Так все-таки достаточно ли у нас янтарного продукта? Кто формирует цены на него и чью экономику за рубежом питают сладкие доллары? Об этом и многом другом в контексте проблемы — дискуссия в «БН»
В ГОДЫ моего детства отец держал пчел. Меда у нас было столько, что его флягами продавали на рынке. Отца там знали, и к нему всегда выстраивалась очередь. Тогда никто мед не фальсифицировал. Если же такое случалось, это было настоящим ЧП, о котором говорил весь район, а уличенный в подлоге навсегда терял авторитет в глазах земляков. Нынче и мед подделывают так же, как подделывают деньги, обувь, одежду и все, что представляет хоть какую-то ценность. Особенно этим грешат заезжие пчеловоды, или даже не пчеловоды, а те, кто скупает у них мед и затем предлагает его покупателям по более высокой цене. Они приезжают к нам из России, Украины, других стран СНГ. Продадут то, что называют медом, и ищи-свищи ветра в поле. В Светлогорске Гомельской области, когда было обнаружено, что под видом меда «пчеловоды из Сибири» продавали суррогат, местные власти ярмарку закрыли. Продажа фальсифицированных продуктов пчеловодства, однако, остается всего лишь одной из проблем этой уникальной отрасли. Об этом говорили участники «круглого стола», который состоялся в «Белорусской ниве». В разговоре приняли участие председатель Белорусского общественного объединения пчеловодов «Нектар» Михаил ДУДАРЕВИЧ, генеральный директор КУП «Белпчеловодство» Минской области Павел ПАРЕЦКИЙ, пчеловод-любитель Юрий ТИТОВ, кандидат сельскохозяйственных наук, старший научный сотрудник Гродненского государственного аграрного университета Николай ХАЛЬКО, редактор газеты «Человек и пчела» Павел ВОРОБЬЕВ, председатель Союза общественных объединений белорусских пчеловодов Михаил ХОЛОДИНСКИЙ и обозреватель «БН» Олег ШВЕДОВ.
Урожай повысят пчелы
Михаил ДУДАРЕВИЧ: — У славянских народов с древних времен считалось: земля, на которой водятся в изобилии пчелы, является благословенной Богом. Поэтому мудрые правители всегда содействовали развитию пчеловодства, помогали, чтобы на его основе улучшить жизнь народа.
К сожалению, после развала СССР никакого серьезного внимания пчеловодству у нас не уделяется. Все запустили окончательно. Возьмем, к примеру, опыление посевов. Оно почти не ведется. А от этого страдает урожайность, появляется дефицит тех или иных продуктов питания. Сейчас, к примеру, все озабочены увеличением производства гречневой крупы. Но ведь без опыления посевов этого не достичь, даже несмотря на улучшение агротехнических приемов возделывания культуры.
А возьмите наши белорусские сады, огороды? Ведь их тоже надо опылять. Вместо этого пчел, скорее, потравят неразумным применением ядохимикатов, что тоже, между прочим, проблема, которую на официальном уровне никто не замечает.
Павел ПАРЕЦКИЙ: — Научно подтверждено, что опыление пчелами энтомофильных культур увеличивает урожайность в полтора-два раза.
Юрий ТИТОВ: — В республике за последние годы значительно возросла культура земледелия. В севооборот вводятся культуры, не требующие опыления насекомыми. Это еще одна «подножка» пчеловодству.
При обработке семян перед посевом нередко используют препараты, которые сохраняют свое воздействие на получаемую впоследствии продукцию. Например, такую обработку проходят семена рапса. Теперь представьте, что будет, если с поврежденных пестицидами рапсовых полей пчелы возьмут мед. Он окажется непригодным и даже опасным для употребления. Но кто и когда отслеживал эту негативную тенденцию?
Я позвонил в областную карантинную станцию и поинтересовался сортами гречихи. Сортов вывели много. С одной стороны, это хорошо и радует. Но большинство из них — самоопыляемые. Из каких же источников брать мед пчелам?
Олег ШВЕДОВ: — А должны ли хозяйства платить пчеловодам за опыление посевов?
