Виктория Азаренко на корте и в жизниЭта девушка редко бывает дома: Майами, Шанхай, Мадрид, Лондон... В свои 18 она успела объехать весь мир, не переставая поражать в общем–то привыкшую к подобным «чудесам» теннисную публику. Юношеские Уимблдон и открытые чемпионаты США и Австралии, несть числа турниров рангом ниже и более 250 тысяч призовых долларов... В прошлом году свое спортивное совершеннолетие Виктория АЗАРЕНКО отметила сенсационными победами над настоящими монстрами (если такое слово вообще применимо к девушкам) современного тенниса (одна Анастасия Мыскина чего стоит!), своей игрой заставив очень многих вспомнить «раннюю» Штеффи Граф... Среди этих «многих», кстати, оказался и Клаус Хафсас — бывший тренер знаменитой немки, успевший поработать с белоруской и понять, что у этой девочки есть все задатки для того, чтобы повторить путь его самой успешной ученицы.
Впрочем, это — планы на будущее. А в настоящем наша Вика творит чудеса на крупнейших турнирах, с удовольствием просматривает предложения спонсоров, мечтает стать первой ракеткой мира и отдыхает на Гавайях. А потом, отыскав островок спокойствия среди всей этой кипучей деятельности, с удовольствием рассказывает о том, что обычно остается за кадром телекамер.
— Хвастаться я не люблю, — закончив тренировку (даже дома, в Минске, Азаренко не перестает «утюжить» корты), Вика расположилась на трибунах футбольного манежа и, словно загипнотизированная, поворачивала голову вслед за теннисным мячиком: туда–сюда, туда–сюда. Потенциальные новобранцы мужской сборной Беларуси спорят за место в составе на матч против шведов. Получается у ребят не очень: на фоне вялых попыток наших юниоров дотянуться до уровня Мирного недавний финал смешанного разряда «Аустралиан Оупен», где в паре с Максом Вике совсем чуть–чуть не хватило до победы, выглядит чем–то нереальным. — Сезон действительно хорошим получился: не все, конечно, сложилось так, как хотелось, но если судить в целом и еще скидку на его дебютность сделать... В общем, довольна. Тем более и в Австралии выступила хорошо: могла и в четвертый круг выйти.
О большом теннисе
— Там — в 1/8 финала австралийского турнира — тебя бы, к слову, ждала Серена Вильямс, да и Елена Янкович, которой ты уступила, отнюдь не новичок на турнирах WTA... Судя по тому, с какой уверенностью ты рассуждаешь о столь именитых соперницах, адаптация во взрослом теннисе прошла успешно?
— Первое время сильно напрягало, что людей вокруг много, а поговорить не с кем. Даже договориться насчет «потренироваться в перерывах между матчами» и то стеснялась. Думала: вот человек, который столько всего выиграл, столько достиг, а тут я лезу со своим «потренироваться»... Теперь проще стало: среди россиянок много подруг появилось, с украинками общаемся... Я человек коммуникабельный, а весь WTA–тур, по большому счету, — это одна семья.
— Кстати, о россиянках: рискну предположить, что самым запоминающимся матчем пока остается победа над Анастасией Мыскиной?
— Да. Хотя была, конечно, игра с Вайдисовой... Наверное, потому, что я пока новичок на туре, у меня сейчас почти каждый матч запоминающийся. К тому же отличительная особенность взрослых турниров в том, что все девушки, стоящие в пределах первой сотни, могут претендовать на победу. В юниорском теннисе ведь как: если ты находишься среди лидеров рейтинга, то теннисисток из третьего–четвертого десятка можно даже за соперниц не считать. А здесь даже 50–й номер может запросто оставить ни с чем, скажем, 10–ю ракетку мира...
Об Америке и Хабибуллиных
— Одно время ты жила в семье известного российского хоккейного вратаря Николая Хабибуллина...
— Ага, я и сейчас у них живу! Даже не знаю, что делала бы, не будь в моей жизни этих людей. Николай и его жена Виктория стали для меня как вторые родители. Я ведь в Америку одна приехала: все чужое вокруг, никого не знаю. А тут и дом, и понимающие люди...
— ...тем более близкие к спорту.
