“Моя нелегкая... муза”

— Александр Яковлевич, какие эмоции вызывает у вас всё, что связано с Беларусью? Хотели бы вы жить в Союзном государстве?
— Скажу о главном. Что касается выборов в Беларуси, то я полагаю: сфальсифицировать можно 10 процентов голосов, можно 20 и даже 30, но сфальсифицировать 70 процентов, утверждаю, нельзя! Поэтому Лукашенко действительно легитимно избранный Президент. Я постоянно бываю в Беларуси с концертами, и мне нравится эта страна, нахожу ее очень красивой, чистой и во многом правильной. Ощущение одно, когда едешь по Беларуси, — ты в европейской стране. В жизни белорусов достаточное количество положительных перемен. Конечно, там есть и недовольные, они есть в любой стране... Но, знаете, я всегда смотрю на внешний вид таких людей и заметил, что в Беларуси в большинстве своем протестуют прилично одетые и гладкие с лица люди, то есть достаточно хорошо живущие.
В эти дни только и обсуждают, почему на Западе так обеспокоены результатами выборов в Беларуси. Понятное дело, чем раздробленней будет “великий, могучий Советский Союз”, к сожалению, бывший, тем лучше будет “ребятам” (не уточняю названия стран и имена их лидеров), которые хотят управлять миром. Я вам расскажу, как в Нью-Йорке ехал с чернокожим таксистом, и он сказал мне: “Как хорошо было, когда сохранялся паритет, и все знали о вашей силе. Тогда мы не были такими наглыми и не посылали наших граждан бомбить чужие территории”. И так думают многие простые люди в Америке.
Спрашиваете: хочу ли я жить в Союзном государстве? Да в душе своей я и не переставал и не перестаю это делать. Я советский человек, не в идеологическом, а в геоэтнографическом смысле и, во многом, в моральном. И хотя сегодня живу в России, моя Родина — Советский Союз, я дитя Советского Союза и никогда не езжу “за границу” в Беларусь, Украину и другие советские республики.
— Вам приходилось размышлять об очевидных плюсах, а может, и минусах в объединении наших стран?
— Понимаете, я не большой экономист и, с точки зрения объединения наших валют, вряд ли вам что-то скажу, да и не думаю, что это основополагающий момент. Но, уверен, народам России и Беларуси, когда они объединятся, будет лучше. Свобода передвижения, совместное обучение в вузах, использование территорий друг друга для жизни — собственно, все, как было раньше. В самом деле, ни один россиянин не может представить себя без Беловежской пущи и Витебска, а белорус — без Ленинграда, Москвы и озера Байкал. А если представить, как за сотню лет перемешались наши семьи и сколько россиян живет в Беларуси и наоборот!.. Артисты, между прочим, и сегодня не очень хорошо понимают, почему Беларусь и Россия “разные” страны, и не считают “Песняров” и “Сябров” чисто белорусскими “проектами”.
— Помните ли вы, как пережили развал Советского Союза в 1991 году?
— Мне было очень больно, но, с другой стороны, мы должны были понять, что времена московского единоначалия должны уйти. Не могут минские торговцы спрашивать у Министерства торговли, торговать ли им с Японией, а дирекция Жлобинского завода мягкой игрушки — с Венгрией, не может белорусский футболист, если его пригласили играть в “Манчестер Юнайтед”, спрашивать разрешения у Госкомспорта. Тот развод, который состоялся, наверное, был санкционирован Господом Богом, жить дальше в той империи мы не могли, потому что все нации имеют право на самоопределение и волеизъявление своей культуры, религии и прочих особенностей. Но при этом мы должны четко понимать, что охрана границ и безопасности государств должна быть делом общим, такова природа, скажем так, нашего панславянского пространства. Говорю пока о пространстве бывшего Советского Союза, исключая Сербию, хотя она, наверное, была бы счастлива войти в наше сообщество.
— А если провести референдум по поводу присоединения Украины к России?
— Присоединения к России сегодня не может быть ни у Украины, ни у Беларуси, но мы можем говорить о создании Союзного государства наподобие Евросоюза. Напомню, что 15 лет назад я говорил, что лет через 25—30, и подтверждаю сегодня, что лет через 10—15 мы будем жить в границах панславянского союза, потому что деваться нам, жителям славянских стран, друг от друга некуда. Даже Грузии некуда деваться. Вот посмотрите, у Азербайджана в языковом и религиозном отношении есть поддержка Турции, у армян колоссальное лобби, рассеявшееся по всему миру, а у грузин нет никого, кроме России. И религия, и мысли, и чаяния у них общие с Россией. И то, что делает сегодня в Грузии Саакашвили, нужно совсем не грузинам, а людям, живущим очень далеко от этой страны. Помните, как наш Президент на пресс-конференции в Баку сказал, что ему “очень жаль грузин”. Вот и мне жаль грузин, потому что я знаю, какое количество прекрасных грузинских специалистов — ученых, врачей, инженеров — живет в Москве и Санкт-Петербурге, потому что некуда им податься, кроме России. Поймут ли это когда-нибудь в Украине? Вот в Беларуси понимают. И за то, что Александр Лукашенко держит последний оплот Советского Союза — будущее возможного панславянского государства, — многие ему благодарны.
— Можно ли узнать, каков ваш жизненный режим, как удается вам заседать в Думе, гастролировать, писать песни, остается ли у вас время на личную жизнь?
— Режим, как вы понимаете, очень плотный, времени совершенно не хватает, потому что я не оставил свою концертную работу. Моя творческая работа остается востребованной и необходимой, а для продолжения ее надо писать новые песни и исполнять их. Когда я пишу? Ночью, утром, в самолете, за столом, где придется, где застанет меня нелегкая... муза. Работа в Думе занимает основное время, и хотя не могу назвать себя примерным думским служащим, стараюсь выполнять в Комитете по культуре ту работу, которой ждут от меня мои коллеги. Вот у нас определены четыре общенациональных проекта, но культура почему-то не числится среди них. Но если не прививать смолоду и неустанно не сохранять базовые основы культуры, то кто же тогда придет нам на смену и будет разрабатывать научные идеи, создавать технику, добывать нефть и газ, думать об обороноспособности страны и образовывать следующий культурный слой в истории нашей страны?!
— Можете рассказать, чем вы конкретно занимаетесь в комитете? В каких отношениях вы сегодня с цензурой, о которой “тосковали” 15 лет назад в вашем известном газетном интервью?
— И почему только слово “цензура” у всех вызывает тряску? Во-первых, она бывает разной. Что касается идеологической цензуры, любой человек волен изъявлять свои политические убеждения, кроме запрещенных законом — фашизм, ксенофобия и т.д. А вот общекультурные ценности, или, точнее, регламентирование нравственных и моральных принципов на сцене, считаю необходимым. Например, не должен появляться на сцене человек, не выговаривающий буквы алфавита. И это не значит, что он неталантливый или плохой человек, а я дискриминирую людей, — просто он не должен петь на “большой” сцене. Кроме взрослых зрителей, его слушают еще и дети, которые только учатся правильно говорить. А если уж очень хочется выступать, иди к логопеду. Или во время спектакля или концерта ты хочешь показать половой акт. Пожалуйста, ты имеешь на это право, но только на специальной сцене, в гей- или каком-нибудь другом специфическом “клубе”. И придут люди, которые, наверное, с удовольствием на тебя посмотрят.
Читателям, вероятно, известно, как регламентированы все подобные действа на Западе. Вот, например, мадам Джексон на церемонии вручения Оскаров попробовала немножко обнажиться, так какой же был скандал в прессе и на телевидении! С другой стороны, любые комплименты, сказанные коллегой по работе в адрес американки, могут обернуться штрафом и даже арестом, что, на мой взгляд, граничит с ханжеством.
В комитете продолжаю заниматься проблемами нашей “многострадальной” порнографии, сейчас ее стало меньше, а мы хотим, чтобы она была регламентированной. Мы не против сексуальных услуг, я говорю не о публичных домах, а об изданиях и изделиях эротического содержания, которые необходимы некоторым людям по медицинским показаниям, это я вам как доктор говорю. Но они не должны быть открыты для всеобщего обозрения и продаваться должны в соответствующих местах, а не в киосках рядом со сникерсами.
Мы абсолютные противники детской порнографии во всех видах. Именно разработкой поправок в Уголовный кодекс я и занимаюсь сейчас. Детская порнография должна быть вычеркнута из жизни планеты Земля, но коль уж мы не в состоянии отвечать за всю планету, должны навести порядок хотя бы в своей стране.
Совместно с коллегами по комитету трудимся над разработкой законов — о русском языке, меценатстве, концертной деятельности, архивном деле, библиотеках, народных промыслах.
— Что скажете об использовании нецензурной лексики на сцене и на экране, на страницах литературных произведений?
— Считаю, что из радио- и телепередач нецензурная лексика должна быть устранена. Издать же закон, запрещающий материться в театре, оказывается, очень сложно. Да, собственно, никакими законами не определить моральные нормы, которые испокон веков воспитывались в человеке мамой и папой да чтением русской литературы. Бывает и так: то, что морально для кого-то, оказывается аморальным для меня. Есть артисты нетрадиционной ориентации, которые собирают полные залы, и я не могу наложить запрет, могу лишь негласно очертить им концертные площадки...
— Решен ли вопрос с использованием фонограммы?
— Принято две поправки — в Закон о защите прав потребителей и в Кодекс об административных нарушениях. Во-первых, фонограмма должна анонсироваться, и, во-вторых, определено материальное наказание за нарушение первой поправки. Люди должны знать, что если в концерте использована фонограмма, а на афише это не указано, они могут писать жалобу на исполнителя.
— Александр Яковлевич, в этом году “афганцы” отмечали 17 лет вывода войск из Афганистана, и мне довелось слышать, как десантники пели песню о парне, у которого “волос был чернее смоли, стал седым”. Расскажите, как вы ее написали...
— Очень просто. Стоя у окна. Просто вспомнил...
— Известно, что “горячие точки” вы называете “горящими территориями”. Вы бывали в Афганистане и Чечне не только с концертами?
— Я бывал там в командировках, я так это называю, но предпочитаю об этом не распространяться.
— Можно узнать, как вы репертуар подбираете: исходя из вкусов зрителей или наоборот?
— Вы что, думаете, если я выступаю в зоне, то пою только блатные песни, а если в Академии наук, то только умные? Нет, у меня есть программа, которую я, конечно, постоянно обновляю, но некоторые песни звучат всегда. Это песни о Родине, о Ленинграде, о войне и мире, о любви, т.е. обо всем, чем живет человек...
— Как поживает ваш особняк на Васильевском острове? Как работается с молодыми талантами? Что вы думаете о системе звезд на российской эстраде и в кино? И что нужно сделать, по-вашему, чтобы реальная оценка талантов восторжествовала?
— Особняк на месте, ищем инвесторов, нужны многие миллионы, чтобы его обустроить. С молодыми талантами работаем, под моим началом работают сейчас и Сережа Трофимов, и Дима Хмелев, но заниматься продюсерской деятельностью у меня нет физической возможности. А что касается звезд, то я придумал хорошую поговорку: “Звезд до фига, артистов нет”.
Звезд, в голливудском понимании этого слова, поющих, танцующих, играющих, в нашей стране можно по пальцам пересчитать. Вот Орлова, Бернес, в моем понимании, настоящие звезды. А вообще-то звездой можно называть человека, который многого добился в своей профессии, является гражданином своей страны и — любим народом, разве не так? И в этом случае в любом жанре отыщем немало звезд. Евгений Павлович Леонов, Игорь Кио, Майя Михайловна Плисецкая, Галина Павловна Вишневская... Замечу также, что уважение публики достигается десятилетиями. А современная, как вы говорите, “система звезд” — это пена, как в пивной кружке. Будем ждать, когда она осядет.