Павел ПАРЕЦКИЙ: — Рекомендации по оплате существуют. Но никто не производит этой оплаты. Как исключение, в республике был один-единственный такой случай.
Николай ХАЛЬКО: — У нас не принято платить владельцу пасеки за то, что его пчелы проводят опыление посевов, хотя во всем мире это делается. В Канаде, США за подвоз на поле одной пчелиной семьи платят сто долларов, ведь до 95 процентов дохода с одного гектара посевов составляет только опыление, а оставшиеся пять процентов — это мед, воск, перга и прочие продукты пчеловодства.
Своего меда в Беларуси недостаточно
Олег ШВЕДОВ: — Но ведь одним опылением роль пчеловодства не ограничивается. Что вы скажете, к примеру, о производстве меда, других продуктов пчеловодства?
Михаил ДУДАРЕВИЧ: — Своего меда в Беларуси, конечно, недостаточно. Если бы, допустим, жители нашей республики довольствовались только белорусским медом, то на душу населения у нас не вышло бы даже тех мизерных 300 граммов, которые мы имеем. Что, безусловно, очень далеко от медицинских норм потребления этого продукта.
Но пчеловодство — это не только мед. Во всем мире человечество использует 14 (!) видов продукции пчеловодства. Это и прополис, и перга, и пыльца, и маточное молочко, и многое другое.
Павел ПАРЕЦКИЙ: — На всем постсоветском пространстве в Беларуси самый дорогой мед. Не зря пчеловоды стран СНГ, в особенности России, стараются всяческими способами попасть к нам на ярмарки. Самая минимальная реализационная цена за один килограмм привозного меда у нас составляет 25—30 тысяч рублей, максимальная — 100 тысяч рублей.
Но надо еще разобраться, какой мед продают на этих ярмарках. В природе существуют не более пяти наименований меда. На ярмарках же каких только медов ни предлагают! И одуванчиковый, и пустырниковый, и дубовый, и ольховый, и облепиховый. Представьте себе, сколько понадобилось бы пустырника, чтобы пчелы наносили с него флягу меда? Это все подделки под настоящий мед.
В России, к примеру, килограмм гречишного меда стоит три доллара, максимум четыре. У нас он в цене поднимается до 50 тысяч белорусских рублей...
Олег ШВЕДОВ: — Но кто, простите, виноват в этом «надувании» цен?
Павел ПАРЕЦКИЙ: — Перекупщики, но только не белорусские пчеловоды. К нам уже начинает поступать китайский мед по цене 1 доллар 82 цента за килограмм, на белорусские деньги это 5,5 тысячи. А на рынках его продают по 30 тысяч!
Павел ВОРОБЬЕВ: — Надо разобраться с правовым статусом этих ярмарок, решить вопрос, нужны ли они вообще? Может, стоит продавать мед только через магазины? Качество продукта там всегда надежное. Впрочем, польза от ярмарок тоже есть: у населения вырабатывается культура потребления меда. Что же касается высокой цены, то, может быть, это не так уж и плохо, увеличивается окупаемость отрасли.
Олег ШВЕДОВ: — Начнем с того, что своего меда в республике все же недостаточно. И если бы белорусские пчеловоды завалили им рынки, то приезжим перекупщикам было бы не просто наладить свой бизнес. Другое дело, что государство могло ввести некие квоты на ввоз к нам меда, но тогда пострадает потребитель.
Павел ПАРЕЦКИЙ: — Я согласен, что надо увеличивать объемы производства меда. Но, во-первых, в развитии пчеловодства у нас официально принят опыленческий уклон, а уже потом медопроизводящий. Во-вторых, по большому счету, ни тот, ни другой как следует не развиты.
Надо срочно менять подходы к пчеловодству. Возьмите послевоенные годы. Тогда находили возможность больше сеять гречихи, самой медоносной культуры. А сколько было посажено молодых садов! В республике в те годы насчитывалось более 600 тысяч пчелиных семей. Только колхозы и совхозы имели свыше 120 тысяч пчелосемей. Сегодня же у СПК 31 тысяча пчелиных семей, а с населением, лесхозами, фермерами их набирается по республике не более 225 тысяч.
