Мой дом - моя... камера пыток

"Если не сдохнешь, вернусь и добью", - бросил полуживой Анне ее благоверный и хлопнул дверью. О чем она, униженная и избитая, думала в тот момент? Скорее всего, ни о чем. Мешал сосредоточиться огонь, нещадно жегший все тело. Ничего она не испытывала, кроме тупой боли, и когда супруг в самом деле воротился вместе с подругой и бутылкой. Его, похоже, вовсе не беспокоило состояние жены.

Слегка поостыв, Антон равнодушно заметил: "Живучая. Оклемаешься". Это не сцена из римейка пьесы "На дне". Минчане Веселовы, по обывательским меркам, - обычная среднестатистическая семья. Словом, если не как все, то как многие. Стандартность ситуации и удручает.

Когда как-то раз на пороге моей квартиры появилась приятельница с синяками на лице и слезами на глазах, я ужаснулась. Обычно сдержанная и уверенная в себе Катя выглядела, как забитое и испуганное существо. "Сережка-муж приложился", - коротко объяснила, что к чему, гостья. "Так брось его", - была моя первая реакция. "Ну ты и глупая, - изумилась Катерина. - Кто ж мужиками-то разбрасывается? Да и потом, сегодня он меня поколотил, а завтра на коленях прощения просить будет. Знаешь, как приятно". Откровенно говоря, не знаю и знать не хочу. И в чем кайф такого семейного мазохизма, понять не могу. Только жизнь подтверждает одно: рано или поздно чаша терпения и домашнего террориста, и его жертвы переполняется. И уж тогда без криминала, как правило, не обходится. На сегодняшний день суды завалены делами, связанными с семейным насилием.

Имена и фамилии участников событий, описанных в материале, из этических соображений изменены, но в остальном - все правда. Анна и Антон - люди немолодые. Обоим перевалило за 40. Сходились они тоже во вполне сознательном возрасте и прожили вместе 15 лет. Зачем, правда, сходились - вопрос: особой гармонии в их семейной жизни ни соседи, ни родня не наблюдали. Всю жизнь по инерции, понятное дело, не проживешь. Антон в последнее время все чаще развлекался в обществе "Водолея" и "Нового века", Анна - в компании других мужчин. Как говорится, и то и другое - не самый прочный фундамент для налаживания отношений. В Антоне проснулась ревность. Но не та, что граничит с любовью, а та, что рука об руку идет с ненавистью. Супруг все чаще стал прикладываться не только к бутылке, но и к жене.

"Заявления в милицию подавала и... забирала - жалела Антона, - позже сокрушалась Анна, общаясь с дознавателем. - А последнее все-таки оставила. Мужа привлекли к административной ответственности". Такую пощечину распоясавшийся "хранитель" семейного очага снести не смог. Затаил злобу. Анна, словно предчувствуя недоброе, улучила момент и сбежала к матери. Выждав некоторое время, вернулась домой за вещами. В квартире никого не было. Однако не прошло и 10 минут, как появился Антон. Будучи слегка навеселе, он с ходу пошел в наступление и предложил второй половине, так сказать, исполнить супружеский долг. Получив категорический отказ, принялся по-свойски "учить" жену до тех пор, пока та не потеряла сознание. Несколькими часами позже "скорую" для Анны вызвала ее мать. Дочь провела в больнице без малого месяц.

Знакомясь с делом Антона, я обратила внимание на одну деталь. Как выяснилось во время следствия, участковый, курировавший дом, где жили Веселовы, был в курсе их семейных перипетий. Однако вплоть до трагичной развязки так ни разу к ним и не наведался. Зачастил лишь, когда милиция принялась разыскивать неизвестно куда девшегося Антона. Впрочем, тот не скрывался, а как ни в чем не бывало вернулся на шабашку - доделывать объект. Прослышав, что им интересуются органы, сам явился в милицию: похоже, горе-муж и не подозревал, по какому поводу велись его поиски.

То, что у Анны и Антона не было детей, не побоюсь это утверждать, - только к счастью. А вот 28-летние минчане Соня и Игорь Нарейки за недолгую супружескую жизнь успели нажить двоих. Став покорной жертвой мужа, Соня сознательно решила разделить свою участь с первенцем - 5-летним сынишкой Вадиком.

