В преддверии Всебелорусского народного собрания самое время подвести некоторые итоги неудавшегося переворота с точки зрения работы с молодежью. О том, какие выводы необходимо сделать обществу, а главное — как адаптировать самую массовую молодежную организацию страны к новым вызовам, рассуждает депутат Парламента Сергей Клишевич.
Кадры решают всё
Из нашей молодежной организации вышло значительное количество энергичных руководителей разного уровня. Главная их ценность — это постоянный опыт работы с людьми, которого иные сферы, кроме общественной, дать не могут. Второй момент — это психологическая устойчивость и способность противостоять общественному давлению. О членах БРСМ оппозиция говорит как о «конъюнктурщиках», «приспособленцах», но в реальности все вышло ровно наоборот. Наша так называемая творческая элита продемонстрировала массовый прогиб под оппозиционные СМИ и интернет‑ресурсы. БРСМ же, за счет постоянных нападок в мирное время, не стал перевертышем или объектом разложения.Наоборот, в отношении активистов начались угрозы расправ и психологическая травля еще за несколько месяцев до выборов. И никто из них не стал перебежчиком или предателем, публично не отказался от организации. Поэтому, когда в сентябре была инициирована фиктивная кампания якобы массового выхода из организации, оказалось, что в очередях с распечатанными заявлениями стояли лица, на учете в БРСМ никогда не состоявшие, — это была показуха, создание очередной «карусели» для СМИ. Более того, в эти же дни мы наблюдали рост вступивших в организацию первокурсников, что даже вызывало некоторое удивление.
Навальный и грантовые болезни
Российская оппозиция гораздо активнее, чем наша, работает со студентами и школьниками. Механизм мобилизации блогера Навального построен конкретно на вовлечении несовершеннолетних в протестные действия.
Это может быть связано в том числе с тем, что в России отсутствует аналогичная централизованная организация, которую имеем мы. Там существует единое государственное агентство, а общественные инициативы участвуют в грантовом тендере, подают заявки.
Например, по сообщению российских СМИ, волонтеры в РФ получили почти полтора миллиарда рублей бюджетных грантов в 2017 году (более 25,5 миллиона долларов) на волонтерскую работу, которая априори должна проводиться бесплатно. Для сравнения: движение БРСМ «Доброе Сердце» такой же направленности реализуется исключительно ресурсами союза молодежи без привлечения неких дополнительных средств. То есть грантовая модель опасна тем, что полностью искореняет инициативный принцип. Если вы начинаете всем платить, то никто ничего не будет делать добровольно.
Кроме того, грантовое финансирование изначально не позволяет выстраивать единую прочную организацию, передавать опыт работы, служить социальным лифтом, сохранять региональные структуры, а, скорее, направлено на коррупционные схемы и создание организаций‑однодневок. За счет множества «передаточных звеньев» в разы усложняется контроль за целевым расходованием бюджетных средств.
Зачастую гранты получаются под фиктивные мероприятия, наибольшие затраты в которых составляют транспортные расходы и проживание в период выездных конференций и семинаров. О молодежной политике в таких условиях говорить сложно. И крайне симптоматично, что акции российской оппозиции и блогера Навального сегодня ориентированы именно на школьников и студентов, что говорит об определенных российских недоработках в данной сфере, как минимум сниженном социальном контроле.
Обращаю внимание, что большая часть действующих в Беларуси «просветительских», «молодежных», «правозащитных», «культурных» инициатив реализуется на внешние средства, которые легализуются через цепочку посредников.
Ни одно из таких объединений не собирает членских взносов, как это делает союз молодежи, а значит, не способно к самофинансированию. То есть это инструменты внешнего влияния в чистом виде. И даже если сегодня организация себя никак политически не проявляет, не исключено, что завтра она будет вести активную политическую работу по своей сети контактов.
Новый социальный состав молодежи
Для молодого человека из региона, который не имеет в столице связей и богатых родителей, БРСМ — это возможность осознанно выбрать карьерный путь, связанный с управлением. За счет своей массовости союз молодежи выступает в данном случае механизмом социальной поддержки, который позволяет каждому, при желании и способностях, заниматься общественной работой.
Однако нужно трезво оценивать те процессы, которые происходят в обществе. Примечательно, что в попытке государственного переворота 2020 года активно принимали участие две абсолютные крайности: с одной стороны — маргинальные и асоциальные элементы, а с другой — золотая молодежь из сектора IТ.
И если мотивы первой категории понятны, то вторая вызывает большие вопросы. Как минимум по столице мы имеем сложившееся имущественное расслоение, и уже существует определенная группа молодых людей, которая всем обеспечена с детских лет. Образование они рассматривают как услугу, за которую платят; преподавателя считают нищим или неумным, так как его зарплата ниже, чем у родителей; как правило, еще со школы у них имеется установка на эмиграцию за рубеж. Присутствуют и отдельные националистические элементы, которые видят в нынешнем государстве противника по идеологическим причинам.
Однако такие взгляды со временем пропадают, так как происходят во многом из семьи и круга общения. И прямая конфронтация в вузах и иных учебных учреждениях с ними даст, скорее, обратный эффект. Однако тот же молодой человек, повзрослев и поработав на предприятии, обзаведясь уже собственной семьей, утрачивает радикализм и достаточно эффективно может сотрудничать с властью в иных формах.
При этом БРСМ выступает единой структурой, которую не имеет ни одна другая линейка организаций. Школа, вуз, предприятие — по сути, сейчас охвачены союзом молодежи. И везде, в каждом звене, организация выполняет свою специфическую роль именно как элемент социального государства. Вместе с тем последние годы мы наблюдали тенденцию, когда часть молодых людей вообще выпадала из каких‑либо публичных отношений с государством.
Это должно быть хорошим уроком — как только мы отступаем от принципов социального государства, мы тут же получаем новые социальные группы, которые это государство пытаются демонтировать.
Как не стать разменной монетой
Наконец, во всем этом есть главный, политический момент. Последние события заставили на многое взглянуть под иным углом. Прежде всего удивило немалое число перебежчиков из властных структур.Как минимум все они имели некую стратегию или предварительные договоренности о том, как «продать» себя на Западе и внутри страны после успешного переворота. Допустим, в качестве молодых прогрессивных реформаторов‑технократов нового поколения, которые публично отказываются от «совкового» и «лукашенковского» наследия.
Эти лица, которые мы сегодня наблюдаем в «координационных советах» и фондах, нашу организацию воспринимают как некий «токсичный актив», показательно ликвидировав который можно не только улучшить имидж у западных друзей, но и остаться у новой кормушки, ничем при этом не жертвуя лично. Уверен, БРСМ — это первое, с чего начнут символический демонтаж старой системы и на что многие точат зубы.
Надо ли им подыгрывать, делать какие‑либо шаги в данном направлении и облегчать задачу? Однозначно, нет. Я, как и члены нашей организации, на этих выборах голосовал не только за Президента, но и за модель социального государства, где место молодежи определено и понятно и где молодой человек будет иметь поддержку через массовую организацию, а не через грантовые структуры и иные механизмы, которые завтра будут нас замещать под видом «демократизации» системы.
Поэтому любое реформирование, даже из самых лучших побуждений, должно себя оправдывать в первую очередь политической целесообразностью.
Сергей КЛИШЕВИЧ, депутат Палаты представителей Национального собрания.
