Петр Васюченко.Иногда мы пересекались в странных местах. Например, в аптеке. Хотя что тут странного? Все болеют, и даже болезни похожие. Я мог ему сказать, что у него новые очки, а вот портфель, полный книг, старый. Он испорченными чтением глазами подслеповато моргал, вздыхал, топтался и долго искал рецепт… Он мог сказать, что недавно (хотя это было год назад) читал в журнале мою публикацию, а я ему отвечал, что слышал по радио (пару месяцев назад) спектакль по его книге… Смеялся. Мы уже много лет, так сложилось, почти не говорили о литературе. Возможно, все главные разговоры прошли в нашей жизни в годы бурной молодости. Тогда мы умудрились расставить точки над «i», вдоволь накричаться, наговорить обидных слов, наругаться, простить обиды, успокоиться, но не забыть все те запальчивые разговоры и красивые мечты о будущем. Тем спорам и разговорам почти сорок лет.
Потом наше общение для человека постороннего могло показаться странным и малосодержательным. Не было больше яростных и громких слов, не приводились аргументы. Мы глядели в глаза друг другу и наперед знали все возникающие вопросы и ответы на них.
Когда уходит друг, ты пересматриваешь свою жизнь заново.Нет… Года четыре назад мы опять поговорили с ним о современной литературе. Звучали фамилии сверстников, названия книг, термины… Произошло это осенью на пестром и ярком Комаровском рынке. Минут десять-пятнадцать резкого разговора о постмодернизме и сказках нам хватило надолго. Кругом люди: кто с арбузом, кто с дыней, пакетом картошки, салатом, яблоками, виноградом, мясом… А тут двое взрослых дядек спорят о преимуществах «фикшена» над «нон-фикшеном». Вокруг бурлит и колышется настоящая жизнь: ароматная, бойкая, напряженная, а мы о своем, о литературном. Не помню, что купил он, как не помню, с чем ушел с «Комаровки» я. Но, скорее всего, какие-то строчки в записках, выданных женами, остались невычеркнутыми.
В следующий раз мы встретились у лингвистического университета, где он преподавал. Обменялись парой фраз, которые были продолжением прошлогоднего разговора. С ним почтительно здоровались студенты, преимущественно девушки. Он немного смущенно, но строго отвечал. Мне же было приятно, что к нему так уважительно относится молодежь. Сказал ему об этом, а он пожал плечами и заметил, что нынешняя молодежь, фактически наши внуки, уже знает, что хочет и как все это устроить. Что нет у них того романтизма, дерзости и революционных порывов, которые были присущи нашему поколению. И тут же заметил с присущей ученому любовью к точности, что он моложе меня на целых полтора года. Почему-то сейчас эти самые обычные детали и разговоры начинают казаться значительными и наполненными скрытым смыслом.
Воскресным вечером, листая ленту новостей в смартфоне, я увидел его портрет и узнал, что сегодня белорусский писатель Петр Васюченко умер… Несколько минут смотрел, перечитывал скупую информацию и не хотел поверить в уже случившееся. Вышел на крыльцо и долго глядел на мигающие звезды, на ковш Большой Медведицы, на Млечный Путь и маленькие звездочки. В нашем поколении стало еще на одного человека меньше.
ladzimir@tut.by
