(Окончание. Начало в №№ 80, 81.)
Ян Флеминг, автор самого прибыльного из шпионских сериалов, кем только не был в своей жизни! И сыном члена парламента, и биржевым маклером, корреспондентом агентства Рейтер он приезжал в Москву для освещения процесса над шестью английскими специалистами, обвиненными в шпионаже, он не стеснялся просить об интервью у Сталина, он воевал во Вторую мировую, был разведчиком и плейбоем, но стал писателем. Что заставило его сесть за печатную машинку? «Я был накануне женитьбы, и мне было не по себе от этой перспективы, ведь я очень долго вел жизнь холостяка. Мне хотелось отвлечься от этой мучительной ситуации, и я решил написать книгу. Так что Джеймс Бонд стал последствием шока от женитьбы в 43 года». Вот так неожиданно жизнь переплелась с литературой, а потом и с кино.
«Мистер Лонсдейл, ваша контрразведка в Москве захватила полковника Николса, выполнявшего некую секретную миссию... Если вы рискнете сменить нашу тюрьму на сибирские соляные копи, мы могли бы сделать предложение русским о вашем обмене». Согласитесь, представить эту фразу сотрудника британских спецслужб из фильма «Мертвый сезон» хотя бы в одном из произведений Флеминга невозможно. Но в том–то и дело, что настоящая жизнь интереснее самых удалых романов.
В фильме Саввы Кулиша Гордон Лонсдейл был Константином Ладейниковым и торговал музыкальными автоматами. На самом деле под именем Лонсдейла более семи лет работал советский разведчик Конон Молодый. Сперва он продавал торговые автоматы, а потом переключился на противоугонные устройства. Он стал миллионером. Но он был профессиональным разведчиком, и его работа по раскрытию секретов военно–морского центра в Портленде принесла СССР выгоду в 15 миллиардов долларов.
Гревилл Винн, который с 1964 года прослывет «килькой, на которую русские выменяли свою акулу», с начала Второй мировой служил в разведке, ну а после войны до поры до времени прикрывался торговлей. Он основал две компании — «Гревилл Винн лимитед» и «Мобайл Экзебишенз лимитед». Будучи представителем нескольких английских фирм, Винн колесил по всей Европе, не раз приезжал в Советский Союз. Но арестовали его в Будапеште 2 ноября 1962–го. К тому моменту в СССР уже был задержан высокопоставленный полковник КГБ Олег Пеньковский, а в Англии Конон Молодый уже отсидел полтора года из 25, на которые его осудила британская фемида.
«Человечество всегда клеймило предательство самым страшным позором. Имя Иуды знает каждый на Земле. Оно дошло до нас из глубин веков благодаря легенде и стало с тех пор синонимом подлости. Каким другим именем можно назвать Пеньковского, суд над которым, а также над его сообщником, английским шпионом–связником Гревиллом Винном, начался сегодня... Первым вводят Гревилла Винна. Невысокого роста, полноватый, подвижный человек. Он окидывает глазами зал, ища сидящую в нем жену. Одутловатое лицо, горбатый нос, усики, прикрывающие нижнюю отвислую губу. Таков внешний портрет английского подданного, совмещающего профессию коммерсанта и шпиона–связника. Потом за барьером, ограждающим скамью подсудимых, появляется Пеньковский. Высокий, сухощавый, с тонкими иезуитскими губами. Он хочет казаться спокойным, но это ему не удается. Беспокойно бегающие глаза выдают его. В них страх матерого волка, попавшего в капкан. Вот он сидит на скамье подсудимых — предатель Родины, карьерист и честолюбец, не брезгующий никакими средствами для достижения гнусных корыстных целей» («Заметки из зала суда», 8.05.1963).
«В номере гостиницы «Украина» Винн показал Пеньковскому банку из–под порошка «харпик». Эта банка была своеобразным тайником, в двойном дне которого можно было прятать шпионские материалы. В инструкции, полученной через Винна Пеньковским, сообщалось, что такая банка будет стоять на столе во время одного из приемов в английском доме. Шпион мог незаметно воспользоваться этим тайником. Винн подтвердил на суде, что эту банку он получил от бывшего сотрудника британского посольства в Москве Чизхолма, и признался, что консультировал Пеньковского, как следует обращаться с тайником» («На скамье подсудимых — шпионы», 8.05.1963).
«Все больше и больше раскрывается перед участниками процесса глубина морального падения Пеньковского. Называются имена нескольких женщин, с которыми этот подонок завязывал знакомства, обманывая свою семью. Встречи Пеньковского с его друзьями в ресторанах переходили в оргии. Вот что рассказывает свидетель Финкельштейн об одной из них:
— Многие были пьяны. У кого–то возникла мысль выпить из женской туфли. Пеньковский налил вино в туфлю своей любовницы и выпил.
