За 5 лет с момента присоединения к Киотскому протоколу Беларусь вдвое снизила углеродоемкость экономики, в то время как ВВП вырос на 40 процентов
Беларусь не намерена оставаться в стороне от решения проблем, связанных с климатическими изменениями. Страна в очередной раз продемонстрировала это на прошедшем в Канкуне климатическом саммите. За 5 лет с момента присоединения к Киотскому протоколу Беларусь вдвое снизила углеродоемкость экономики, в то время как ВВП вырос на 40 процентов. О позиции страны и о действиях, которые мы готовы предпринять, дабы сократить вредное воздействие на климат, «Р» рассказал координатор-эксперт проекта ТАСИС «Поддержка выполнения Киотского протокола в странах СНГ» Александр ГРЕБЕНЬКОВ:
— Три из пяти задач, которые белорусская делегация ставила перед собой в Канкуне, мы выполнили. Во-первых, отстояли свою позицию в отношении стран с переходной экономикой, во-вторых, получили добро на реализацию проектов с использованием киотских механизмов еще до вступления в силу белорусской поправки к приложению Б Киотского протокола (она закрепляет за нашей страной количественные обязательства по сокращению выбросов СО2 и дает возможность пользоваться всеми механизмами Киото). Проекты совместного осуществления могут выполняться уже сейчас, а полагающиеся ему углеродные единицы инвестор получит после ратификации нашей поправки. Однако, соответственно, это отразится на их стоимости, которая будет ниже рыночной. Трудно ожидать, что мы убедим инвесторов платить больше 10 евро за 1 тонну сокращенных выбросов. Но это верный и единственный выход в сложившейся ситуации. И, наконец, мы добились включения в переговорный текст положения об устойчивом управлении водно-болотными экосистемами. Это позволит включить мероприятия по восстановлению деградированных торфяников в список международных проектов по сокращению выбросов парниковых газов.
— О торговле квотами на выбросы СО2 речь пока вообще не идет?
— Надо отметить, что правовые основы реализации этого механизма в Беларуси созданы, однако вряд ли мы успеем в ближайшее время им воспользоваться, поскольку рынок квот уже сформирован и заполнен. Например, Япония, купив у Украины порядка 30 миллионов единиц сокращений дополнительно к тому, что она уже приобрела в других странах, закрыла почти все свои потребности. Но если вдруг белорусская поправка будет ратифицирована до конца действия Киото, а это 2012 год, мы сможем рассчитывать на предусмотренную протоколом возможность переноса избытка квот на следующий период. Тогда впоследствии мы сможем выставить на рынок новые плюс накопленные углеродные единицы.
Хотя на будущее представители развивающихся стран выступают против такого накопления, чтобы не допустить избытка квот. Можно с этим согласиться, но второго периода обязательств, который наступит после завершения действия Киото, это вряд ли коснется.
— И все же каковы шансы Беларуси в ближайшее время стать полноправным членом приложения Б?
— Мы предложили принять белорусскую поправку одновременно с другим документом, который стороны протокола сочтут более важным. Мы считаем, и это мнение подтверждают эксперты из ряда стран, что пробуксовка с белорусской поправкой связана с незаинтересованностью в этом вопросе других делегатов. Что наши проблемы, например, в сравнении с бедами африканских стран, где сложная политическая, экономическая и социальная ситуация? Преодолеть такое отношение к принятию нашей поправки очень сложно, хотя все представительства Беларуси за рубежом активно этим занимаются. К сожалению, ни в Копенгагене, ни в Канкуне воплотить эту идею в жизнь не удалось, поскольку ни на одном из этих саммитов не принималось ни одной поправки к Киото. Мы рассчитываем, что это произойдет на следующем подобном мероприятии, которое пройдет в декабре этого года в ЮАР.
— Не кажется ли вам, что проблема с пробуксовкой белорусской поправки носит политический характер?
— У Беларуси часто складываются непростые отношения с Европой, США. Главная тому причина, на мой взгляд, желание западных партнеров видеть нашу страну как можно быстрее продвигающейся по тому пути, который они считают для нее более эффективным. Но из моей практики могу сказать, что эти моменты никогда не влияли на экологическое сотрудничество. Хорошо помню проекты, которые реализовывали США вплоть до 2000 года по чернобыльским проблемам, биоэнергетике; проекты с Данией, Бельгией, другими странами Европы по утилизации загрязненной радионуклидами древесины и т.д.