Когда жизни ребенка угрожают террористы - это страшно, но когда родной отец - страшно вдвойне. Что творилось в этом внешне вполне благопристойном семействе, хорошо понятно из показаний Вадика: "Папу я не люблю, потому что он всегда злой и бьет меня. За что? Не знаю. В тот день я катался на велосипеде на улице. Меня забрала мама. Папа сразу же принялся ругаться и бить меня ремнем. Он все время держал меня за руку. Рука завернулась назад, и стало очень больно. Я закричал сильнее. А папа все бил по спине, по голове и по попе. Прибежала мама. Папа перестал..." После экзекуции удовлетворенный результатами "воспитания" родитель доставил мальчика в больницу. По дороге Соня, предусмотрительно уничтожив орудия пытки, наставляла ревущего от боли сына: "Никому не рассказывай про ремень. Ты упал с велосипеда. Понял?" Однако медиков такое объяснение не устроило. В результате следствия их сомнения подтвердились.

"Отношения с мужем у меня хорошие", - пыталась убедить Соня сперва следователя, потом - судью. Между тем неприглядные подробности их "семейной идиллии" все же выплыли наружу. Когда Игорь ее ударил в первый раз (тогда Вадик был совсем крохой, а второй сынишка еще не родился), Соня ушла к своим. Через некоторое время, совсем как у моей приятельницы, муж явился с повинной. "Мыльно-оперный" жест Соню тронул, и она вернулась. Впрочем, не сказать, что это было абсолютно бескорыстное решение. На скромных метрах материнской жилплощади, кроме нее и Вадика, теснилось еще 5 человек, а Игорь роскошничал в просторной 3-комнатной квартире, оставшейся от родителей.

Словом, выбор был сделан. Вновь оказавшись с супругом под одной крышей, Соня приняла и его правила игры. И больше ни разу не пыталась их нарушить. После "побега" муж запретил ей общаться с родными. И вплотную занялся "воспитанием" сына. После очередного наказания, угрожая продолжить "воспитательный час", отец не разрешал Вадику плакать и жаловаться. За то недолгое время, которое малыш ходил в детский садик, воспитатели нередко замечали следы "папиной работы" - синяки и ссадины. Почему, спрашивается, не поставили в известность районный отдел образования, милицию? А однажды Вадика в садике... забыли. До родителей администрация не дозвонилась. Ребенка привели к соседке. Папаша вспомнил о сыне только в 10 вечера. Соня в тот момент была в роддоме.

Вадик, как говорят очевидцы, всегда гулял во дворе один. В тот день - тоже. Гонять который час кряду на велосипеде надоело, мальчик отправился на экскурсию в соседний двор. Тут-то его и хватились родители. Узнав, что Соня не нашла сына, Игорь наотмашь ударил ее по лицу. Сходил сам - безуспешно. Наконец мать отыскала мальчика и за шиворот приволокла домой - на расправу, во время которой по привычке удалилась на кухню. Не слышать криков Вадика она не могла, однако ребенка не защитила. "Я не мешала отцу воспитывать сына", - просто сказала она на суде, выдавая за покорность свою безучастность.

Игорь так и не понял до конца, за что его судят. Дескать, мой сын, как хочу, так и учу его уму-разуму. Антон, освободившись наконец от винных паров, усиленно пытался вспомнить, что это на него "вдруг нашло"? Октябрьский суд Минска оценил "подвиги" первого в 5 лет лишения свободы, второго - в 4 года. И тот, и другой, как сказала мне заместитель председателя суда Алла Булаш, которая рассматривала оба дела, воспользовались правом на обжалование судебных решений в кассационном порядке. Увы, права жертв на сегодняшний день защищены гораздо хуже, чем права их мучителей. И пока трудно сказать, как сложатся взаимоотношения участников этих драм в будущем. Возможно, к моменту их встречи все же будет принят долгожданный закон о предупреждении и пресечении насилия в семье.

Только одними законодательными мерами психологию жертв семейного насилия не изменить. А ведь при желании выход из многих острых ситуаций найти все-таки можно. Те, кому это удалось, поделятся своими рецептами в одном из ближайших номеров "СБ".