Председатель: Эта туфля была снята с ноги?
Финкельштейн: С ноги» («Заметки из зала Верховного Суда СССР», 9.05.1963).
«Выполняя указания своих «хозяев», Пеньковский подбирал места для запасных тайников в различных районах Москвы. Одним из таких мест была могила поэта Сергея Есенина на Ваганьковском кладбище. Собранную шпионскую информацию Пеньковский передал через Винна в мае, июле, августе и сентябре 1961 года, когда встречался с ним в Москве, Лондоне и Париже» («Речь государственного обвинителя по делу Пеньковского О.В. и Винна Г.М.», 11.05.1963).
«На вечернем открытом заседании председательствующий генерал–лейтенант юстиции Борисоглебский В.В. огласил приговор. Суд признал Пеньковского виновным в измене Родине и на основании пункта «А» статьи 64 Уголовного кодекса РСФСР приговорил к смертной казни — расстрелу с конфискацией лично принадлежащего ему имущества и лишением воинского звания «полковник запаса». Подсудимый Винн, признанный виновным в шпионаже, на основании статьи 65 Уголовного кодекса РСФСР приговорен к 8 годам лишения свободы с отбыванием первых трех лет в тюрьме и конфискацией ценностей и имущества, изъятых у него при аресте. Приговор кассационному обжалованию не подлежит. Суд вынес также частное определение, в котором указал, что сотрудники английского посольства А.Рауселл, Г.Кауэлл, его жена П.Кауэлл, Р.Чизхолм, его жена А.Чизхолм, Д.Варлей, Ф.Стюарт и американского посольства — А.Дэвисон, Х.Монтгомери, Р.Карлсон, Р.Джэкоб и В.Джонс, используя официальное положение дипломатов, содействовали осужденным в шпионаже и занимались враждебной Советскому Союзу деятельностью, не совместимой с нормами международного права и статусом работников дипломатических представительств. Присутствующие в зале суда представители общественности Москвы встретили приговор и частное определение с большим одобрением» («Возмездие», 12.05.1963).
Пеньковского расстреляют через пять дней после вынесения приговора. А мистер Винн после 11 месяцев тюрьмы отправится домой в результате обмена на мистера Лонсдейла–Молодого. Произойдет это на том же мосту между Берлином и Потсдамом, на котором двумя годами ранее великие державы выменяли друг у друга Абеля и Пауэрса. Глиникский мост через реку Хафель до сего момента успеет еще как минимум дважды оправдать свое прозвище «Шпионский». В 1985 году там произведут обмен 23 арестованных на Востоке агентов ЦРУ на 4 работников КГБ, арестованных на Западе. А в 1986–м СССР согласится отпустить диссидента Анатолия (Натана) Щаранского в обмен на свободу разоблаченного в США гражданина Чехословакии Карла Кехера и его жены.
«Анатомия любого предательства, как правило, бывает сходной. Эту истину подтверждает сопоставление путей, которые привели на скамью подсудимых обоих преступников. В случае Щаранского — то же непомерное самомнение, то же тщеславие, стремление любой ценой быть на виду, получать побольше. На первых порах это привело к попытке обрести популярность среди определенных кругов на Западе, которые рады любому поводу для раздувания антисоветской шумихи. Щаранский и его сообщники — нашлось несколько таких — фабриковали злобные пасквили, в которых нагло и беззастенчиво клеветали на советскую страну, на наш общественный строй. Они не стеснялись выдавать белое за черное, называть ложные адреса, ставить под клеветническими заявлениями, письмами, обращениями имена людей, которые даже не видели этих писаний» («По заслугам», 16.07.1978).
Известный израильский политик Натан Щаранский сегодня нет–нет, да и вспомнит, что перед обменом ему впервые за весь срок заключения дали гражданскую одежду, а она оказалась слишком большого размера, и брюки он подпоясал бечевкой. Через мост Глинике он шел, думая не о свободе, а о том, как бы не потерять брюки...
А я вспоминаю последние кадры «Мертвого сезона». Лонсдейл–Ладейников–Банионис–Молодый спускается по трапу в аэропорту, проходит не замеченным толпой, встречающей некую спортивную делегацию, обнимается с товарищами, садится в машину, едет, едет... На его лице играет улыбка. Мне кажется, он знает, что фильм заканчивается...
Но тут на сцену выходит Анна Чапман, и все понимают, что старое кино продолжается до сих пор.
