Грибной сезон был еще в разгаре, когда я понял, что пора переключаться на что-то другое. Лесных даров на зиму было заготовлено достаточно. Хватит и себе, и друзей угостить.
Последние две недели хорошо ловилась и рыба. Правда, мелковатая, но для сушки и вяления крупная и не годится. Так что и с этим был полный порядок.
Мед обычно покупаю по дороге домой в какой-нибудь из деревень, где жители устраивают импровизированные базарчики. Однако в прошлом году такая покупка оказалась неудачной. Даже я, не самый крупный специалист по этому продукту, догадался, что был он не лучшего качества.
Окликнул Генриха — смотрителя местного Дома охотника, спешившего куда-то по своим делам. Тот охотно подошел к моей калитке. Этот Генрих — живая энциклопедия. По самым разным вопросам к нему обращаются и земляки, и приезжие. Вот и я спросил, где можно купить хороший мед.
Читайте также
— Чем же? — поинтересовался я.
— Да всем, — махнул рукой сосед. — Ну сами судите… Крепкий как дуб, хоть уже и пенсионер, как я, а живет давно без женщины. Многие хотели бы пойти к нему, но никого не берет. Говорят, все по своей Клавдии горюет. Там какая-то страшная история произошла. Убили ее в родном доме, когда Демьяновича рядом не было.
Генрих рассказал мне, как лучше добраться до хутора, где живет этот пчеловод. Дорога к пасеке оказалась не самой близкой, и решил назавтра утром отправиться в путь.
Ночью прошел крепкий дождь, и дорога оказалась тяжелой. Особенно в районе бывшего кирпичного завода. Когда-то он давал жизнь десятку небольших деревенек и хуторов, расположенных в окрестностях. Рассказывают, что в советские времена жизнь здесь кипела. По теперь уже запущенным дорогам сновали грузовики с красивым кирпичом, в округе гуляли свадьбы, рождались дети, спешили в школу их обучать учителя. Да все уже в прошлом! Вокруг запустение и скука. Грустно смотреть ныне на такие местечки из прошлой жизни.
Повеселел, когда выехал на более или менее сносную поселковую дорогу. Повернул один раз налево, другой — направо, как указал Генрих, и вскоре увидел, словно оазис в пустыне, деревеньку с еще крепкими хатами, а через дорогу — красивый хутор на краю леса. В сторонке от него — широкий луг, сбегающий к озеру.
Гости в таких местах редкость. Потому и увидел меня еще издалека Кирилл Демьянович. Поздоровались, рассказал о цели своего визита. Хозяин провел меня в прохладное помещение и стал рассказывать, какой у него есть мед. Посоветовал взять по литровой баночке майского и из разнотравья.
Все это время я внимательно присматривался к этому немолодому уже мужчине и думал о том, как расположить его к себе. Помогло то, что я знал кое-что интересное о пчелах. Мой тесть Егор Власович, живший на Быховщине, мне частенько рассказывал о них. Он был в своих местах известным пчеловодом. Летом мед у него покупали все гостившие тут у родственников на берегу Днепра. Моих познаний оказалось достаточно, чтобы сейчас хозяин хутора проникся ко мне уважением и, как мне показалось, даже симпатией. Угостил душистым, настоянным на липе и чабреце чаем. Конечно, с медом.
День выдался нежарким. В такую погоду люблю заняться какой-нибудь физической работой. Предложил Кириллу Демьяновичу свою помощь. Ему это понравилось, но отказался. Рассказал, что на их озере много крупного окуня, и я напросился на следующий день сюда на рыбалку. Так «проклевывалось» некое начало нашей дружбы.
На следующий день, а это была уже суббота, пока я неподалеку рыбачил, Демьянович протопил баньку. Вечером ничто не помешало нам хорошенько посидеть за столом, как всем здешним мужикам. Тогда и узнал я многое из жизни Кирилла.
— Вот меня здесь все чуть ли не бобылем кличут, — начал мой новый приятель. — Но это совсем другое, когда ты, как старая дева, никогда не жил в браке. У меня же семья была. По молодости моя Клавушка со мной добро намаялась, но все выдержала. Пил я тогда много, можно сказать, запойным стал. Жили мы в областном центре. Работы там хватало, вот и менял их, когда выгоняли после очередного запоя. Не знаю, что со мной было, но однажды стал истекать кровью. Клава «скорую» вызвала, но те не захотели почему-то везти меня в больницу. Видимо, посчитали, что умру по дороге. Тогда она взяла нож и побежала к машине. Сказала, что, если не возьмут, изрежет шины. Бригада испугалась и отвезла в больницу. Там с трудом, но выходили меня. Так Клавка спасла мне жизнь. А вот я ее, когда к ней беда пришла, выручить не сумел.
Кирилл Демьянович надолго замолчал, видимо, переживая вновь и вновь те горькие воспоминания. Затем продолжил:
— После того случая я завязал и устроился дальнобойщиком. Все наладилось у нас. Растили Марийку, мою дочь-голубушку. В тот день она была в детском лагере, где как студентка работала воспитателем, а я в командировке. Приехал — и сразу домой. Боже, что я увидел в квартире… Все разбросано, перевернуто, а Клава лежит в луже крови. Позже, на суде, один из грабителей рассказал, что они не успели выйти из ограбленной квартиры, где и взять-то особо было нечего, как вернулась хозяйка. Вот и ударил ее ножом этот сволочуга. И представляете, Иванович, не так уж много ему дали, каких-то двенадцать лет, а отсидел он и того меньше. Подельник его вообще, можно сказать, испугом отделался.
Читайте также
— Меня тоже долго мучили следователи. Намекали, дескать, не я ли сам заказал это убийство. Такая, видно, у них работа. Но есть среди них и настоящие специалисты. Не прошло и месяца, как грабителей арестовали.
— Пить снова я все же не начал, — продолжил Кирилл Демьянович. — Хотя соблазн такой был. Но посчитал, что это было бы предательством по отношению к Клавушке. Себе же дал клятву, что больше никогда не женюсь. Так и держу. Без всяких усилий. Дождался пенсии, оставил квартиру дочери, а сам купил этот хутор. Осуществил давнюю мечту — работать на пасеке. Не скажешь, что жизнь моя удалась, зато мед не бывает горьким. Для людей вместе с пчелами его готовлю.
Спалось в просторной хате Кирилла Демьяновича хорошо. Проснулся свежим, отдохнувшим. Хозяин поджарил яичницу и отрезал ломоть вяленого мяса. Пища для меня тяжеловатая, обычно с утра отделываюсь кашей. Но все, как говорится, пошло на пользу.
В середине дня синоптики обещали сильный дождь в этих краях. Был объявлен даже оранжевый уровень опасности. Я заторопился. Тепло пожали друг другу руки. В зеркало видел, что Демьянович еще долго стоял у ворот, жилистый, кареглазый. Подумал, что одиноко ему, видать, здесь, но не жалуется. Не видно по нему было, чтобы он убивался своим одиночеством. Впрочем, почему одиночеством? Скорее всего, рядом с ним незримой хозяйкой живет и его Клавдия. Иначе давно была бы здесь другая женщина.
Тучи все активнее сбивались в сплошную полосу на горизонте. Почему-то вспомнились строки из когда-то услышанной песни. Пел, кажется, Муслим Магомаев. «До мудрых лет, до голубых седин, скрывая от людей свои печали, живут на свете тысячи мужчин, одной любви присягу они дали».
Это о Кирилле Демьяновиче. Точно. Надо было прочитать ему вчера эти строки. Дай бог, еще увидимся.
Миновал останки кирпичного завода и выехал на нашу дорогу. Здесь все светлее…