Многое зависит от пчеловодов
Олег ШВЕДОВ: — Получается, что во всем виноват кто угодно, только не пчеловод...
Павел ПАРЕЦКИЙ: — От пчеловодов тоже зависит очень многое. В Минской области, к примеру, мы практикуем проведение кустовых совещаний пчеловодов, где присутствуют и пчеловоды-любители. Позиция некоторых из них действительно сводится лишь к тому, что им кто-то чем-то обязан. Но ведь сегодня в свободной продаже имеются, скажем, семена белого клевера. Почему не купить их пчеловоду-частнику хотя бы граммов сто-двести да не засеять несколько соток на своем огороде? Так нет же, медоносные культуры должен сеять СПК. Может, увидев такую инициативу пчеловода-частника, и руководитель хозяйства пошел бы ему навстречу, распахал бы десяток-другой гектаров под растения, с которых пчелы берут мед. Под те же донник, фацелию, гречиху.
СПК тоже хороши. Держишь пасеку — высевай медоносные культуры. Пчеловоду надо договориться с агрономом, а председателю проконтролировать, чтобы были соблюдены интересы каждой из сторон. При заинтересованном подходе мы бы получили с каждой пчелиной семьи не 7,2 килограмма меда, как в прошлом году, а целых 15!
50 процентов рабочей пчелы гибнет во время обработок посевов, садов и ягодников. И эту проблему могут решить сами хозяйства.
Юрий ТИТОВ: — Клевер, к примеру, можно подкашивать не днем, когда пчела берет с него мед, а утром. Летом светает рано, и наработаться можно до наступления дня.
Договорятся ли агроном с пчеловодом?
Олег ШВЕДОВ: — Но кто же виноват в том, что агроном не может договориться с пчеловодом?
Павел ПАРЕЦКИЙ: — Виноватых пусть ищут соответствующие органы.
Олег ШВЕДОВ: — Но ведь криминала-то нет...
Павел ПАРЕЦКИЙ: — Это как сказать. Допустим, пчел потравили ядохимикатами. Кто скажет, что сделано это было не умышленно? Просто в отечественной судебной практике таких прецедентов, насколько мне известно, пока не было.
Павел ВОРОБЬЕВ: — Не исключено, что кто-то, возможно, вполне умышленно лоббирует ослабление белорусского пчеловодства. Ведь это на руку иностранным поставщикам меда. Я уже не говорю о том, что это хотя и небольшая, но все же брешь в продовольственной безопасности страны. Ведь при ослабленном отечественном пчеловодстве в Беларусь устремляются потоки меда и продуктов из него. На это тратятся миллионы белорусских рублей, которые питают чью-то экономику.
Юрий ТИТОВ: — В 60-х годах я работал директором совхоза и решил завести пасеку. Кстати, благодаря ей «засветился» на областном совещании. Начальник облсельхозпрода взял меня на заметку, и это сыграло решающую роль в моей дальнейшей судьбе.
Так вот, в первый же год мы получили в хозяйстве по 40 килограммов меда с каждой пчелиной семьи. Это было в 1966 году в совхозе «Вилия» Вилейского района. Вскоре я возглавил Минскую областную пчеловодческую контору. Конец 60-х — начало 80-х годов были годами расцвета пчеловодства в столичной области, да и по всей республике. Экономика хозяйств была крепкой, завести пчелиную пасеку хозяйству не составляло труда. Надо было только подыскать хорошего пчеловода.
Ну а говоря о нынешнем развитии этой отрасли, мне кажется, будет справедливым заметить, что такого упадка, какой она переживает сейчас, еще не было. Даже после войны все было по-другому.
Сказалась и недостаточная материальная заинтересованность пчеловодов: среднемесячная зарплата пчеловода хозяйства сегодня составляет немногим больше 300 тысяч рублей. Неудивительно, что Смиловичский государственный аграрный колледж, единственный в республике по подготовке пчеловодов, стал испытывать трудности в комплектовании контингента учащихся.
