Мурзик.by

Есть ли у нас настоящие филантропы?

Члены итальянского «Ордена Милосердия» со времен средневековья ухаживают за больными и немощными, облачась в балахоны наподобие инквизиторских. Чтобы ни одна страждущая душа не могла тебя впоследствии отблагодарить.

Ты никто, ты — лишь функция помощи. Та абстрактная, «химически чистая» доброта, что не за славу и не за деньги, а по велению сердца.

...Среда. Полдень. Время дежурства в Белорусском союзе женщин Валентины Макаровой — она сегодня принимает бывшие в употреблении вещи для нуждающихся. Одежда, обувь, пластинки, игрушки, посуда... Все это аккуратно записывается в специальный журнал, как и имя жертвующего. Но некоторые, испуганно замахав руками: «Ой, что вы!», сразу пятятся к дверям. Вот и сейчас, аккуратно прислонив к стене полиэтиленовый пакет, молча ретируется пожилая женщина. Другая, утирая пот, выкладывает на диван два полушубка — тащила их через полгорода. 55 фамилий появилось в журнале «прихода» за последний месяц, и то, что это в основном люди не самые состоятельные, видно по их скромным дарам — стоптанные кеды, рубашки времен перестройки...

Пенсионерка Тамара Михайловна приносит выстиранные и аккуратно сложенные стопки вещей из дома регулярно и... тут же начинает отбирать другие, для себя. Здесь, по словам Валентины Макаровой, не пропадает ничего: что расходится в Минске среди многодетных матерей, матерей–одиночек и стариков, что забирают в Мстиславль, а что и в исправительно–трудовую колонию. Залеживаются у дежурных лишь щемящие сердце записочки–просьбы — от тех, кто искал и не нашел необходимую вещь: нужны пальто 60–го размера, теплый шарф. Их женщина–инвалид II группы прождала всю зиму...

Мы часто думаем, что благотворительность — широкий жест богатого по отношению к бедному. Про таких радетелей человечества мы знаем из книжек, как, например, про потомка Ларошфуко Льянкура, который построил в своем поместье богадельню для отставных солдат, щедро жертвовал на тюрьмы, больницы. Может быть, так оно должно быть и поныне. Но в наше время у доброты другие оттенки. Ведь трудно назвать истинным филантропом популярного певца, который свой гастрольный тур поддерживает громогласными обещаниями поехать и немедленно осчастливить какой–нибудь детский дом. Или политика, жертвующего аккурат к началу избирательной кампании. Как тут не вспомнить Даля, писавшего: «Он ради нищеты гроша не даст, а за орден богадельню построит»? О делах милосердия некоторые не говорят — рапортуют. По пунктам, во всеуслышание. И никого уже не удивляет памятная доска с персоналиями, которые много подавали на строительство храма Христа Спасителя. Хотя за ее пределами — анонимное большинство тех, кто жертвовал сколько мог, но для общего дела столь же ценен.

Российский хирург Герман Пятов последние годы каждый свой уик–энд проводит так: едет на оптовый рынок, закупает на собственные деньги полную машину одежды и отвозит ее в детский дом. Его примеру следуют менеджеры, банковские работники, журналисты, юристы, даже байкеры. Под их опекой два десятка учреждений, две тысячи ребятишек. Связь поддерживают через сайт мурзик.ru. Мурзик — это и тот маленький человек, который нуждается в помощи, и тот маленький человек, который может его спасти. Увы, следов «мурзиков–филантропов» в Минске обнаружить не удалось. «Ну что вы, какое веление сердца? Какой порыв? — вздыхают в общественных организациях, которые объединяют наиболее обездоленных и неимущих. — Сами пишем слезные письма, ходим по фирмам с протянутой рукой. Кто–то время от времени и поможет, а кто–то даже на порог не пустит: дескать, много вас таких». Не слышали про богачей–филантропов и в детских домах. В советские времена у них были шефы из числа предприятий, но сегодня и самим предприятиям сложно. Что ж, научились радоваться малому: кому–то подарки к Новому году по старой памяти привозят, кому–то технику выделяют, чтобы по весне сосульки с крыши сбивать. В детском доме N 2 недавно был праздник: фабрика презентовала малышам мягкие игрушки. А вскоре на пороге появился редкий гость–предприниматель с вопросом: «Чем помочь?» И накупил мячей. Просто так, от чистого сердца. Мелочи? Не скажите. На подаренных, например, канцтоварах детский дом продержался–проучился целый год.

Недавно моя подруга собрала три мешка игрушек и со своей шестилетней дочкой отнесла в школу–интернат. Там заохали, забегали, ей же стало неловко — оттого, что не пришла раньше... А мне, к моему стыду, такая мысль даже в голову не приходила. И то, что можно осчастливить кого–то просто теплым шарфом, я поняла тоже только в Белорусском союзе женщин. А вот живет где–то в Германии девушка Соня, которая варит борщи, продает их прохожим и вырученные деньги отдает белорусским детям–инвалидам. Много ли у нас таких Сонь? Неизвестно... Примеры настоящей благотворительности очень трудно вспомнить именно в силу их анонимности. О них узнаешь случайно — например, о том, что уже много лет студентки одного коммерческого вуза проводят кулинарные ярмарки, чтобы потом хоть чем–то помочь девочкам из детского дома. «Ой, только вы, пожалуйста, ни нас, ни их не называйте», — просит ректор. Не хочет никакого «пиара» и анонимный благотворитель, который несколько месяцев назад стал «ангелом–хранителем» для Белорусской ассоциации помощи детям–инвалидам и молодым инвалидам. Никто не знает его в лицо, все передает посредник — памперсы для самых тяжелых, лежачих детей, медицинские приборы... Так что люди, готовые искренне жертвовать часть своих доходов на доброе дело, никуда не делись. Наверное, их могло бы быть больше. Возможно, их дары нередко напоминают библейскую лепту вдовы, которая положила в сокровищницу две свои последние монеты.

И наверное, прав ректор: здесь нечем гордиться. Это нечто вроде долга, который одни отдают за других.