Механик Сталина

Странной была эта "связка" - два лейтенанта, служившие накануне Великой Отечественной в 16-м истребительном полку ПВО Москвы. Одному было 19 лет, другому - 27. Тот, что помоложе, обращался к коллеге на "ты", старший упорно придерживался местоимения "вы". Первый был младшим летчиком, второй - его техником. Механика звали Николай Ефимов. Летчика - Василий Сталин.

Сегодня отставной полковник Ефимов живет в Гомеле. 90-летний бывший авиатор занимается физкультурой и не носит очков. Пишет в старой общей тетрадке за 46 копеек свои воспоминания, но вовсе не намерен их публиковать. И меньше всего Николай Михайлович любит хвастаться тем, что всю войну был личным авиамехаником Василия Сталина. Про это до недавних пор вообще знали немногие. Ефимов не упоминается ни в одном из многочисленных исследований, посвященных младшему сыну "отца народов". Вообще, историки, тщательно "разрабатывавшие" каждого, кто с ним контактировал - вплоть до казанских таксистов, - как-то упустили из виду человека, бессменно находившегося рядом с Василием Сталиным дольше, чем любая из его жен.

Лейтенант Сталин пришел в полк зимой 1940 года после Качинской летной школы. Для командования это обернулось серьезной головной болью. С одной стороны, Василий еще по "Каче" славился весьма своенравной жизненной позицией, с другой - отец эту самую позицию не вполне одобрял. После напряженных консультаций с "особистами" командир полка сообщил служившему здесь же лейтенанту Ефимову о "высоком доверии". Мнением самого механика, разумеется, интересоваться не стали. Отныне он головой (в прямом смысле слова) отвечал за сталинский И-16. Подписок о неразглашении не брали, но задушевно предупредили - не болтать. Николай, как и велели, молчал. Жена о назначении узнала только спустя два месяца - из "третьих источников".

Ярко-рыжий Василий произвел вполне благоприятное впечатление, если не считать суеверного ужаса, которым сопровождалось его появление среди офицеров - времена были соответствующие. Потом пообвыклись, но обсуждать нового пилота даже в кругу друзей на всякий случай воздерживались. Человеком он оказался компанейским, нередко выступал инициатором весьма бурных вечеринок, ухлестывал за дамами, не смущаясь их отношений с другими офицерами.

К технику Сталин отнесся благосклонно, звал его не по фамилии, а Колей. Со временем отношения стали вполне доверительными - даже пригласил два раза в гости. В то же время самый высокопоставленный младший летчик страны не давал забыть, кто есть кто. Николай Михайлович вспоминает, что больше всего боялся за самолет. Малейшая неисправность могла привести к вспышке гнева. А со сталинской манерой выражать недовольство полк познакомился быстро. В лучшем случае дело ограничивалось руганью, в худшем - доходило до хватания за пистолет. Прерывать такие истерики в полку никто не брался, возражать сыну вождя было не принято. Сегодня имеется немало свидетельств о случаях рукоприкладства с его стороны. Ефимов, правда, утверждает, что ничего такого за 8 лет совместной службы не наблюдал. А вот пил Василий Сталин, по словам Николая Михайловича, действительно много, и при этом почти не пьянел. Предлагал выпить и механику, однако не настаивал, если слышал отказ.

При всем неодобрении подобных выходок Сталин-старший сына, судя по всему, опекал. Лейтенант Ефимов наблюдал удивительные примеры служебного роста. К началу войны Василий был еще старшим лейтенантом. Спустя несколько месяцев, перескочив звание капитана, получил майора. К 21 году стал полковником (минуя подполковника) и командовал авиагруппой из трех полков. Через год - уже генерал-майор, командир дивизии. Ефимов рос в должностях и званиях не столь стремительно - к 1942 году был старшим инженером полка в звании капитана и в качестве "общественной нагрузки" по-прежнему отвечал за самолет Василия.

Требовательность командира доходила до абсурда. Любая мелочь могла вызвать самую жестокую реакцию. Как-то полк получил задание передислоцироваться, и один из инженеров за ночь не смог подготовить свою часть оборудования. Наутро последовала команда к общему построению с формулировкой "для расстрела капитана Ширяева". Найти офицера, правда, не смогли - кто-то подсказал ему спрятаться в лесу.

В какой-то момент Николай Ефимов не выдержал такого напряжения, начали сдавать нервы. Когда пришел докладывать о пошатнувшемся здоровье, Сталин сидел за столом, демонстративно положив под руку ТТ. Техника он тут же обвинил в симуляции, однако этим тогда и ограничился...

Машины, на которых летал Василий Сталин, всегда были последними образцами советской авиатехники. Самолеты, хотя и изготавливались персонально под него, от серийных образцов отличались незначительно. Сын вождя предпочитал советские истребители и полетал практически на всех марках, выпускавшихся за время войны. Лишь однажды на непродолжительное время пересел в британский "Харрикейн".

Оценивать летное мастерство подопечного - не дело механика. Сталин летал нечасто - положение не позволяло. В чем-чем, а в трусости его обвинить было сложно. Он рвался в бой, злился, скандалил, но поделать ничего не мог - командование корпуса, с подачи Верховного Главнокомандующего, как могло, ограничивало пыл молодого генерала. За всю войну он совершил только 27 боевых вылетов. В количестве сбитых самолетов знатоки его боевой карьеры расходятся - кто называет один, кто, ссылаясь на "рассказы ветеранов", говорит о трех. Ефимов знает об одном самолете, а все остальное считает легендами. Сам пилот об этом вылете не особо откровенничал. Со слов участников "восьмерки", всего в том бою было сбито три "Фокке-Вульфа" - один и засчитали Сталину.

Несколько раз истребитель Василия получал пробоины. "Вели бой", - исчерпывающе объяснял механику он происхождение повреждений.

Свои истребители Василий Сталин не доверял никому, кроме Ефимова. Однажды механик попал-таки по причине нервного истощения в офицерский санаторий. Командир выдержал ровно 10 дней разлуки, после чего стал названивать подчиненному: "Срочно возвращайся".

Был эпизод, о котором Василий Сталин скорее всего так и не узнал. А если бы узнал, то вряд ли похвалил бы своего механика за такое геройство. В 1944-м аэродром в Паневежисе, где стоял полк Ефимова, попал под артобстрел. Поступила команда срочно перегнать самолеты в безопасный Борисов. Когда улетел последний истребитель, на поле остались наш техник и беспризорный тихоход По-2 - на него не хватило пилота. Ефимов, не долго думая, забрался в кабину и взлетел. Пикантность ситуации заключалась в том, что, зная самолеты до винтика, сам он раньше никогда не летал. Все расстояние до Борисова старался об этом не думать. Карты не было. Летел на глаз - в ту сторону, куда улетели остальные. Аэродром, как ни странно, нашел и даже посадил свою "этажерку". Получил впоследствии медаль "За боевые заслуги". О ней Василию Сталину предпочел не говорить - мало ли как отреагирует?

За всю войну не было сделано ни одного совместного снимка - Сталин не давал забыть о дистанции. Да и Ефимов в близкие друзья не набивался. Возможно, это его и спасло от последующих неприятностей. После смерти отца Василий Сталин, как известно, попал в немилость, был арестован, осужден и умер в казанской ссылке. Допрашивали водителя, обслуживающий персонал, сослуживцев. Ефимова не тронули...