Что касается Киотского протокола и его преемника, то и здесь Беларусь занимает активную позицию. Вместе с ЕС, Японией и Новой Зеландией мы инициировали и отстаиваем позицию по упрощению процедуры принятия поправок. Нас поддерживают, и мы занимаем лидирующее положение на переговорах в числе стран с переходной экономикой, а это и Хорватия, и Чехия, и Венгрия, и Польша. А с 2012 года Беларусь будет являться равноправным партнером по выполнению совместных обязательств развитых стран.
— Документ-преемник Киото ждали последние несколько лет. Когда, на ваш взгляд, он появится и что будет собой представлять?
— В этот раз по тем пунктам, которые были определены еще в Копенгагене и по которым сторонам удалось достичь консенсуса в Канкуне, были приняты важнейшие решения, которые впоследствии лягут в основу нового текста соглашения. Полагаю, оно будет принято уже в этом году. Но что это будет –продолжение Киото или новый документ, покажет время. Могу лишь сказать, что многие стороны выступают за второй вариант развития событий, причем достаточно категорично. Например, США заявляют, что в противном случае не будут участвовать в этом процессе. Позиции Японии, Канады, России аналогичные. Почему? Существенное отличие нового документа в том, что над сокращением выбросов трудятся все стороны, в том числе развивающиеся государства. С тем лишь отличием, что последние не берут на себя количественных, а дают обязательства по стабилизации выбросов СО2.
— Новый документ будет содержать более строгие обязательства по сокращениям выбросов?
— Конечно, ЕС заявляет о сокращении их на 20 процентов до 2020 года. В случае, если к договору присоединятся США, Индия, Бразилия, Китай, они увеличат цифру до 30 процентов. Беларусь приняла политическое решение сократить выбросы СО2 на 10 процентов, т.е. выбрасывать не более 90 процентов к уровню 1990 года. Эта цифра выверена исходя из национальных обстоятельств. Сейчас мы выбрасываем СО2 меньше. Но это не значит, что нам будет легко. Если, скажем, в стране темпы роста ВВП, энергоемкость продукта, скорость внедрения новых технологий останутся на уровне 2008 года, то к 2020 году нам очень тяжело будет выполнить взятые на себя обязательства. То есть потребуется принятие ряда мер – институциональных, по энергосбережению, внедрению возобновляемых энергоисточников и т.д., и делать это нужно гораздо более быстрыми темпами, чем мы это делаем сейчас. Все развитые страны, в том числе и мы, должны будут внедрять низкоуглеродные стратегии развития. Только так можно будет достичь поставленных целей или перевыполнить обязательства.
Дополнительные квоты можно будет тоже продавать и реинвестировать в энергоэффективность. К слову, при хорошем стечении обстоятельств благодаря углеродному рынку Беларусь могла бы реинвестировать до миллиарда евро. Может, в рамках государства за 10 лет это немного, но, учитывая, что эти средства пойдут на мероприятия по повышению энергоэффективности, а значит, на дальнейшее сокращение выбросов СО2 в атмосферу, существенно.
Кстати, я хотел бы призвать предприятия республики, которые реализуют мероприятия по энергоэффективности, сотрудничать с Министерством природных ресурсов и охраны окружающей среды с тем, чтобы оформить их как проекты по сокращению выбросов парниковых газов. Впоследствии с большой долей вероятности можно будет претендовать на получение дополнительных средств на эти цели за счет так называемого углеродного финансирования.
— Многие ученые говорят о том, что заявленные обязательства большинства стран не так велики, как хотелось бы, и что этого будет недостаточно, чтобы остановить потепление. Не кажется ли вам, что зачастую под прикрытием экологических лозунгов отдельные государства всего лишь решают свои политические вопросы?
— Ваше предположение верно. Дело в том, что многие страны еще не доросли до принятия совместных глобальных решений, в стадии выполнения которых они согласились бы принести какую-то жертву — социальную, экономическую, политическую. Но я должен сказать, что они уже ищут компромисс между национальными интересами и интересами всей планеты, и это хороший знак. Кроме того, трудно сейчас оценить, в какой мере будущие принципы развития общества повлияют на климат. Однако для многих сейчас очевидно: без их изменения, без того, чтобы перестать быть обществом потребления и перейти на принципы устойчивого развития, нам не удастся достичь поставленных целей по защите окружающей среды. Тем более что ученые доказали: связь между выбросами парниковых газов и потеплением климата далеко не миф. И чтобы не допустить катастрофического повышения температуры на Земле, их необходимо к 2050-му сократить на 85—90 процентов по отношению к 1990 году.
