Продолжаем разговор о белорусской литературе, начатый статьей В.Липского «Писатель и читатель» в номере «СБ» от 10 ноября.
Я вспоминаю старые времена, когда ориентироваться в книжных потоках потребителю было куда проще: идешь в книжный магазин, смотришь издательские планы на следующий год, выбираешь нужные позиции, заполняешь на них почтовые открытки, заодно оформляешь подписку на многотомные издания. Таким путем я получал до 90 процентов нужных мне книг...
А теперь что? Частные фирмы считают, что годовые каталоги и предварительные заказы, а значит, и более обоснованный тираж (легче всего проставить отцепных сто или двести экземпляров) им ни к чему. А глядя на них, и государственные издательства становятся на путь необязательности. Каталогов для предварительных заказов не предлагают. Книжные магазины перестали оформлять подписку на многотомные издания. И вот печальный итог для меня одного: я не смог своевременно купить два тома из многотомника Якуба Коласа. Энциклопедии перестали даже сообщать (имею в виду «Энцыклапедыю культуры Беларусi», которой вышли два тома), в скольких томах будет все издание (наверное, первый случай в мире). Да и как сообщать при нынешней неопределенности, когда нет подписки?!
С превеликим трудом мне как члену редколлегии, наконец, удалось добиться объявления подписки на 25–томное собрание сочинений Владимира Короткевича. Но ее принимают не книжные магазины, а само издательство «Мастацкая лiтаратура». Туда надо переслать (за дополнительную плату, естественно) стоимость первого и последнего томов. А как подписчик будет получать их — в рекламе (текст ее прилагаю) не сказано. Позвонил в издательство. Там ответили: в Минске будем развозить сами... А если читатель живет не в Минске, а в глубинке, в районном центре или в деревенской глуши? Ведь книжные магазины там закрыты, что больно отразилось на тиражах белорусских изданий. В лучшем случае существует книжная секция в универмаге. Но несведущие продавцы не имеют нужной квалификации, распространяют преимущественно завозные детективы.
Понимая значение книги для нашего общества (о таком значении убедительно говорилось на последней встрече Президента с членами Союза писателей Беларуси), ваш покорный слуга разработал проект плана распространения подписных и неподписных изданий через районные и сельские библиотеки. Ибо кто может лучше знать потенциального читателя и покупателя, как не библиотекари?! Эта идея понравилась работникам одного из минских книжных магазинов, где был разработан конкретный бизнес–план. Для начала возможного эксперимента были выбраны три крупно расположенных района — Островецкий, Ошмянский и Сморгонский. Достигнута предварительная договоренность с руководством трех районных библиотек. Наконец, нужные бумаги были отправлены в вышестоящую инстанцию. При положительном ответе и получении хороших результатов эксперимент, надеюсь, будет распространен на другие группы районов.
Ну и надо было бы, само собой разумеется, возродить издание каталогов, прием предварительных заказов в книжных магазинах столицы и областных городов. Ибо везде у нас теперь котируется плановость, а в книжной системе в почете слова «авось» да «как–нибудь».
Второе — комментарий к статье Владимира Липского. Он печалится о временах, когда существовало бюро пропаганды художественной литературы. Я вместе с ним печалюсь тоже. Помнится, как хорошо было выступать вместе (для меня — в роли биографа–комментатора) с Владимиром Короткевичем в Гродно и белорусским поэтом из Варшавы Александром Барщевским в Бресте — не только в пединститутах и школах, но и на заводах, и в магазинах, и даже в женской колонии. Но не совсем согласен с автором статьи там, где он бросает упрек в адрес нынешних издательских маркетологов. Очевидно, из каждого правила есть исключения. И таким приятным исключением является Зоя Кустова из «Мастацкай лiтаратуры». Она умело и, самое главное, результативно провела несколько читательских встреч по моей книге «Як жылi нашы продкi ў XVIII стагоддзi».
