.
Война свела нас еще с одним человеком, впоследствии ставшим знаменитым. Мать Анатолия Делендика была у командира партизанского соединения Козлова первой связной. Об этом узнали фашисты, но папа успел забрать в отряд ее с 6–летним сыном. И Толик стал папиным маленьким адъютантом.
А в послевоенное время у нас часто бывал Рокоссовский. Константин Константинович был очень простым в общении, много шутил. В 1950–е годы мои родители вместе с ним отдыхали в Барвихе, а я приезжала их навещать. По вечерам они развлекались игрой в домино. Причем маршал любил играть в паре с моей мамой Евфросиньей Ефимовной. Она безупречно запоминала все ходы.
На рваных простынях
В июле 1944–го отец вернулся в Минский обком. Поселились мы в небольшом дощатом немецком бараке на месте нынешнего завода «Атлант». Вместе с нами жили три семьи погибших товарищей отца, но места хватало всем.
Папа был страстным футбольным болельщиком, даже взял опеку над первым «Динамо». Еще он любил театр, особенно Купаловский и оперный. Не пропустил ни одной премьеры и собрал целую коллекцию автографов любимых артистов. Многим помогал, дружил с Болотиным, Михайловым, Млодек, Аникеевой. Ходатайствовал, чтобы в доме для работников Верховного Совета, куда мы переехали в 1956 году, получили квартиры Броварская, Захаревич, Тарасов. Однажды папа оказался в командировке в Москве как раз во время гастролей «Ла Скала». Конечно, ему захотелось, чтобы никто из родных и друзей не пропустил этого замечательного зрелища. Из Белоруссии он вызвал целую делегацию зрителей. Я тоже была в их числе.
Больше всего отец любил носить вышиванки. Эти свободные рубахи с орнаментом он надевал везде, даже на сессии Верховного Совета. Заказывал их в мастерской сразу целыми партиями и даже ввел на них «моду» в ЦК.
В свои проблемы по работе папа нас никогда не посвящал. Единственный случай, который я запомнила, когда комиссия из ЦК обнаружила в общежитии автозавода... порванные простыни. Как так, советские труженики спят на рваных простынях! За этот вопиющий факт секретарю обкома сделали серьезное замечание.
Поцелуй негра
В 1946 году советскую делегацию пригласили на «Славянский конгресс» в США. Папа впервые ехал за границу. Оказалось, что у нас нет даже нормального чемодана. Не брать же с собой фанерный! А в Союзе тогда других не было. И мы заказали кожаный на фабрике им. Куйбышева. Там, конечно, смастерили, но выделки никакой не было, поэтому чемодан оказался таким тяжелым, что и без вещей его поднять было невозможно. Когда папа его, надрываясь, нес, сопровождающие американцы смотрели очень настороженно.
На другом континенте Козлова представляли как вожака белорусских партизан. А о них весь мир был наслышан. Но многие были уверены, что это такие неотесанные бородачи из леса. А тут красавец в генеральской форме!
В программе пребывания запланировали концерт в то время очень популярного негритянского певца и актера Поля Робсона. Когда он спел на русском языке «Широка страна моя родная», отец, расчувствовавшись, не удержался, вскочил на сцену, подарил цветы и по простоте душевной обнял и расцеловал артиста. На следующий день в американских газетах вышли статьи с заголовками: «Белый влепил поцелуй черному!» После этого за советской делегацией усилили наблюдение, а потом и вовсе сократили визит. Вообще–то в то время в Америке за подобный всплеск эмоций могли и в тюрьму посадить.
Из этой поездки папа привез мне часы, невиданную сладость – шоколадку и... несколько кусочков туалетного мыла, тоже настоящую диковинку.
Партизанский кожух
Нас отец никогда не баловал. У него просто не было на это времени. Когда Тамара стала студенткой, он предложил ей отказаться от стипендии: «Пусть деньги отдадут тому, кто нуждается». И она отказалась. А вот внукам, Василию, Андрею и Сергею, старался дать все, что не успел дать нам. С ними он проводил много времени, с удовольствием ходил и в кино, и в цирк, и на футбол, и на рыбалку.
...Недавно я встретила человека, который рассказал, как в 1943 году его отец, деревенский скорняк, получил заказ на два кожуха. Он тогда был мальчиком и помогал. «На выделку дали очень хорошую овчину, и я терялся в догадках, кто же в нашей округе мог позволить себе такую дорогую обнову? Только после войны узнал, что согревали те кожухи командира партизанского соединения Козлова и его заместителя Бельского», – рассказал он. Тот кожух сейчас хранится в музее Красной Армии в Москве. Мне приятно, что люди до сих пор помнят об отце. Думаю, своими поступками он заслужил эту светлую память.
Прощаясь с Ольгой Васильевной, я спросила, почему она не стала менять знаменитую фамилию. Козлова ответила лаконично: «Хотела оправдать». Думаю, кандидату наук, доценту, заслуженному работнику высшей школы, литературоведу и критику это удалось. Во всяком случае, сотни ее учеников (Ольга Васильевна проработала на кафедре истории белорусской литературы и культуры БГУ 64 года!) говорят о ней не как о дочери видного партийного руководителя, а как об авторе учебников, монографий, исследовательских работ и статей, сделавшем немало открытий в истории нашей литературы.
Справка «СБ»
Василий Иванович Козлов родился в 1903 году. Советский партийный и государственный деятель, Герой Советского Союза, генерал–майор. В 1919 – 1925 годах работал слесарем депо станции Жлобин. Затем был парторгом колхоза, директором МТС, 1–м секретарем райкома, заместителем председателя СНК БССР, 2–м секретарем Минского обкома КПБ. В начале Великой Отечественной войны оставлен в тылу уполномоченным ЦК КПБ по организации партизанского движения. В июле 1941–го возглавил Минский подпольный обком КП(б)Б и Минское партизанское соединение. После освобождения занимал должности 1–го секретаря Минского обкома и горкома КП(б)Б, Председателя Верховного Совета БССР, Председателя Президиума Верховного Совета БССР и заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Награжден 9 орденами, среди которых четыре – ордена Ленина, и медалями.
Фото из семейного архива О.В.Козловой.