— Хабибуллины — удивительные люди. Один только Коля — уникум. Родившись в маленьком городке, он смог подняться до такого уровня! Но теперь я понимаю, как ему это удалось: та отдача, с которой он работает на тренировках, говорит сама за себя. Он знает, чего хочет, и ему не нужны ничьи советы: Николай делает себя сам, и, глядя на него, я чувствую, что тоже «заражаюсь» этой жизненной энергией.
С его женой Викторией мы с первого дня нашли общий язык. Помимо того, что она замечательный человек, в свое время она занималась теннисом, причем первые шаги делала в той же самой минской мазовской школе, в которой тренировалась и я! Представляете! У них, кстати, и дочка в теннис играет. Саше только 14 лет, но уже сейчас видно, что из нее может вырасти неплохая спортсменка. Я ее даже тренирую. Кстати, на турнирах в США она выступает как белоруска: смотришь, со временем мне хороший партнер для парных матчей будет! Пока же Хабибуллины, как только появляется возможность, обязательно всем семейством приезжают поддержать меня на турнирах. Даже в Париже и на Уимблдоне были! Ну и готовиться, конечно, помогают...
О мальчиках и девочках
— А насколько тренировочный режим в США отличался от белорусского?
— Главная особенность в том, что я должна полностью выкладываться: надо бежать кросс — бегу, надо играть — играю... И тренер за этим внимательно следит. После тренировки я могу делать что хочу — никто не контролирует. Но это только пока все хорошо. Если же результаты вдруг начнут падать, тренер обязательно начнет выяснять причину и попросит исключить из жизни то, что мешает спорту. Работа — на первом месте.
— У тебя такие «разборы полетов» случались? Ведь многие воспитанники постсоветской спортивной (и необязательно теннисной) школы, уезжая за границу, оказывались не способными самостоятельно контролировать свой график, из–за чего сильно страдали...
— Нет, я человек организованный и четко знаю, что для меня важно в жизни, а что нет. Даже в детстве надо мной никогда никто не стоял, не заставлял: я сама ходила и по 5 — 6 часов долбила мячом в стеночку... Знала, что это путь к осуществлению мечты. А в Америке разобраться с жизненными приоритетами и вовсе не сложно: там, кажется, даже окружающая атмосфера настраивает на то, что ты должен работать, стремиться к чему–то, и тогда обязательно добьешься успеха. У нас, кстати, во Дворце тенниса (по крайней мере, в то время, когда я там тренировалась) все совсем по–другому. Нет этой заряженности на результат, на успех.
— Кстати, в одном из разговоров отец и тренер Максима Мирного Николай сказал мне, что именно отсутствие мотивации и желания расти мешает прогрессировать нашим ребятам. Женский и мужской теннис — это, конечно, вещи немного разные, но все же...
— Хоть мне иногда и обидно слышать от ребят, что, мол, девушки в теннис играть не умеют, я признаю, что уровень мужского и женского тенниса серьезно отличается. В нашем туре попасть в число 200 сильнейших можно и вовсе без тренера. Только знай себе — езди по турнирам и играй. А для того чтобы пробиться в компанию к Надалю и Федереру, нужны средства, нужен очень хороший тренер и много–много практики. В этом, кстати, еще одна причина того, почему успехи девушек у нас в стране выше. Судя по тому, что ребята рассказывают мне, того количества турниров, на которые они ездят, катастрофически мало для роста! Даже я в свое время решила переехать из Испании в США потому, что в Америке гораздо легче найти сильного спарринг–партнера и проводится больше турниров. А что до желания, то ребята стараются. Им просто нужен какой–то толчок...
— Финансовый?
— Нет, скорее психологический. Судя по нашим разговорам, им просто не хватает уверенности. Они не верят, что могут играть на мировом уровне и выигрывать турниры. А я уже поняла, что, если нет веры, на корт можно даже не выходить — бесполезно.
О Максиме Мирном
— А кто помог тебе поверить в свои силы?
— Много людей: мама, Николай Хабибуллин, тренер и, конечно, Максим Мирный. Он очень много сделал для меня. К примеру, на прошлом Открытом чемпионате США Максим предложил мне играть микст. Знал ведь, что у меня опыта почти никакого, руки трясутся, все плывет, а все равно предложил. Вы бы знали, как я боялась, что из–за меня мы провалимся! Но после того раза я почувствовала, что не чужая среди профи, что не хуже остальных. Следующие турниры я играла, как на крыльях! Да и на последнем Открытом чемпионате Австралии мы совсем чуть–чуть не дотянули до победы.
