Пять самых популярных исторических мест в произведениях белорусских писателей

Муза ведет в замки

В нашей стране немало притягательных исторических мест. Даже если их нельзя сейчас посетить, они присутствуют в культурной памяти неизменно и влияют на нас, дают вдохновение и сюжеты. 

Увы, во все времена были и есть Геростраты, готовые сжечь храм, и личности, просто глухие к наследию предков, воспринимающие руины древнего замка как мусор. Но всегда находились и люди, умеющие слышать голоса старых стен и колокола подземных храмов. 

Давайте совершим виртуальное путешествие по самым популярным в произведениях белорусских писателей историческим местам Беларуси.

Гольшанский замок

Гольшаны.
фото Алексея Вязмитинова.

Одно из ярчайших описаний архитектурного памятника мы читаем в романе Владимира Короткевича «Чорны замак Альшанскi». В роли готическо‑романтического Ольшанского замка выступает Гольшанский. Автор придумал ему историю — легенду о злом князе и его молодой жене, изменившей супругу с благородным шляхтичем Валюжиничем. Призраки зверски замученных влюбленных блуждают по галереям замка. 

Автор создает зловещие декорации:

«Замак. I якi пагрозны, пачварны замак!

I не на ўзгорку, не наводдаль, каб чалавек паспеў неяк падрыхтавацца, а твар у твар, як нечаканы цёс мяча… нiбы чалавек падышоў да гушчару i раптам убачыў там разверстую ў рыку пашчу льва... I гэта была брама‑праём, брама‑тунель, брама‑ўваход у пячору страшнага гiганта‑волата са злоснай казкi...

Хацелася яшчэ раз акiнуць позiркам увесь гэты чыгунна‑чорны гмах. Пры месячным святле. Я азiрнуўся. Там, дзе падала святло, чэрнь была з адлiвам у блакiтнае. У зацемненых месцах, у нiшах i на галерэi, панавала безвыходная цемра, так што раптам уставала перад вачыма своеасаблiвая рэльефнасць гэтай махiны. 

I тут я не паверыў сваiм вачам. У цёмным правале галерэi, ад вонкавых сходаў, што вялi на яе, павольна паўзлi два ценi, цьмяна‑светлы i чорны».

На роль князя Ольшанского более всего подходит Павел Стефан Сапега, которому замок достался по бабке Елене, последней в роду Гольшанских. Он был четыре раза женат, три жены умерли молодыми здесь, в замке, породив легенду, что были отравлены мужем. 

Новогрудский замок

Новогрудок.
фото Виталия Пивоварчика.

Еще один памятник архитектуры, не оставивший равнодушными белорусских писателей и поэтов. Именно здесь венчались 70‑летний князь Ягайло и 17‑летняя Софья Гольшанская, о чем рассказывает роман Анатоля Бутевича «Каралева не здраджвала каралю, або Каралеўскае шлюбаванне ў Новагародку». Ян Чечот написал поэму «Наваградскi замак» о временах войны со шведами. Увековечил замок в своей поэме «Гражина» и Адам Мицкевич:

3 гары высокай замак Навагрудка,

Ад месяца прыняўшы пазалоту,

Праз насыпы i рова развароты

Адкiдваў ценю слуп, руды  i гнуткi.

Владелец замка князь Литавор собирается идти войной на князя Витовта, чтобы с помощью крестоносцев отбить Лидский замок, приданое своей жены Гражины. Оправдывая войну с соотечественниками, Литавор жалуется, мол, воюет славно, а его новогрудский замок бедненький:

Зiрнi вунь: вал дубовы пакрывiла,

А цэгла ў сценах дома пачарнела.

Прайдзi пакоi — ўсё, як  за вякамi!

Дзе шкло ў мяне? Трафеi дзе  з металаў?

Заместа золата — вiльготны камень,

Замест кiлiмаў — мох расце  з парталаў!

Гражина не допускает войны, в доспехах мужа сражается с его предполагаемыми союзниками — крестоносцами — и гибнет. 

Мирский замок

Мир.
фото Юрия Мозолевского.

Литературоведы уверяют, что именно этот замок стал прототипом описанного Адамом Мицкевичем в поэме «Пан Тадэвуш». Он отобран у старых владельцев, Горешков, на него претендуют их враги Соплицы. Увы, в здании разруха.

Вось вежа, што над ранняю iмглой тырчэла,

Вышэйшаю здалася мо ўдвая; блiшчэла

На блясе сонца — дах,  як золатам, быў крыты,

Вясёлкамi цвiлi кавалкi  шыб пабiтых.

Старый ключник рассказывает наследнику Горешков о былом величии:

А вунь на хорах там капэлiя стаяла,

Яна ў арган i iншыя iнструменты iграла.

