Мой ласковый и нежный Мачо

«Передайте привет нашему штукатуру Василию. Он настоящий мачо!» — и подпись: «Бригада влюбленных в него женщин–маляров». Получив такое послание в программу по заявкам, которую я веду на «Радио–Рокс», постаралась посредством эфира передать всю эту женскую любовь адресату Василию, а про себя думала: есть в этом что–то ироничное. Мачо... Видимо, это оттого, что все знают: в нашем климате мачо не родятся. В нашем земном климате.

Если честно, то в былые времена я думала иначе. Мне даже казалось, что я знакома с парой–тройкой мачо. Один жил в соседнем подъезде. Однажды случилась весна, и он выполз из нашего дома, как медведь из берлоги. Немного заспанный и помятый, он брел к своему «байку», широко расставляя ноги. Такая походка давала шанс надеяться, что для ее применения у мачо есть все основания. Кожаная куртка, в которую мачо еле–еле втиснул торс, плечи и руки, трещала по швам. Он открутил «газ» своего мотоцикла и умчался в буйство весеннего бытия, а я, укрывшись под козырьком подъезда, теребила ремешок недорогой сумочки и воображала себе всякие счастливые случайности, которые приведут к нашему знакомству. Почему–то в следующий раз я увидела его только летом. Он возвращался домой пьяный–препьяный и, споткнувшись о бордюр, чуть не упал. Я стояла у подъезда с каким–то студентом, который в то лето активно и постоянно провожал меня до дома после занятий. Студент пытался рассказывать веселые истории из жизни и все никак не мог осмелиться поцеловать меня. Громко хлопнула дверь подъезда, в котором скрылся мой пьяный мачо, и я сказала студенту: «Пока». И потом еще много раз объясняла, что провожать меня не нужно. А он все спрашивал: «Что–то случилось? Я тебя чем–то обидел?» Не могла же я признаться ему, что самое обидное это то, что он — НЕ МАЧО. Так и расстались, не поцеловавшись.

А мачо меня так и не заметил. Вплоть до самого того момента, пока я не выучилась и не выбилась в люди.

Однажды я вела веселый праздник в одном из ночных клубов и на мой призыв принять участие в конкурсе по выпиванию пива на скорость с радостью откликнулось много–много веселых парней. Среди них — и мачо. К тому времени он уже был в подпитии, да и жизнь его все эти годы, видимо, складывалась достаточно бурно. Так что вид он имел скорее жалкий, чем грозный. Мачо еле–еле вскарабкался на сцену и тут же упал с нее под общий хохот отдыхающей молодежи. Мне было так стыдно за него... И за себя. Охрана выпроводила парня из клуба, а я смотрела на это сверху, щурясь от света софитов, и грустила о том, что мачо развалился. А так хотелось верить.

И ни за что на свете мне не хотелось оставлять эту веру, так что я продолжала искать. И встречала еще всяких разных «как бы мачо», но все они рано или поздно сдувались и улетали, как воздушные шарики, а я пересматривала фильм «Отчаянный» с Антонио Бандерасом в главной роли и не могла оторвать взгляд от его красивого рта. Фильм заканчивался, и потом еще долго висел отпечатком образ героя–супермена, и я накладывала этот образ на всяких разных белорусских мужчин, но...

Я повзрослела и вышла замуж. И поняла, что земное счастье не в мачо. И когда женщины рассказывают мне о двадцати годах своего счастливого супружества, я верю в их благополучие, но мое природное зрение дает мне также и более глубокое видение — видение того, как в женских морщинках живет мечта о чем–то неуловимом, несбыточном. Мечта о счастье космическом. Мечта о Мачо.

И можно себе так никогда и не признаться в причастности к этой женской мечте, утверждая, что есть только одна любовь в жизни и она носит конкретное мужское имя. Можно вовсе отречься от идеи реального существования «твоего героя» в нашей Вселенной. Но когда женщины спят... Они хоть мельком, да видят своих Мачо. И просыпаясь с улыбкой, так и говорят: «Ой, снилось что–то хорошее, что — не помню...»

Врут. Помнят.

Иронизируя над своей утопической мечтой, я в конце концов завела себе красивого черного кобеля породы малая итальянская борзая. И назвала Мачо.

Однажды в Паланге я плавала в море, а он ждал меня на берегу. В момент, когда меня накрыло большой волной, мой маленький Мачо впервые в жизни ринулся в воду и, барахтаясь, поплыл на помощь. Какая–то женщина стояла и кричала мне с берега что–то на литовском языке. Я выловила своего спасателя и, прижав к себе дрожащего всем телом Мачо, понесла его на берег. Женщина продолжала что–то бурно говорить, а когда я переспросила, то по–русски сказала возбужденно:

— Как же он вас любит! А как его зовут?

— Мачо...

И мы обе гладили мокрого пса и, улыбаясь, повторяли нежными низкими голосами:

— Мачо... Мачо... Мачо...