В Беларуси слишком большая распаханность земель. С природных кладовых, кроме лесов, мед брать пчелам неоткуда. А медоносных культур в сельхозпроизводстве высевается недостаточно. Пчела зажата в тесных рамках, и как она только выживает, одному Богу известно. А руководители хозяйств смотрят на пчеловодство, как на забаву.
Олег ШВЕДОВ: — Может, это оттого, что никто с них за пчеловодство не спрашивает?
Юрий ТИТОВ: — Вот именно! Все подчинено производству зерна, молока, мяса. Еще сахарной свеклы да кукурузы. А остальные культуры, даже такие традиционные, как лен и картофель, в последние годы обделены вниманием. Где уж тут говорить о пчеловодстве. На него не остается ни внимания, ни времени, ни тем более средств.
Павел ПАРЕЦКИЙ: — В Беларуси в основном районирована порода пчелы «карпатка». Это миролюбивая, трудолюбивая, зимостойкая пчела. Но если племенной работе не будет уделяться должное внимание, а пока ей такое внимание не уделяется, то у нас получится так, как из тритикале через два-три года получилась рожь. Из «карпатки» в свою очередь получится пчела, злая, кусачая. К этому все идет. С мая по ноябрь мы получаем много жалоб от населения на укусы пчел. Против пчел, таким образом, настраивается негативное общественное мнение. Вот к чему может привести пренебрежение селекционной и племенной работой.
Николай ХАЛЬКО: — В советское время пчеловодство в западных областях республики было наиболее развито. Не случайно именно там сегодня находятся три пчеловодческих питомника. Чему, конечно, способствовало и географическое расположение этих регионов. В настоящее время объекты находятся не в лучшем состоянии, и если облсельхозпродам, а сейчас управление пчеловодством в республике передано им, не принять действенных мер, то мы не сумеем наладить в Беларуси воспроизводство пчелы.
До пчеловодства ли ветеринарной службе?
Павел ПАРЕЦКИЙ: — Я думаю, что проблема современного отечественного пчеловодства еще и в том, что во всех областях, кроме Минской, его передали в ведение ветеринарной службы. Но ведь ветеринарной службе не до пчеловодства, если уж говорить объективно. В Минской области, в отличие от других, при райсельхозпродах сохранились должности тринадцати зоотехников. Столичная область имеет также самое большое количество пчелиных семей — около семи тысяч.
Здесь возникает и другая проблема: сами себе оказались предоставлены пчеловоды-любители. До них нет дела даже ветеринарной службе. А ведь любительское пчеловодство в республике составляет 85 процентов! Кто придет на помощь пчеловоду в деревне? Может, сельсовет? По крайней мере, он может помочь урегулировать спорные вопросы с хозяйством.
Михаил ХОЛОДИНСКИЙ: — Системное ветеринарное обслуживание в республике отсутствует. Ветеринарная служба не интересуется пчеловодством в принципе. Как умеет пчеловод вести свое хозяйство, так он его и ведет. В идеальном варианте, в каждом районе должен быть зооветработник, специализирующийся на пчеловодстве, ведь гибель пчел по республике наблюдается немалая, и у пчеловода руки опускаются, когда он видит, что никто не спешит ему помочь. Без государства вопрос этот не решить.
Юрий ТИТОВ: — Испокон веков пчеловодство относилось к полеводству, но не к животноводству. И нигде, кроме Беларуси, зоотехники или ветеринары пчеловодством не командуют. Да, пчеловодам нужна ветеринарная помощь, но это совсем другое. Агроном должен работать в паре с пчеловодом.
Государственная пасека или частная?
Юрий ТИТОВ: — Нам надо изучать зарубежный опыт. В странах Европы, к примеру, государственных пасек нет, но там очень высокий уровень кооперации пчеловодов. У нас же пчеловоды-любители стремятся отгородиться друг от друга, а Союз пчеловодов рассматривают как чье-то стремление подчинить их. Эта разобщенность не идет им на пользу. Оказавшись в затруднительном положении, пчеловод-любитель, не пожелавший объединиться с коллегами, борется со своими проблемами в одиночку. И, если уж говорить откровенно, никто толком не знает, сколько насчитывается у нас в стране пчеловодов-любителей и сколько у них имеется пчелиных семей.
