—Чего испугались? Идемте пить кофе, — требовательно и настойчиво позвала нас на кухню хозяйка четырехкомнатной квартиры в Одессе, куда мы заглянули с подругами в поисках съемного жилья. Оказалось, нашли то, что искали.
Большая удача — снять по относительно невысокой цене комнату в 10 минутах ходьбы от вокзала. Но главное, таких двориков и таких семейств, как у Владимира Петровича с Екатериной Андреевной, сейчас почти нет — коренных одесситов становится все меньше, а летом они стараются разъезжаться по дачам. Подальше от суеты и столпотворения курортного города.
Искать местных советуют на Привозе. Торгуют себе бабули семечками и прочей снедью, и при этом нет–нет да и сорвется с острого языка какой–нибудь ехидный вопрос. А тут вдруг, представьте, нежданно–негаданно появляются у вас едва ли не самые настоящие одесские родственники (пусть всего на неделю и за деньги). Кто бы не мечтал о более тесном знакомстве! И они рады встрече, как свиданию с пожилым дядюшкой–миллионером.
«Полтора раза хлюпнуло, два раза хрипнуло, три раза капнуло...» — ворчит по поводу неудавшегося урагана Петрович. Долго ждать колоритных прибауток от наших хозяев не пришлось. «Галочка, не узнала тебя, шоб ты была богатая и счастливая», — общается с подругой по телефону тетя Катя. Да, с чувством юмора у одесситов все в порядке. Стоишь себе на остановке и видишь на подъезжающем автобусе: «Ну и куда мы едем?» Или табличку над магазином, в котором большой выбор кроватей, с цитатой из Ильфа и Петрова: «Человек, лишенный матраца, жалок...» Подобное — сплошь и рядом.
...Наверняка и вы бывали когда–то в квартире, подобной той, в которой мы оказались. Ну точная копия коммуналки из «Покровских ворот», где по утрам принято воевать за место на кухне, а по вечерам играть в домино. Наша, одесская, правда, имеет одних хозяев. Зато тетя Катя, хотя родом не из Москвы, Маргариту Павловну напоминает и внешне, и характером. Бойкая, напористая, уверенная в себе мадам знает о жизни все: и где купить обувь подешевле, и как довезти в душном вагоне шоколадные конфеты.
— Боже мой, Петрович, хороший Катин мальчик, — нараспев обращается она к волнистому попугайчику, названному в честь хозяина квартиры.
— Катюша — красавица, — отзывается птица–говорун.
На Петровича–старшего в это время никто внимания не обращает, и он всем своим видом напоминает одновременно и ранимого, обидчивого Хоботова, и озадаченного, но молодцеватого Савву Игнатьевича. А вообще, супруги неразлучны. Выдается свободная минута — тотчас усаживаются за кухонный стол у телевизора с чашкой кофе и сигаретой в зубах, день–деньской деля на двоих выпуски новостей и страсти «мыльных опер».
И представьте, все 37 лет, что они в браке, вечера и выходные Катя и Вова (так называют их даже дети и внуки) коротали вместе. Правда, засиживались раньше не за телевизором, а за книгами. Домашняя библиотека с безупречным сиянием классики — первое, на что обращаешь внимание в гостиной. Самые лучшие образчики русской и зарубежной литературы хранятся в спальне, как тот же 12–томник любимого ими Т.Драйзера. «Подписка, — до сих пор вспоминают в доме с трепетом, — обошлась в 50 рублей, плюс 10 рубликов за каждый том». Но наивеличайшей ценностью и семейной реликвией принято считать трехтомную Библию. Пусть не старинная, зато издана в Стокгольме и напечатана на тончайшей рисовой бумаге. Само ее приобретение было большой авантюрой. Катина подруга, работавшая в ювелирном магазине, выуживала по блату из безмятежной глади книжной лавки «рыбин», о существовании которых простые смертные и не подозревали. Догадайся, кстати, Екатерина Андреевна и ее подруги последовать примеру предприимчивых одесских книжных негоциантов XIX века — и разбогатели бы немедленно. В Литературном музее вам с удовольствием расскажут, как два столетия назад из–за дороговизны книгу было не купить и прямо в лавках, заплатив за время пользования, читали запоем новинки и бестселлеры.
Еще одна достопримечательность квартиры моих новых одесских родственников — потолки, украшенные лепниной. Не пластиковой, дешевой, а самой настоящей гипсовой. Причудливые завитки, сделанные руками опять–таки Катиных друзей, скрывают трещины на потолках, которые, кстати сказать, в разных комнатах находятся отнюдь не на одном уровне. Две комнаты, объединенные историческим фасадом примерно 160–летней давности, возносятся вверх на три с половиной метра, а другие две, достраивавшиеся в советское время, «приземлены» до стандартных «хрущевок». Впрочем, время постройки апартаментов вычислить нелегко. Они обшиты деревом, украшены презабавными деталями типа деревянной подставки для телевизора с рыбьим хвостом, содержатся в идеальной чистоте. А хозяйку, Екатерину Андреевну, знакомые называют женщиной без возраста. В свои 60 с «хвостиком» даст фору любой молодке. Регулярно, с периодичностью раз в месяц, вызывает на дом косметолога, чтобы сделать маникюр с педикюром, стрижку, окраску, завивку. А когда забывает о процедурах, Петрович напоминает ей: «На красоту всегда нужно находить время и деньги».
То же самое можно сказать и о городе — «жемчужине у моря»! Не знаю, как было раньше, но сегодня Одесса все больше напоминает вечно молодой европейский городок, где стильные кафе и дорогие бутики органично сочетаются с памятниками архитектуры прошлых веков. Жизнь бьет ключом круглые сутки не только на набережной или в ресторанах, супермаркетах, на дискотеках. Завсегдатаи местного клуба шахматистов, что неподалеку от Спасо–Преображенского собора, не расходятся до полуночи, словно «пикейные жилеты» в бессмертном «Золотом теленке». Одного опасаются горожане, весьма недовольные, кстати, обилием неоновой рекламы. Теперь все чаще строят высотки в центре Одессы и все реже обновляют рассыпающиеся от ветхости старинные здания. Не сегодня завтра окажется вдруг, что нигде, кроме как в добром советском кино, их уже и не увидишь... Во всяком случае, о кафе «У Фанкони» и пивной «Гамбринус» сегодня только вспоминают. И то те, кто постарше...
Минск—Одесса—Минск.
Фото ИТАР-ТАСС.