— Кто знает, возможно, когда–нибудь и ты откроешь кому–нибудь дверь в теннис...
— А у меня с мамой есть такая мечта: когда–нибудь открыть теннисную школу. Но это еще не скоро, а пока помогаю, как могу: ракетки свои дарю, форму... Для многих детей это лучшие подарки и лучший повод для того, чтобы продолжать тренироваться!
О Штеффи Граф
— Среди именитых соперников, с которыми тебе уже довелось играть, значится и имя Штеффи Граф, с которой ты встретилась на одном из «показательных» турниров в США...
— О! Это был памятный день! Андрэ Агасси, Штеффи Граф! Это ведь звезды, люди, которые всегда были моими кумирами, а я к тому времени еще почти ничего не достигла! Волновалась страшно. Надо играть, а у меня слезы на глазах... Аж сейчас сердце екает. Первый сет прошел как в тумане: я не понимала куда бежать, куда бить, мяч постоянно срывался. Потом немного в себя пришла и даже успела понять, что получаю от игры удовольствие. В любом случае этот матч я буду помнить всю жизнь!
О звездах и звездочках
— А кого из твоих нынешних соперниц по турнирам WTA ты можешь назвать самой сильной теннисисткой современности? А то их не поймешь: то Шарапова всех громит, то Вильямс, то Моресмо...
— А нет фаворита! Женский теннис гораздо менее предсказуем, чем мужской, а сейчас особенно. Сеяных то и дело обыгрывают, причем нередко в первом же круге, сенсации — чуть ли не каждый день. Вон в Австралии Люси Сафарова обыграла Амели Моресмо — не удивительно разве? Или вспомнить Анну Чакветадзе: кто ставил на то, что она выиграет Кубок Кремля в компании, где Шарапова и Моресмо? А сколько молодых девчонок сейчас появилось в двадцатке мирового рейтинга! Поэтому сильнейшей теннисистки сегодня нет — звездой может стать любая.
— И даже ты?
— Возможно. Хотя я никогда не думаю о том, стала ли я звездой, а если нет, то что нужно для этого делать. Я, не поверите, даже рейтинг свой почти никогда не смотрю: после Австралии решила впервые за последние полгода узнать, где же я там обретаюсь. Какая разница: на корте есть я и моя соперница, а все эти рейтинги — только дополнительные переживания.
О деньгах
— Гонорары теннисистов бесконечно далеки от среднестатистических зарплат болельщиков.
— Для меня гораздо более важно то, что я занимаюсь любимым делом, побеждаю, меня узнают, за меня переживают... Хотя, конечно, иметь возможность заработать, купить что–нибудь себе или, скажем, сделать подарок родителям, тоже неплохо.
— А помнишь, на что потратила первый гонорар?
— Кстати, на подарок и потратила: купила маме машину — у нее уже совсем старая была. Даже не представляете, как мне было приятно сделать ей такой сюрприз!
О маме
— А в рекламе сниматься не предлагают?
— В последнее время все чаще. Я обычно соглашаюсь, хотя все зависит от того, что предлагают. Нельзя допустить, чтобы подобная «общественная деятельность» и лишние люди мешали достижению главной цели.
— А ты умеешь различать «лишних» и «нелишних» людей?
— Уже научилась. Я ведь с детства одна по турнирам ездила — хочешь не хочешь, а пришлось учиться разбираться в людях. Да и мама в случае чего обязательно даст совет. Ей нужно отдельное спасибо сказать за то, что никогда не навязывала мне свое мнение. Есть такая категория «теннисных» родителей, которые круглый год катаются по турнирам вслед за своими детьми: «Это тебе не надо, туда не ходи, а вот это обязательно должен сделать...» С ума сойти можно! Мне мама доверяла: сумку с едой соберет, удачи пожелает и все... Если и ругала, то скорее «для профилактики». Я ведь и сама знаю, что мне еще многому нужно научиться и многого достичь...
Фото РЕЙТЕР.
