О чем писатель Виктор Ерофеев обычно думает в белорусском лесуКнижки писателя Виктора Ерофеева я люблю давно, как и его программу «Апокриф» на канале «Культура». Сын посла, диссидент, член редколлегии и один из авторов легендарного альманаха «Метрополь» — Ерофеев, на мой взгляд, один из тех, кто своей ненавистью к «совку», в конце концов, его и разрушил.
Занимает писателя сегодня, в отличие от многих его сосредоточенных коллег, не только литература: наша беседа состоялась на кинофестивале «Киношок–2006». Согретый бархатным анапским солнцем, Ерофеев спустился в бар отеля в прекрасном расположении духа.
Женщина питается земными соками
— В книге «Мужчины» вы поставили жесткий диагноз: мужчина кончился. Сейчас вы бы его не изменили?
— Нет. Книга возникла не по социальным, а по гендерным соображениям. Дело в том, что современный мужчина утратил роль хозяина, охотника, диктатора, не приобретя при этом никакой другой роли. Женщина как существо более органичное питается земными соками. Мужчина же — западный, белорусский, русский, любой — потерялся. Он стал смешон. Потому книга получила большой резонанс не только на территории постсоветского пространства, но и, например, в Германии. Она неполиткорректна. В некоторых странах ее боятся. Проблема мужчины показана там с такой степенью откровенности, что многих это не устраивает. Это как удар под дых.
— А мне почему–то показалось, что вам так легко написалось о кризисе мужчин, потому что лично вы не утратили функции ни добытчика, ни охотника: у вас отличная телевизионная программа, молодая жена, прекрасная квартира в центре Москвы, огромные тиражи...
— Это правда. Но когда я писал «Мужчин», у меня кое–чего из названного не было. А кое–что вы упустили — у меня замечательная дочка! Это, поверьте, сильнейший импульс.
Я, вообще, человек двух культур: европеец и русский, поэтому на проблему мужчины я смотрел чуть отстраненно. И это есть во всех моих книгах. Каждая глава в книге «Мужчины» написана с разной точки зрения. Эта полифония расширяет и дает пространство.
Я, вообще, пришел к выводу, что эпоха литературы с одной точкой зрения заканчивается. Каждая попытка возвращения к этой эпохе порождает уродливые тексты. Только когда в книге есть две мировоззренческие точки, она приобретает энергию рок–н–ролла. Энергетика моих книг — это противостояние медленному загниванию литературы. Важно понять, что национальная литература — это всегда обращение учителя к ученикам, писателя к аудитории. Когда писатель вещает, что угодно, литературы не получается. Это месторождение исчерпано, оно кончилось. Литераторы не хотят искать новых мест. Очень малое количество людей, которые пытаются это делать.
Белорусы находят меня и в Коктебеле
— Когда я приезжаю за границу, белорусы удивляют меня своей начитанностью моих произведений. Причем, что совершенно замечательно, и это очень важно для писателя: большой разброс поколений. Читают совсем молоденькие девчонки лет 18 и очень солидные по возрасту люди. Не каждая страна имеет ко мне такой интерес.
У меня строится дом в Коктебеле. Мы там живем летом с женой. Туда приезжает много людей отдыхать. Так вот, белорусы ко мне всегда подходят, заговаривают чаще, чем те же украинцы. У вас вообще очень интересная страна. Я о ней немножко писал в книге «Где начинается Европа». Я проехался по Беларуси в 1993 году. Делал очерк для немецкого журнала «Гео». Был ранний октябрь, на Смоленщине шел снег. Мы переехали белорусскую границу, и снега уже не было. Нас встретили сухой лес с вереском и можжевельником, сосны. Я думаю, своими корнями вы принадлежите к европейскому климатическому содружеству. Белорусский лес — это лес, который можно встретить и во Франции. Когда пересекаешь границу, возникает ощущение удивительного вакуума: граница двух цивилизаций — восточной и западной — создает странную атмосферу, где все взаимопоглощается. В людях видны трудолюбие, осмысленность. У вас не изолированное сознание, но этого никто не замечает. Думаю, по этому поводу должен родиться интересный писатель.
— В чем, на ваш взгляд, особенность исторического момента, который мы переживаем?
— Европейские процессы очень сложны. Нет ничего простого в переходе из одной формации в другую. Но над нами должна быть одна надпартия — это партия здравого смысла. Здравый смысл говорит о том, что если что–то качается в одну сторону, значит, поведет в другую. Главное, найти поляну здравого смысла в своей душе. Никогда не надо ныть или жаловаться. Это самое страшное, что может случиться с человеком. Тогда он все несчастья переносит на внешнего врага — государство, соседа по лестничной клетке.
Я совершенно не убежден в том, что все когда–то будет хорошо. Но я знаю, что у человека одна жизнь. Он должен руководствоваться в ней собственными соображениями. И для творчества интересна именно человеческая природа. Наши народы объединяет творчество, у России и Беларуси очень сильная культурная общность. Мы — люди с воображением, хорошо поющие, за редким исключением, к которым я причисляю себя, склонные к сказке, мифу. Это важно сохранить — и тогда нам никто не страшен.
Фото ИТАР-ТАСС.
