Андрей Дементьевский, редактор журнала «Спецназ», а тогда просто старшеклассник минской школы № 152, стал ходить на занятия в клуб начинающих журналистов в середине 1980-х. Клуб в то время назывался модным иностранным словом «Репортер», а газетная страничка, которая создавалась совместными усилиями юнкоров, – «Сверстник», вспоминает журналист:
– Сначала это была страница формата A2. Но со временем «Сверстник» превратился в полноценную восьмиполосную «газету в газете».
Занятия вело прекрасное «трио» – Надежда Шевченко, Татьяна Шарова и Наталья Калишевич. Собирались раз в месяц: обсуждали успехи и промахи, хвалили тех, кому удалось в прошлый раз сделать «гвоздь» номера, раздавали темы для следующего спецвыпуска.
– Мы писали о школьной жизни, о проблемах, волнующих подростков. Многие тексты были достаточно смелыми: например, однажды я подготовил материал, как дети травят сверстников за то, что они евреи. И хотя тема была «неудобной», статья вышла без редакторских купюр и больших сокращений и приглаживаний.
Еще один журналистский текст, за который Андрею Борисовичу не стыдно и сейчас, назывался «Некоторые слова «доходят». С подачи старших коллег школьник попытался разобраться в проблеме неформалов:
– В середине 1980-х в Минске появились первые металлисты: в кожаных куртках, с цепями. Их все боялись, говорили о них со страхом. В своем материале попытался объяснить, что это за движение, какие банды существуют в городе, на какие группировки делятся. Знаю, что потом этот материал зачитывали и обсуждали на комсомольских собраниях.
Конечно, нынешним «сверстникам» работать проще: у их «коллег» из 1980-х не было ни компьютера, ни гугла. Счастливчики, у которых дома имелась печатная машинка, приносили набранные тексты, остальные писали от руки на листочках, вырванных из школьных тетрадок.
– Я иногда думаю: как мы тогда собирали информацию? – недоумевает Андрей Дементьевский. – Помню, брали справочник учреждений: школ, училищ – и звонили наугад: «Здравствуйте, а что у вас происходит интересного? О чем можно было бы написать?» Еще черпали идеи из читательской почты – это и был наш гугл. Писем в «Знаменку» приходило очень много. Всю мощь обратной связи почувствовал, когда в Минске появилась «стена Цоя». Сделал об этом небольшой репортаж – и получил тучу отзывов: от огромных письменных монологов до листочков в конверте с лаконичной надписью «Цой жив».
И если в первых текстах будущего редактора было много правок, то потом наставники их практически не трогали.
– Руководители клуба были необычайно терпеливы: даже если текст получился не слишком удачным, его не спешили списывать в архив – нам подсказывали, что изменить, как его переделать. Иногда мы переписывали материал и по три раза, и даже больше. За опубликованные статьи платили гонорар: я отдавал его родителям.
Окончив три курса журфака, Андрей Дементьевский перевелся на заочное отделение и пришел в «Знаменку» снова – работать. Начинал с корреспондента, спустя пять лет дорос до замредактора. И хотя в его жизни было много учителей, кураторов «Сверстника» он до сих пор вспоминает с благодарностью.
– А я ведь до сих пор помню тот самый редакционный запах, – ностальгирует главный редактор газеты «Аргументы и факты» в Беларуси» Игорь Соколов, который тоже был завсегдатаем клуба начинающих журналистов. – Поднимаешься на третий этаж – и еще с лестничного пролета чувствуешь, как пахнет свежей типографской краской, крепким кофе. Тишину в кабинетах нарушает только шелест страниц, а из открытой форточки доносится гул центрального проспекта, тогда еще не такого загруженного...
Игорь Николаевич стал приходить в редакцию в старших классах, когда понял, что он из тех, «кому не хватает места в школьной тетрадке». Начинающие журналисты собирались то в кабинете главного редактора, то в секретариате.
– Я всегда ждал этого дня. Если порой звонили и предупреждали, что встреча отменяется, это была катастрофа.
Редактор «АиФ» до сих пор помнит свои первые робкие тексты: о школьной жизни, о коте:
– Это обалденное чувство, когда ты знаешь, что купишь газету – и там будет твоя фамилия. Ни одна из тысяч последующих публикаций не доставляла мне такого удовольствия.
Правили новичков, конечно, много, но журналисты «Знаменки» делали это настолько «нежно и убедительно», что никто не обижался:
– В отличие от школьных сочинений, где учитель просто выносил ошибки на поля и снижал отметку, нам все объясняли, подсказывали, как исправить. И хотя писали мы много и нашего творческого продукта хватило бы на несколько книжных томов, ни один материал не улетел в корзину.
Вместе со школьником росли и его тексты. На смену заметкам про кота пришли полноценные взрослые статьи:
– Я брал интервью у Юрия Николаева, Бориса Гребенщикова. Хотел побеседовать с Валерием Леонтьевым, который приехал в Минск на гастроли, но в итоге взял интервью у его охранника – и это оказалось даже интереснее.
Помимо умения задавать интересные вопросы, собирать информацию и логично излагать свои мысли, «Сверстник» дал Игорю Соколову еще кое-что:
– Я увидел, что у меня есть глубокие, сильные единомышленники. Мы с ребятами созванивались, встречались, чтобы вместе ехать на занятия. С некоторыми из них поддерживаю отношения. Случайных людей в «Сверстнике» не было: если кто-то брал за компанию приятеля, потому что вдвоем не так страшно, они исчезали на втором же занятии. Оставались только те, кто мог, хотел и собирался проявить себя в журналистике.
Некоторым правилам «Сверстника» Игорь Николаевич следует и сейчас: он всегда терпеливо общается с начинающими авторами, старается не ранить замечаниями:
– Если хвалить, то при всех. А если ругать, то только с глазу на глаз.
krupenk@sb.by
