Алексей Скрыпник пока не маститый мастер — возрастом не вышел. Но с этим «недостатком», как известно, рано или поздно расстаются все. А вот с чем он неразлучен, так это с гитарой. Правда, как и положено истинному джентльмену, оказывать знаки внимания он готов каждой достойной представительнице гитарного рода. Впрочем, может, это они сами бросаются в его объятия? По крайней мере, именно так было на его недавнем авторском вечере и презентации диска «Благословение земли» в зале Белорусской государственной филармонии, где гитары на сцене выстроились в ряд. Среди них — гитара Владимира Мулявина, выступить с которой предложила дочь создателя «Песняров» Марина.
— К написанию песен тебя тоже гитара вдохновляет? — спрашиваю я, втайне надеясь–таки услышать «лямурно–гламурные» истории. Парню как–никак — 29. Не женат. Без вредных привычек и всяких молодежных «закидонов». Да еще и поет, сочиняет музыку, стихи, рисует (между прочим, у самого Леонида Щемелева учился и подавал огромные надежды, пока гитара не овладела им целиком). Ну просто мечта всех поэтесс, да и только! А он мне в ответ — про ту гитару, которая «родом» с Браславщины:
— Клены буквально подпирали фундамент тамошнего костела, их спилили и из той древесины, напитанной, просто напоенной колокольным звоном и молитвами, мастер сделал мне гитару. Разве она может не передавать то, что знает сама? А радуга? Она как благословение земли, посланное небом. А все вокруг? Я до сих пор помню, как мама в три года водила меня по музеям, выставкам, концертам Ленинграда — мы там тогда жили. И как я самозабвенно в три года пел весь репертуар Аллы Пугачевой. Или еще: как–то дедушка сыграл старинный вальс, и он мне так понравился, что я сочинил на него вариации. А потом по мотивам вариаций замахнулся на фортепианный концерт — и именно его исполнял на приемных экзаменах. Искусством импровизации меня еще в школе поразил знаменитый в то время Геннадий Каганович. Ставил картину и говорил: изобрази ее в музыке. Я тогда понял: вдохновлять может все!
— А сам в Испании был?
— Пока только мечтаю. Но лет восемь назад был в Великобритании на международном фестивале. Выступал и сольно, и с хоровым коллективом. Там, кстати, была еще презентация моего первого магнитоальбома «Поговорим», записанного на белорусском радио с группой «Анталекс», которую я создал: два вокалиста, скрипка, блок–флейта, кларнет, две гитары и ударные. И меня пригласили провести гитарные мастер–классы в северном Уэльсе.
— В Минске ты тоже несколько лет преподавал в детской музыкальной школе, и, судя по отзывам, очень успешно. На твоем концерте одна из поклонниц буквально со слезами на глазах рассказала мне совершенно мистическую историю: мол, какого–то своего ученика ты не только играть научил, но и вылечил его от немоты.
— Это, конечно, преувеличение. Он просто был этаким молчуном — слова не вытянешь: в ответ — ни да, ни нет. И я предложил: «А давай ты меня будешь учить!» Ему это понравилось. Все очень просто: моторика пальцев ускоряет развитие, развивает речь. Музыка вообще может считаться одним из самых мощных и в то же время самых «вкусных» лекарств. После концерта в Белгосфилармонии ко мне подходили слушатели, благодарили, говорили, что от моих романсов и песен им хочется жить и самим творить — это самое главное.
Если в поэзии — то Алексей недавно закончил целую книгу сонетов. Если в кино, то те клипы, которыми на экране сопровождались многие песни Скрыпника во время филармонического концерта, он делал сам: снимал, подбирал, монтировал, рассчитывая хронометраж.
— Да и вообще, в любом деле всегда хочется искать что–то свое, совершенствовать. Белорусский супергитарист Владимир Угольник как–то сказал мне в шутку: «Тебе нужна не шести–семи, а двенадцатиструнная гитара!» Все посмеялись, а я до сих пор думаю: кстати, почему бы и нет? Так что педагогика — тоже творчество, еще какое! Я вот свою методику разработал — четырехпальцевый метод игры, хотя обычно учат двумя пальцами. Сейчас пишу по методике книгу, анализирую в ней все то, что передал мне прекраснейший педагог Валерий Владимирович Громов — отец известного оперного солиста Владимира Громова. Но заниматься с учениками, как раньше, с утра до ночи — слишком выматывает. У меня было ощущение, что из–за этого я не успеваю чего–то главного, хотелось заниматься концертной деятельностью — и я ушел из школы.
— Что–то я не слышала, чтобы у тебя было по три концерта в день...
— Появились предложения от областных филармоний. Может, пока меньше, чем хотелось бы. Но по три в день и не надо! Я на сцене живу и... сгораю. Перед концертом — волнение страшное, на сцене — никакого, но после — усталость такая, будто из тебя вынули все, что было. Может, я слишком много отдаю?
— Так ты сейчас — свободный художник?
— Не совсем. Работаю в Союзе музыкальных деятелей, членом которого являюсь. Но на полставки. А большую часть времени провожу в собственной студии. Мы ее по крупицам собирали, во многом себе отказывали. Хорошо, что близкие меня понимают. Особенно мама, она тоже музыкант — аккордеонистка, певица. Дома сочиняю, записываю...
— Вот с этого места — поподробнее.
— Хотите послушать новый романс? «Мастер светлой души»...
Надежда ЗАРЕЧНАЯ, «СБ».