И последнее добавление. Очень понравилась фраза Владимира Липского: «Мне думается, нельзя строить китайскую стену между писателями». Но она как–то повисает в воздухе. Я бы добавил насчет того, что писательская семья должна жить дружно, как говорится, не ассоциируя героев литературных произведений с их авторами. По большому счету, в творчестве самым главным должна быть истинная, а не показная любовь к Беларуси. Сильно сказал классик о предназначении настоящих писателей, а не дешевых позеров, любящих не искусство в себе, а себя в искусстве: «Мы не врачи, мы – боль». Вот когда писатель будет болен проблемами страны, тогда он будет не ура-патриотом, а Гражданином, тогда исчезнут из литературной жизни интриги, подглядывание в замочную скважину, навешивание ярлыков и прочая «низкая проза»… Не буду сегодня вдаваться в подробности. К тому же, очевидно, правдива старая французская пословица: «Все споры кончались бы очень быстро, если бы не права была только одна сторона». Прочитаешь некоторые взаимные выпады — и невольно вспомнишь добрым словом, как сосуществовали «Маладняк», «Полымя» и «Узвышша», как мирно уживались русская, польская, еврейская и литовская секции довоенного Союза писателей БССР. Однако если мы еще не созрели для того, чтобы взаимно обмениваться комплиментами в случае творческой удачи, давайте хотя бы начнем сообща пользоваться христианским заветом «Не навреди ближнему».
Кстати, этим заветом я руководствуюсь уже несколько лет, готовя с коллегами страницы будущего энциклопедического справочника «Лiтаратурныя мясцiны Беларусi», которые с продолжением печатаются в журнале «Маладосць». Представьте, что было бы, если бы мы пользовались иными критериями, чем наличие и значимость их величеств Книг.
Адам МАЛЬДИС, профессор.
Книги и школа
Где, как не в школе, прививается любовь к чтению. Но при таком количестве часов, выделенных на белорусскую литературу, сильно не разгонишься. Судите сами: поэзия (на примере 2 — 3 авторов) — 7 уроков, проза (на примере 2 — 3 авторов) — 6 уроков. А тут Иван Пташников («Олимпиада», «Мстижи», «Тартак», «Найдорф»), Виктор Козько («Суд в Слободе», «Неруш»), романы Виктора Карамазова, Вячеслава Адамчика и многие другие. Сюда еще добавляются часы на драматургию. И вспоминаются годы, когда на одно произведение выделялось 7 часов (например, Якуб Колас «На росстанях»). Курс литературы за 9–й класс отбивает желание читать: его надо давно пересмотреть, сделать интересным для детей этого возраста. В этом учебном году с 11–ми классами читали Ивана Шамякина, Василя Быкова. Дети прочитали очень многое: спорили, обсуждали даже на переменах, после уроков.
Мне всегда вспоминаются слова Татьяны Шамякиной: «Преподавание литературы — преподавание жизни». Жизнь на месте не стоит: так почему не дать узнать ученикам все новое в белорусской литературе? В старших классах на партах вижу у учеников страницы, распечатанные из интернета, и радуюсь, что читают все же.
Важна роль семьи в формировании читательских навыков. Задав на каникулы по внеклассному чтению в 5–м классе «Приключения Бульбобов» Павла Мисько, получаю ответную реакцию мадам–родительницы: «Я таких книг не читала и хорошо живу». Другая поблагодарила: «Мы вместе с Даниилом прочитали, нам понравилось». Психологи утверждают: дети делают то, что и взрослые. Заинтересовать можно, уважаемые родители, начните читать вместе, сошлитесь на нехватку времени и попросите рассказать: «А что же было дальше?»
Есть еще важная проблема. Не надо государству тратить деньги на всех пишущих, ведь сейчас многие получают прописку на страницах журналов «Полымя», «Маладосць», «Неман», опираясь не на признание читателей, а на симпатии коллег. Кому интересны продолжительные «сеансы» в «Полымi» (№ 5, 6, 7, 8, 9, 10) В.Гниломедова «Семь лет в ЦК» или В.Липского «Мужик»? Мы, педагоги, одно время заинтересовались «Полымем», когда там стали печатать рубрику «Школьныя далягляды». Ее материалы можно использовать на уроках, факультативах. А для авторов малоинтересных опусов нужны издания, где они смогут публиковаться за собственные деньги.
Спорить сегодня, какая литература лучше, не стоит. Время все расставит на свои места. Литературу выбирают не критики, ее выбирают читатели. Произведения, написанные для времени, в спешке, «дрындушки», которые, по словам критика Лады Алейник, «в один день крику наделали, а на второй сдохли», не будут востребованы читателем. Я воспринимаю сердцем и душой то, что близко и знакомо. Моя мама–крестьянка не читала критику на Тараса Шевченко, но «Кобзарь» для нее — святое. И в зимние вечера после тяжелой крестьянской работы я читала «Гайдамаков», «Катерину», соседки смахивали слезу и на родном диалекте вторили: «Ото да...»
Нина ДРЫК, учитель–методист, Брест.
