У самого модного дизайнера корни в БеларусиЕго одежду носят короли и президенты, но костюм от Ральфа Лорена — это не показной шик и блеск, а в первую очередь — стиль и элегантность. Как одеться просто, но со вкусом? Решить эту задачку в свое время смог только он. В 1967 году, когда Лорен запустил свою первую коллекцию галстуков (начинал с мелочей, закончил корпорацией с годовым оборотом более 5 миллиардов долларов), Джорджо Армани работал подмастерьем у Нино Черутти, а Дольче и Габбана еще ходили пешком под стол. В этом году совет дизайнеров США признал Лорена легендой моды. Почетный титул присуждали впервые за 25 лет существования объединения мастеров высокого стиля. И, пожалуй, впервые — потомку выходцев из Беларуси.
Предки кутюрье, создателя компании и брэнда Polo, приехали в Америку в 1920 году. «Помню, когда я был маленьким, мои родители говорили дома по–русски», — признался дизайнер в интервью редактору московского «глянца» «GQ» Николаю Ускову. До сих пор Лорен считал, что его род откуда–то из России: «Мой отец родился в Пинске. Я часто слышал это название, но никогда понятия не имел, где он находится». Модельер изумился, услышав, что теперь это — Беларусь.
Дед Лорена Шломо Лившиц покинул Пинск с дочерью Марией и сыном Франком, будущим отцом Ральфа. Уже в Нью–Йорке Франк познакомился с Фридой Котлар, матерью Лорена. «Моя мама родилась в Гродно. Не знаю, где это, но родители всегда говорили, что Пинск — большой город, а Гродно — вроде как поселок», — вспоминает кутюрье. Наверное, для него стало бы настоящим откровением, повидай он города своих деда и бабушки на открытках белорусского коллекционера Владимира Лиходедова — тем более они как раз тех времен, когда после революционных потрясений и бесконечных войн отсюда эмигрировали за океан те, кто мечтал о спокойной жизни. Но и тогда, и теперь Гродно был крупнее Пинска. Редактор «GQ» Николай Усков — первый из российских журналистов, кто встречался с Ральфом Лореном. Модельер ближайшими днями собирается в Москву — на открытие своего фирменного магазина. О белорусских корнях и стиле жизни Лорена Николай Усков согласился рассказать в интервью «СБ».
— Дед Лорена уехал из Пинска в 1920 году. Тогда это уже была не Российская империя, город принадлежал Польше, хотя вокруг жили белорусы, украинцы, евреи. Но, судя по всему, модельер до встречи с вами всего этого не знал. Неужели г–н Лорен настолько занят, что за всю жизнь не поинтересовался, где же именно находится родина его предков?
— Психологически это объяснимо. Среди эмигрантов первой волны — не тех, которые носили титулы и золотые погоны, а тех, кто бежал от нищеты и погромов, — не принято было вспоминать о своем грустном прошлом. Они хотели начать жизнь с чистого листа, стать американцами. Черта оседлости со всей ее местечковостью, гонениями и издевательствами — какая это, в самом деле, родина?! Не стоит иронизировать над нынешней неосведомленностью Ральфа — он действительно прежде всего человек американской культуры, влюбленный в Синатру, в звезд золотого века Голливуда. Для него прошлое семьи стало чем–то существенным лишь совсем недавно, когда его собственная американская мечта сбылась.
— Выходит, и Россия, и Беларусь для американца все еще остаются странами неизведанными?
— А что в этом удивительного?! Можно подумать, мы лучше разбираемся в жизни Аризоны или Техаса.
— Сегодня Ральф Лорен — один из самых состоятельных людей мира, его имя значится в списке Forbes. Что нужно, чтобы стать миллионером? Записать свою мечту на бумаге и сменить фамилию на более звучную, как сделал Лорен?
— Секрет успеха людей из провинции в большом мире прост. Они гораздо больше хотят добиться признания и успеха, чем благополучные жители столиц и их фешенебельных пригородов. Сильная мотивация развивает в человеке предприимчивость, формирует волю к победе.
— Лорена называют создателем американского стиля. Но сам он говорит, что никогда не считал, что у американцев есть вкус в одежде. Так что же предлагает Лорен своим клиентам?
— Большой стиль, который позволяет человеку ниоткуда выглядеть так, как будто его предки владели шахтами, заводами и коллекциями старых мастеров. Это воспоминание о золотом веке старых денег, увековеченное в американской литературе и кинематографе.
— Как вы думаете, почему у нас все еще доминирует отношение к хорошо одетым людям, как к пижонам?
— В России многое изменилось в смысле моды и стиля. Думаю, и в Беларуси тоже. Это естественный процесс перехода от невнятности советского быта к индивидуализму. Мода — язык образов и символов, который позволяет выглядеть нешаблонно, быть привлекательным, быть, в конце концов, самим собой. Люди, которые этого боятся, просто–напросто несвободны. Это не значит, что все должны быть модно одеты, просто человек с развитым индивидуальным сознанием, с развитым самосознанием не может поверхностно относиться к собственной одежде. Я противник противопоставления формы и содержания, не бывает содержания без формы. Неопрятность, убогость и безвкусица способны многое рассказать о человеке.
— В средневековье веяния европейской цивилизации проникали в Москву через белорусские земли Великого княжества Литовского. Сегодня, напротив, многое из западных новинок техники, моды, литературы приходит в Минск через Москву. Даже белорусские популярные исполнители — Подольская, Алехно или Колдун — становятся сперва известными в России, а потом у себя дома. Чем же в мировом масштабе определяется статус культурного центра?
— Мы живем в эпоху мегаполисов — крупные центры перестают быть всего лишь национальными столицами. Москва — не Россия, Нью–Йорк — не Америка, Лондон — не Англия. Это центры глобального мира, от них идут импульсы вовне. Москва — самый крупный город постсоветского пространства, говорящий на языке, понятном пока что во всех республиках бывшего СССР. Сменятся поколения, русский, вполне возможно, уступит английскому, и Москве придется бороться за свой статус культурной и деловой метрополии с Лондоном, Берлином, а может быть, и Минском.
Фото РЕЙТЕР.