Михаил ХОЛОДИНСКИЙ: — В республике уже появились первые кооперативы пчеловодов. Институт системных исследований в АПК НАН Беларуси разработал для них положение. Объединение пчеловодов в Пинске, называется «Пчеловоды Полесья», создало первый кооператив. Его участники определили для себя виды деятельности, которые принесут им материальные выгоды.
В настоящее время прорабатывается вопрос о создании такого же кооператива в Волковыске и Светлогорске. Другое дело, что в том же Пинске участники кооператива не могли зарегистрировать его на протяжении полугода.
Хотел бы поставить под сомнение мрачные прогнозы моих коллег относительно дальнейшего развития у нас в республике пчеловодства. В Европе поля распаханы не меньше, чем в Беларуси, и пестицидами посевы там поливают больше, чем у нас. Но меда собирают много. Конечно, нам не сравниться, скажем, с Бразилией, Канадой или Аргентиной, где сохранились уникальные природные заповедники. Но в Беларуси тоже есть немало заповедных мест. Возьмем, к примеру, Полесскую низменность. И на севере республики, на Витебщине, много болот, кустарников, лесов. Там есть где развиваться пчеловодству. К сожалению, пчеловодство пока не востребовано обществом. Многие его вообще не понимают. А среди тех, кто понимает, немало людей безразличных. К примеру, председатель или агроном СПК знает пользу опыления посевов пчелами, но ему проще, скажем, применить самоопыляющиеся растения или использовать пестициды без оглядки на пчеловода.
В пренебрежении интересами пчеловодов нельзя обвинять также государство. Оно, к примеру, сняло налоги с продажи продуктов пчеловодства. С другой стороны, наше законодательство несовершенно. Горожанину, скажем, нельзя иметь пасеку в сельской местности, для нее там просто нет места. Желаешь иметь землю, оформляй документы под сельхозпользование или под строительство здания, но не под развитие пчеловодства. Не предусмотрели его законодатели.
Павел ВОРОБЬЕВ: — Это не совсем так. Кодекс о земле разрешает выделять горожанину землю под размещение пасеки, это проходит по графе развитие традиционных народных промыслов. Просто в сельсоветах об этом не знают.
Чем прогневили пчеловоды Минлесхоз?
Михаил ДУДАРЕВИЧ: — Не на стороне пчеловодов Министерство лесного хозяйства. Оно взимает с пчеловодов плату за вывоз пасек в лесные угодья. И хотя плата эта не такая уж высокая — в пределах шести тысяч рублей за улей — огорчает сам подход к решению этого вопроса. Скажите, неужели что-то нарушится в лесу, если там появится пчелиная пасека? Наоборот, пчелы произведут опыление цветущих деревьев для их же пользы. За что же тогда требовать с пчеловода плату? Если следовать логике лесного ведомства, то каждый, кто войдет в лесную чащу, тоже должен платить. Но ведь леса, как и земля, как и недра, у нас пока еще народное достояние.
В Беларуси сейчас насчитывается 225 тысяч пчелиных семей. Из них на предприятия Минлесхоза приходится только пять тысяч. Это недопустимо, чтобы лес, где с незапамятных времен развивалось такое направление пчеловодства, как бортничество, сегодня остался практически без пчел. Получается, что лесное ведомство действует как в той присказке: и сам не гам, и другому не дам. По этому вопросу я был на приеме у одного из заместителей министра лесного хозяйства. Вроде бы мы поняли друг друга, однако на деле все осталось по-прежнему.
В чьи руки передать ремесло?
Юрий ТИТОВ: — Недостаточно приобщается к пчеловодству у нас молодежь, и это, думается, не на пользу обществу. Даже в деревнях ученики старших классов все больше времени проводят у компьютера. Оттого и здоровьем они не все крепкие. А ведь общение с пчелами укрепляет человеческий организм, благотворно влияет на его иммунную систему.
Михаил ХОЛОДИНСКИЙ: — Союз белорусских пчеловодов делает попытки выйти на молодежь. В прошлом году команда белорусских юношей участвовала в европейском празднике молодых пчеловодов, и неплохо выступила. Этот праздник проходил в Чехии. В этом году наша команда едет в Австрию.
Мы разработали положение, и все организации, входящие в Союз белорусских пчеловодов, будут представлять свои молодежные команды. На базе Смиловичского государственного аграрного колледжа планируется проведение соревнований молодых пчеловодов.
Кроме того, Союз белорусских пчеловодов собирается обратиться в управления и отделы образования с просьбой предоставить нам списки школ, где мы могли бы привлечь учащихся к занятию пчеловодством. Одну такую школу мы нашли в Сенненском районе.
Такие же контакты Союз белорусских пчеловодов завязывает с другими школами.
Университетский улей
Николай ХАЛЬКО: — Наш университет предлагает программы по развитию пчеловодства. Мы разработали конструкцию улья для двухсемейного содержания пчел, она подтверждена патентом. Это улей базовый, его производство освоил Негорельский высокоперерабатывающий и ульевый завод. В мире сегодня разработано порядка 300 различных модификаций ульев. Но мы должны ориентироваться на свой, белорусский, улей. Деревянный, а не из полистирола, каторый предлагают сегодня различные компании. В нашем улье можно содержать не одну, а две пчелиные семьи. К тому же приобретение наших ульев можно оформить в кредит через поручительство с расчетом продукцией пчеловодства. Это выгодно и заводу, и пчеловоду.
Олег ШВЕДОВ: — А что пчеловоду не выгодно?
Павел ВОРОБЬЕВ: — У нас в республике солидная санэпидемслужба, на страже качества пищевых продуктов стоит Госстандарт, другие ведомства. Но вот лаборатории, которая бы делала пыльцевой анализ, нет.
Для развития пчеловодства необходимо льготное кредитование. Посмотрите, как быстро развилась у нас система агроэкотуризма. Потому что на пять лет владелец усадьбы освобожден от налогов. Почему этого не сделать в отношении пчеловодов?
Павел ПАРЕЦКИЙ: — Для СПК льготный кредит на развитие пчеловодства под 6 процентов дают. В принципе, банки не должны отказывать и частнику, ведь есть Указ Президента, направленный на развитие личных подсобных хозяйств граждан. Но частник должен гарантировать возврат кредита, вести свое подсобное хозяйство, иметь поручителей и т. п. Поэтому не каждый пчеловод-любитель может воспользоваться такой возможностью.
Олег ШВЕДОВ: — Институт системных исследований в АПК НАН Беларуси, как здесь говорилось, разработал положение для пчеловодческих кооперативов. Гродненский аграрный университет создал принципиально новый улей. Получается, проблемы пчеловодства для науки не чужие?
Павел ПАРЕЦКИЙ: — Наука должна активнее помогать пчеловодству. К примеру, с позиций науки мы должны рассматривать вопросы племенной работы в пчеловодстве. А возьмем ветеринарные препараты. Ладно, пчеловоды как-нибудь наскребут денег и купят их даже без помощи государства. Но произведите, пожалуйста, уважаемые ученые и фармацевты, наш, отечественный, препарат для пчеловодства. Хотя бы один из наиболее значимых.
Мне непонятно, почему в сельскохозяйственных вузах нет специализации по пчеловодству? Специалисты с высшим образованием в этой отрасли нам очень нужны. Минская область заберет их хоть сегодня. Но ведь никто не готовит таких специалистов.
Николай ХАЛЬКО: — Присылайте заявку на имя ректора. Курсы повышения квалификации пчеловодов Гродненский государственный аграрный университет проводит довольно успешно. Мы согласны и на более широкую подготовку специалистов, были бы только желающие...
ОТ РЕДАКЦИИ. Безусловно, не все из проблем отечественного пчеловодства подняли в своем диалоге участники «круглого стола». Но даже то, о чем удалось поговорить, заслуживает самого пристального внимания и изучения соответствующих государственных ведомств.
Надеемся на конструктивное продолжение дискуссии в русле государственного и личного интересов.