Наверсе, у люстэркавай вялiкай залi,

Дзе ад люстэркаў засталiся толькi рамы,

Без шыбаў вокны, галерэя  супраць брамы.
Мирский замок стал прототипом владения Горешков в поэме Адама Мицкевича «Пан Тадэвуш», тяжба из-за права владения им становится основой сюжета.

Несвижский дворец

Несвиж.
фото Владимира Шлапака.

В литературе прочно прописалась и резиденция Радзивиллов Несвиж. Она и в романах Юзефа Крашевского «Король в Несвиже. 1784» — о том, как Станислав Понятовский приезжал в гости к Пане Коханку, и «Апошняя са слуцкiх князёў» — про Софью Алелькович, жену Януша Радзивилла, страдавшую в богатом несвижском дворце в ожидании мужа. Часто обращаются к образу Черной Дамы — призрака Барбары Радзивилл, отравленной свекровью — королевой Боной. Интерпретация этой истории — в драматической поэме Алексея Дударева «Чорная панна Нясвiжа». Ну и наводит страху ее посмертное явление на свидетелей! 

«Гэтак галасiць не можа вецер! Гэта здань Барбары… Яе кароль так клiкаў апантана. Яна i прыляцела… нечакана…», «А тая… калыхалася ў паветры! Ў адзеннi чорным i… плыла мiж дрэў!»

А вот народный поэт Беларуси Пимен Панченко в стихотворении «Першая цiшыня» («Ноч у Нясвiжскiм замку», написанном в 1946 году), рассказывает о замке с неожиданной стороны. Поэт‑фронтовик приехал сюда… в санаторий. 

Не суровыя рыцары ў латах

Сустракаюць князя свайго,

А вясёлыя нашы дзяўчаты

Усмiхаюцца: я iх госць.

Вось пакой мой, прасторны i чысты,

Сядзь у крэсла i адпачнi.

Над табою гараць урачыста

Мяккiм светам электраагнi.

Есть и здесь намек на Черную Панну — оживает портрет княгини на стене. Но фронтовику ее тоска по былым временам кажется мелкой — у поэта свои воспоминания об этом месте:

Не ведаю, дзе вас i хто вас цешыў,

Не ведаю, хто вас тады суцяшаў,

А я ж без гранат, без куль, без сцежак

У несвiжскiм парку галодны ляжаў.

А танкi варожыя злева i справа,

Над замкам на крыллях вiсiць бяда.

Плясне — i кропка. Кепскiя справы.

I замка шкада, i сябе шкада.

С Несвижем связана легенда о золотых скульптурах апостолов, принадлежавших Пане Коханку Радзивиллу. Поиску этих пропавших артефактов посвящен не один современный детективный роман.

Полоцкий историко‑культурный заповедник

Полоцк.
фото static.tonkosti.ru

Наверное, чаще всего в литературе, и не только белорусской, воспевается Полоцк. Героями произведений становились полочане Всеслав Чародей, Рогнеда, Евфросиния Полоцкая, Франциск Скорина… Тайны полоцких подземелий описал Вацлав Ластовский в книге «Лабiрынты». А вот Ян Барщевский в знаменитом «Шляхцiцы Завальнi» увековечил Полоцкий иезуитский коллегиум. По мнению Барщевского, там учился знаменитый чернокнижник Твардовский. 

«Твардоўскi хадзiў у школы ў Полацку, вучыўся добра, ды толькi не слухаўся настаўнiкаў, пакрыёма чытаў забароненыя кнiжкi i такiм чынам дайшоў да таго, што зусiм не баяўся смяртэльных грахоў. Нарэшце навучыўся чарнакнiжнiцтву i душу сваю прадаў злому духу, а прафесары i ксёндз‑прэфект нiчога пра гэта не ведалi i зрабiлi яго дарэктарам некалькiх шкаляроў з пачатковых класаў.

Твардоўскi ў вольны ад заняткаў час бавiў даручаных яму вучняў, сяды‑тады паказваючы iм дзiўныя рэчы. Аднаго дня надвор’е было яснае i цiхае, вучнi ў пакоi з адчыненага вакна пускалi ў паветра мыльныя пухiры. Твардоўскi, стоячы побач, сказаў:

— Глядзiце! На вашых пухiрах д’яблiкi лётаюць у паветры». 

Здесь же, в коллегиуме, Барщевский поселяет еще одного персонажа — Деревянного Дедушку, бюст Сократа, который умеет говорить.

Что ж, литература — это прекрасная возможность для виртуального путешествия. Не упускайте возможности узнать больше о своей родной земле!

cultura@sb.by
Полная перепечатка текста и фотографий запрещена. Частичное цитирование разрешено при наличии гиперссылки.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter