В наше время Янка Брыль мог бы стать популярным блогером

4 августа народному писателю Беларуси Янке Брылю исполнилось бы 100 лет. Мне тяжело в это поверить. Сто лет — это очень много, целый век... Я хорошо его помню, много раз видел, говорил с ним, слушал, наблюдал. Читал, читаю и буду читать.

Когда шел в армию, взял с собой две книги — «Выбранае» Янки Купалы и «Золак, убачаны здалёк» Янки Брыля. Хранил их в картонной папке вместе с фотографиями жены и родителей, письмами с родины. За полтора года службы я так зачитал две эти книжки, что сегодня они самые непривлекательные в домашней библиотеке, истрепанные, замусоленные, но при этом самые дорогие.

Уверен, если бы Янка Брыль родился лет на тридцать–сорок позже, то сегодня со своей лапидарной лирической прозой мог быть очень популярным блогером. Большой писатель, умеющий излагать свои наблюдения и мысли удивительно просто, коротко и ясно и при этом поэтично.

А теперь о личном. Чаще всего я видел Ивана Антоновича в библиотеке Союза писателей. Он появлялся во второй половине дня, занимал столик у окна, вешал на спинку стула пиджак, обкладывался журналами и газетами и читал периодику. Он был в курсе всего, что происходило в современной литературе. Книги же он читал дома, а в библиотеке лишь просматривал и откладывал на дальний край стола в две стопки. Когда в тихую библиотеку кто–то входил, он поворачивал голову, здоровался, иногда вставал и приветствовал рукопожатием. Сразу становился высоким и монументальным.

Однажды я пришел поменять книги. Библиотекаря на месте не было. Брыль поинтересовался, что я читаю. Две книги сразу отложил, сказав, что знает их, а третья его заинтересовала. Он хмыкнул и признался, что не читал. Потом Нина Владимировна Глобус сказала, что Иван Антонович взял ту книгу домой. Мне это было странно и приятно.

Янка Брыль — замечательный писатель и очень умный, проницательный читатель. В его миниатюрах рассыпаны многочисленные наблюдения о книгах, прочтенных в разные годы. И что самое интересное, он читал не только своих сверстников и писателей известных, но и молодежь, моих ровесников и даже тех, кто младше. Читал потому, что его интересовало, куда идет молодая белорусская литература.

Однажды, в самом конце 1990–х, мы случайно встретились в коридоре редакции журнала «Полымя». Брыль в присутствии других литераторов с улыбкой пожал мне руку, чем сильно смутил. Потом поинтересовался, есть ли у меня немного свободного времени, чтобы прогуляться к его дому. Я заволновался. Естественно, времени у меня было хоть отбавляй.

Осень. Тепло. Листья шуршат. Мы идем по улице. Высокий, монументальный Янка Брыль и я. Некоторое время он молчал. Я же представлял, что мы сейчас станем разговаривать о литературе, но ошибся. Писатель стал расспрашивать про родителей, откуда они родом, чем занимаются. Про городской поселок, где я родился, про одноклассников, про тех, с кем я дружу в Минске и какие книжки теперь читаю, где живу. Даже поинтересовался, чем занимается жена. Мы шли медленно, иногда Иван Антонович останавливался, вздыхал и говорил, что надо перечитывать классику. Что каждый год надо снимать с полки книги прошлого и позапрошлого веков... В гости, на чай, я хоть и был приглашен, но не пошел. Не хватило смелости. Слишком великим казалось мне расстояние между нами, и нарушить, сократить его я тогда не решился.

В детском парке, возвращаясь домой, сел на скамейку и выкурил подряд две сигареты. Хотя вроде бы ничего нового и не услышал, но ощущение важности произошедшего не покидало очень долго.

В 2006 году субботним утром, в январе, зазвенел телефон. Я поднял трубку. Звонил Янка Брыль. Он поздравил с Новым годом меня и всю семью. Сказал, что прочитал в журнале три рассказа. Сдержанно похвалил. Потом спросил, почему так редко выходят публикации. Вразумительно ответить я не смог, начал что–то мямлить — сбивчиво, путано, по–детски. Брыль меня остановил словами: «Уладзiмiр, паслухайце мяне, пiшыце штодня, а пра публiкацыi i кнiжкi не думайце. Пiшыце хоць па некалькi сказаў. Пiшыце пра тое, што адчуваеце, бачыце вакол... Пiшыце, гэта — самае галоўнае!». Даже голос у него изменился, стал напористым и уверенным, как у школьного учителя.

За окном стояла зима. Я смотрел на город, на парк, засыпанный снегом, и думал, что там, за детским парком, на улице Пулихова живет большой белорусский писатель — Янка Брыль. Может быть, он сейчас, забыв про наш телефонный разговор, сидит за письменным столом и пишет, а я стою у окна, как ребенок, получивший неожиданно ценный подарок, такой, о котором даже мечтать не мог.

ladzimir@источник