“Мне неуютно в “форматах”!

Открывать новые звезды приятно не только ученым и астронавтам. Журналисты, поверьте мне, любят это занятие не меньше! Представляете, до чего интересно наблюдать, как талантливый человек, о котором ты рассказал читателям в самом начале его звездного пути, постепенно все ярче и громче заявляет о себе на белорусском культурном небосклоне — и не только белорусском! Певица Снежанна, которую мы сегодня пригласили в гостиную “НГ” на чашку чая и задушевный разговор, без сомнения, из таких людей.
— Я не солистка-вокалистка, — говорит о себе Снежанна. — Я автор-исполнитель.
— И как автор-исполнитель ты не знаешь одной извечной проблемы всех вокалистов — с репертуаром.
— Точно. Я сама себе и композитор, и поэт-текстовик.
— Что для тебя первично — стихи или мелодия?
— Одно не рождается без другого. Я свои стихи не пишу, а сразу напеваю! Бывает, иду в душ и выхожу с почти готовой песней. Проблем с написанием песен никаких, разве только нехватка времени: я чувствую в себе просто нескончаемый поток звуков, образов, метафор. А моя задача — поймать их, обработать и отнести аранжировщику.
— Кто сейчас делает аранжировки твоих песен?
— Уже три года мы тесно сотрудничаем с Евгением Алейником. А познакомились, когда вместе учились в институте.
— И в каком же вузе готовят таких замечательных музыкантов и певцов?
— Не поверите — в нархозе! На факультете банковского дела.
— Так твоя первая специальность — банковское дело? Наверное, нужно быть большим романтиком, чтобы променять ее на нелегкую и ничего не гарантирующую стезю эстрадной исполнительницы?
— А я и есть романтик. Некоторое время я честно пыталась сделаться бухгалтером. Но когда вместо счетов в голове звучит музыка... с деньгами лучше не связываться!
— Говорят, есть два вида женщин-поэтесс: те, которые пишут только о мужчинах и любви, и те, кто презрительно воротит нос от представительниц первого вида. Ты к какому себя относишь? Твои песни о мужчинах и о любви?
— Конечно. Я не замахиваюсь на что-то философское, гражданское... Я очень люблю Беларусь, но вряд ли стану петь об этом. Все-таки я натура более романтическая. И считаю: что бы мы, женщины, ни пытались говорить по этому поводу, все равно, по большому счету, мы и пишем, и поем о них — мужчинах!
— А твои песни о любви адресованы какому-то конкретному счастливчику? Есть человек, который по утрам приносит тебе кофе в постель?
— Человек есть. Мужчина с большой буквы.
— А что ты вкладываешь в это понятие?
— Это как в песне: “Ты узнаешь его из тысячи...” Я всегда чувствую, когда человек — мой...
— А кофе в постель?
— Ну, вот насчет кофе по утрам... Единственный человечек, который приносит мне кофе в постель — это моя пятилетняя дочка Анастасия.
— Ничего себе! Дочка настолько боготворит свою маму-певицу?
— Боготворит ли, не знаю, но когда Настасья замечает, что я занята написанием новой песни, то сразу бежит ко мне и спрашивает: “Новая песенка будет, да? А о чем? Про кого? Дай послушать по радио!” Она привыкла слышать мои песни в ротациях на белорусских каналах и уверена, что новая мамина песня обязательно туда попадет. Настасья вся в меня — тоже помешана на музыке. Пока что наши увлечения и вкусы полностью совпадают. Я пишу, она вертится рядом, подпевает... Любимая игра у нее: берет микрофон или что-либо на него похожее и “выступает” перед зеркалом.
— А ты тоже с детства мечтала стать певицей?
— Конечно. Я и песни придумываю где-то с пяти или шести лет. В общем, сколько себя помню. А еще помню, как в детстве вставала на табуретку, кричала всем: “Слушайте!” — и пела песни Пугачевой. Чтобы удовлетворить мою потребность в пении где-то в другом месте, меня записали в хоровую студию. Потом отдали в музыкальную школу, я освоила ноты и стала записывать свои собственные песни. Они были, как все детские песенки того времени, очень добрые, патриотичные, пионерские. Про дружбу, пионерские костры, Деда Мороза и Новый год. Очень мне понравилось это занятие — писать песни и петь перед публикой. Так что на самом деле даже не знаю, как это я потом оказалась в нархозе и училась банковскому делу. Потому что, раз попробовав еще в детстве эту волшебную вещь — сцену, я поняла, что это — мое. И что я с нее уже не уйду.
— А твои родители имеют отношение к музыке?
— Нет. Мама — доктор. Отец военный. Кстати, я родилась в Прибалтике, где папа тогда служил. Из Прибалтики мы уехали в Сибирь, а уже оттуда — в Беларусь. Так что никакой музыкальной династии. Может быть, поэтому приходится пробиваться к звездам через тернии.
— Ты позиционируешь себя как автор-исполнитель, но не бардовской песни, а эстрадной. Между тем твои баллады — это, как любят говорить в шоу-бизнесе, явный “неформат”. В моем представлении это скорее комплимент: значит, ты делаешь что-то эксклюзивное, не вписывающееся в общие клише и штампы. Но ведь из-за этого, наверное, у тебя много проблем с ротациями?
— Проблем действительно хватает. Но это же не значит, что я должна свернуть со своей дороги в сторону “формата”. Не нужно прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас. Неуютно я себя чувствую в “форматах”. И вообще, по заказу, по какому-то расчету я никогда не писала песен и, надеюсь, не буду этим заниматься. Пишу только по велению сердца — так, как спускается ко мне моя песня откуда-то свыше. И я уверена: мой “формат” найдет своего слушателя.
— И уже нашел — ведь твои баллады все-таки звучат по радио, и объем ротаций не так уж мал — одна-две песни в день.
— Да. Конечно, хотелось бы, чтобы раз в час... Но я над этим еще поработаю!
— Расскажи о своих творческих планах.
— Сейчас я работаю над выпуском моего дебютного альбома. Думаю, он должен выйти к концу этого года. Есть в планах и еще один проект — может быть, скоро появится моя группа “Изо-льда”.
— Тоже “неформатная”?
— Разумеется. Вообще мне кажется, “формат” — это в основном проекты-однодневки. На год, может быть, два. Потом исполнителя не видно и не слышно. А мне хочется, образно говоря, найти свое место под эстрадным солнцем.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter