Вот уж не думала, что исчезновение с карты Минска одного–единственного кафе вызовет у меня столько эмоций... И ведь не могу сказать, чтобы я слыла там завсегдатаем, да и кухня была не самым сильным местом этого заведения, наконец, никому (мне в том числе) уже и в голову не придет жаловаться на недостаток пунктов общепита в столице, однако же некомфортное чувство, будто из моей жизни ушло что–то важное, возникает каждый раз, когда я иду на работу (или обратно к метро) по улице Сурганова. И больше не вижу знакомой вывески.
Точно знаю, что не мне одной не хватает этого кафе. На днях, обсуждая с подругами, где бы нам уютно встретиться (одна из нас уже несколько лет живет в другой стране), как–то дружно вспомнили о «Свитязянке» — и так же дружно вздохнули. Каждая — о своем. О кофе на песке и живописных «купальях» и «хэллоуинах», которые здесь устраивались. Об артистичной публике и особенном интерьере, без конца совершенствовавшемся силами благодарных посетителей (точнее, их дарами)... Первый советский калькулятор вполне уместно смотрелся тут на фоне картин студентов академии искусств, находящейся поблизости. А бюсты Ленина рядом с коллекциями марок и флаконами из–под духов, выветрившихся еще 300 лет назад, неожиданным образом «одомашнивали» всю обстановку... Однажды мне даже повезло попасть здесь на один из самых необычных концертов в своей жизни: установив на пюпитре вместо нот потрепанный блокнот, пианист прямо на ходу сочинял–импровизировал музыкальные портреты людей, чьи телефоны хранила его записная книжка. А через несколько дней «Свитязянка» торжественно отметила 100–летие своего заслуженного пианино...
Директора кафе, лично обслуживавшего посетителей, большинство минчан звали просто Олегом. И я не сомневаюсь, что нашлось бы немало желающих дополнить мои ностальгические воспоминания своими не менее задушевными откровениями (как написал о «Свитязянке» в своем ЖЖ один из нас: «Сидел там, как в книге Стругацких»)... Хотя ностальгировать я вообще–то не собиралась. И выяснять, на каких аукционах теперь появятся раритеты из обширной коллекции Олега, — тоже. «Свитязянка» все равно была обречена. Потому что глобализация неотвратима и предопределена, как солнечное затмение. Теперь там, где раньше была «Свитязянка» (слово–то какое! Нежное, родное... Эх!), — сплошной хайтек в интерьере, название с иностранным акцентом и вездесущие суши в меню.
Старый добрый домашний уют признан устаревшим, немодным и мещанским. Стекло, бетон и металл вытесняют несовершенные формы и материалы, с подиума в жизнь спускаются модели людей, лишенные не только физических недостатков, но и признаков пола. Современная архитектура утрачивает национальные отличия, а города становятся все больше похожими друг на друга. Одинаковые вывески на иностранных языках, одинаковые солнечные блики на гладких поверхностях... Везде много света, блеска, гламура и все меньше — тепла. И я не думаю, что обещанное глобальное потепление компенсирует нам эти потери. Ведь, изживая в себе сочувствие к подробностям, мелочам и деталям, человек приобретает взамен только новые порции стресса.
На последнем Венецианском бьеннале современного искусства самым популярным экспонатом стала инсталляция художника из Таиланда под названием «Глобализация... Пожалуйста, притормозите». Собственно, назвать инсталляцией его акцию можно было весьма условно — художник всего–то засыпал песком пол своего павильона, предложив гостям прогуляться по нему босиком. Мол, когда еще вам удастся ощутить землю под своими ногами...
