Приходили они на свое любимое место еще затемно, до восхода солнца. Если один опаздывал, то другой занимал для него место и нетерпеливо поглядывал, ожидая. Оба — пенсионеры, коренные минчане, живущие на противоположных берегах Свислочи.
— Олег Григорьевич, а ты помнишь деревянный дом рядом с мостом на улице Янки Купалы?
— Конечно, там злая собака во дворе жила.
— Собаку я не помню, хоть сто раз возле него ходил… Смотри, у тебя клюет, поплавок плывет!
Олег Григорьевич тяжело подхватывался со своего складного стульчика, хватал удочку, но опаздывал… Долго поправлял насадку, возился, забрасывал и опять садился, чтобы продолжить беседу про странный деревянный дом.
Они могли спорить, злиться друг на друга, удивляясь, что кто-то что-то напутал. Я же слушал их разговоры и улыбался. Мне тяжело было представить тот деревянный дом у моста в центре города и злую собаку во дворе. Но как-то я нашел фотографию начала 1950-х годов. На ней был мост и дом. Тот самый, о котором говорили старики.
— Виктор Николаевич, а угости меня сигаретой, что-то я разволновался… Ведь в том доме две сестры жили. Красивые, между прочим, и веселые… — говорит Олег Григорьевич и лихо сдвигает на затылок бейсболку.
— Не угощу, и не надейся… Я твоей супруге слово дал, что не буду тебя соблазнять… Младшую звали Катя, а старшую — Зинаида. Правильно?
— Правильно.
— Они с моей сестрой в одной школе учились, — вспоминает, улыбаясь, Виктор Николаевич и отходит от шершавого парапета. Вытряхивает из пачки сигарету и подает другу.
Старики курят, глядят на реку, на просыпающийся город и молчат. Каждый думает про свое. А рыба сегодня не клюет…
Но однажды, в самом начале лета, им повезло. Рыбацкое счастье улыбнулось, и они вытащили из Свислочи огромного золотого сазана. Весила та рыбина килограмма четыре, а может, и больше. Боролись они с ней долго, устали и переволновались. Ругались на непокорную рыбу и друг на друга, сердились и злились, но победили. Олег Григорьевич едва не свалился в реку. Я застал только финальную часть эпопеи, так как проспал и пришел на реку к пяти часам. Сазан прыгал на набережной, удочки были разбросаны, а утомленные старики дрожали от возбуждения, разглядывая свою добычу. Сазан хлопал хвостом, шевелил плавниками и открывал рот.
— Золотой! — восхитился и позавидовал я.
— Что будем делать, Николаевич?
— Ох, даже не знаю, Григорьевич…
— Ты меня извини, Витя, но я думаю, что его надо отпустить, как считаешь?
— Согласен, Олег!
У ротонды уже собрались утренние спортсмены. Они восхищенно смотрели на большую рыбу и не менее восхищенно на старых рыбаков. Некоторым хотелось сазана потрогать, но удачливые рыбаки на них покрикивали и не разрешали.
Я предложил свою помощь, но они отказались. Сами бережно отнесли сазана к воде и опустили в Свислочь. Сазан полежал на боку, не веря своему счастью, перевернулся и медленно уплыл. Рыбаки повздыхали, вымыли руки, вытерли и закурили.
— Олег Григорьевич, а ты хоть желание успел загадать?
— Забыл…
— Ладно, не расстраивайся, я и за тебя загадал.
— Чушь какую-нибудь, про то, чтобы деньги были?
— Нет, чтобы и на следующий год, и потом мы сюда приходили.
В воскресенье после долгожданного летнего дождя я шел по набережной. В какой-то момент мне показалось, что у ротонды стоят мои знакомые рыбаки… Но ошибся.
ladzimir@tut.by
