История со сбором урожая становится просто смешным этюдом.Автор пьесы — Павел Пряжко, белорусский драматург, получивший известность и многочисленные награды в соседних странах. В Беларуси его практически не знают. Не издается, не ставят в театрах, со средствами массовой информации не встречается, посещениями театральных премьер не замечен.
С момента появления пьесы «Урожай» прошло больше десяти лет. Возникали и читались и другие пьесы Павла Пряжко. Сейчас их более десяти. Почему белорусский театр всегда тормозит и опаздывает? Объяснений этому нет. Инертность? Равнодушие? Опасность риска? Не знаю, хотя очень стыдно только сейчас, после смелости Купаловского театра, говорить о появлении своего автора. И то, как мне думается, серьезного успеха у новой работы театра нет.
Месяц назад театральным людям посчастливилось встретиться с драматургом Павлом Пряжко на альтернативной площадке «АРТ Корпорейшн». Его засыпали вопросами. В том числе об отсутствии в соцсетях, непубличности, отношении к спорам российских критиков о постановках его пьес, заодно о выборе тем для творчества. Он ответил просто:
— Считаю, что больше услышишь в маршрутке, от соседа, в магазине, чем почерпнешь из соцсетей. Еще можно открыть газету. А вообще, я люблю деревья, траву… Ходить в театр мне неинтересно.
Вот так! Пряжко, скорее всего, не знает, что сейчас существенно изменилось само театральное зрелище. Прошло время качественных пьес. Тексты пьес стали менее значительны. Важен текст спектакля, то, что придумает режиссер. Значит, меняются тема, сюжет, характеры героев. В результате может потеряться смысл. Так зачем биться над качественным текстом! Записывай, что видишь. Это Пряжко и делает.
Пьеса «Урожай» — о сборе яблок в красивом саду.Пьеса «Урожай» — о сборе яблок в красивом саду. Четверо молодых людей впервые брошены на общественно полезную деятельность. Неумехи рассыпали и потоптали яблоки, сломали тару и оставили после себя выжженное поле. Когда Пряжко писал пьесу, он видел, что молодое поколение мало что умеет. Тогда, десять лет назад, драматург увлекся социальной идеей. Как художник, довел ситуацию до абсурда. Их не научили. Они не научились. Над финалом можно было посмеяться, даже взгрустнуть, не поверив. Художественное обобщение было понятно: когда человек занимается не своим делом, все у него плохо получается. Он не нашел себя. Ему самому некомфортно.
Читая пьесы Пряжко, понимаешь, что он не просто фиксирует мгновения жизни, как это часто ему приписывают. Он пренебрегает сюжетом и конфликтом, хотя именно «Урожай» — исключение. Наверное, он уверен, что все сделает режиссер — он нарастит смыслы вокруг написанного.
Пьесу о молодых доверили ставить молодому режиссеру Дмитрию Тишко, играть — молодым актерам в двух составах. И здесь следовало разобраться, каков внутренний мир героев. Пряжко ответов не заложил, лишь пунктирно обозначил. Две пары.
Валера — с претензией на лидерство.
Егор — легкий, прикольный парень. Его любимая оценка всего, что видит, — прикольно.
Люба — совсем простая и наивная.
Старательная Ирина знает себе цену.
Сцена из спектакля «Урожай».Из этого материала режиссер и актеры могли бы вылепить фигуры. Но не произошло. Они свободны от конкретики и социальной составляющей. Различаются по цвету волос и форме штанов. Как бумажные кораблики, плывут по течению. Кто-то из зрителей, возможно, узнает в них своих знакомых, понимая, что перед ними хипстеры. Смехом режиссер оправдывает этих одноклеточных и чуть ли не заставляет их полюбить: да они такие, какие есть.
При таком режиссерском решении история со сбором урожая становится просто смешным этюдом на том же уровне, что и критикуемые «хорошо сделанные» комедии из чужой жизни, заполнившие наши сцены.
Само название «Урожай» приобретает оттенок безысходности. Все затоптано, разрушено, уничтожено. Уничтожаются плоды. Нечто живое. Режиссер пошел дальше драматурга. Он уничтожает саму плодоносящую яблоню. Это уже что-то запредельное, внечеловеческое. Уничтожить не только плоды, но и прародителей. В белорусской истории и менталитете этого не было. Думаю, что не может быть. Жаль, что такой вариант предлагает белорусский театр.
Яблоня у многих народов — священное дерево. Яблоко ведет свою жизнь от Адама и Евы. Какой месседж посылает это поколение? Что же остается после спектакля в сухом остатке?
Можно сказать, это жизнь одноклеточных. Можно более умно и театроведчески определить произведение как новую драму, пример постдраматического театра и вариант абсурдистского искусства. Зритель выберет то, что ему больше нравится. По мне, это очередная пустышка.
