Впрочем, когда–то я сама поступила в Литературный институт. Не столько, чтобы получить диплом со словом «поэт» в графе специальность (это, по–моему, абсурд), а чтобы оказаться среди тех, кто, как и я, считает облака, ловит ветер и не способен прожить, не переплавляя бытие в слова.
Увы, выяснилось, что и обладатели таких дипломов могут писать, а могут не писать, если слова не превращаются в материальный эквивалент. И мне начало казаться, что литературное образование — фикция, миф, нечто вроде обещания «почистить карму до нирваны».
При этом сама время от времени берусь заниматься с молодыми, вновь упрямо веря, что это кому–то нужно...
И ведь действительно нужно! Недавно на минской книжной выставке–ярмарке побывал популярный итальянский писатель Карло Лукарелли — основатель школы писательского мастерства «Мастерская вымыслов» (BOTTEGA FINZIONI), которая находится в Болонье. Приехал не один, а с бывшими своими студентами Симоном Металли, Евой Бруньеттини и Аньезе Соверини, которые нынче преподают вместе с ним. Благодаря содействию посольства Италии и состоялась наша дискуссия о литературной учебе.
Как учат на писателя в Италии?
В «Мастерской» четыре секции: фикшн для кино (то бишь написание сценариев художественных фильмов), нон–фикшн для кино и телепередач, художественная проза и детская секция. Занятия бесплатные, кроме секции художественной прозы. Но есть много стипендий от частных лиц и фирм. На первый курс принимается около 80 студентов, из них около 20 переходят на следующий курс, где нет деления на секции, каждый студент может пробовать себя в разных жанрах. После второго курса лучшие студенты становятся кураторами. Преподаватели школы каждый год меняются. А почему школа называется «Мастерская»?
Встреча в посольстве Италии: участники дискуссии о литературной учебе.— Потому что в основе лежит философия мастерских художников эпохи Возрождения, — объясняет Карло Лукарелли. — Мастера и их ученики работали вместе, создавая произведения. Так ученики обучались ремеслу, а мастера воспринимали какие–то новые идеи от них. У нас приблизительно так же. Нет теоретических лекций, только конкретная работа над проектами. Например, создаем передачу «Беспокойные музы» на канале, посвященном искусству.
А вот Симон Металли, куратор секции художественной прозы, сейчас со студентами работает над проектом, который связывает... детектив и еду. Пишут рассказ, действие которого происходит в районе Римини, а герой — автор популярной кулинарной книги.
Как использовать экстремальный опыт?
Чтобы поступить в московский Лит-институт, когда–то требовалось два года трудового стажа: считалось, писатель должен иметь жизненный опыт. Но и самый экстремальный опыт в отсутствие таланта бесполезен. Карло Лукарелли три года вел курсы литературного мастерства в Падуанской тюрьме строгого режима, куда его пригласили вместе с другими писателями–волонтерами.
— Всегда находятся люди, у которых есть очень интересные истории, но нет изобразительных средств их рассказать. Моя задача заключалась в том, чтобы дать им эти средства. Я открыл для себя вещи, которых не мог представить. Я думал, тюрьма — тихое место, где много свободного времени. На самом деле это очень шумное место, какие–то крики, стуки... Но не было необходимости справляться со студентами, потому что все они сидели в тюрьме и были очень заинтересованы в занятиях. Когда спустя час приходили стражники и говорили, что занятие окончено, заключенные просили: «А можно еще десять минут поработать? У нас пожизненное»... Когда я прощался, мне отвечали: «Приходите. Мы всегда тут». Две биографические книги моих учеников были опубликованы. У социальных работников этой тюрьмы есть даже свой журнал. Его читают и за пределами тюрьмы. Однажды у жителя Падуи украли кошелек. Он не знал, что делать, поэтому написал письмо в тот журнал: «Дорогой вор! Представь, каково это — потерять кошелек с документами, фотографиями, воспоминаниями...» После того как письмо было опубликовано, на него появился ответ: «Дорогой ограбленный!» И далее вор извинялся и объяснял свой поступок. Так появилась постоянная рубрика — диалоги между преступниками и жертвами их преступлений.
О чем пишут начинающие?
По впечатлениям преподавателя белорусской Школы молодого писателя Натальи Поваляевой, диапазон тем очень широк. При этом Наталья делит студентов на три группы. Первые пишут о себе, точнее, о своем реальном опыте. Это может быть любовь, негатив, связанный, например, с наркотиками. Вторая группа сочиняет истории. Экспериментирует с языком, стилем, создает вымышленные миры. И третья группа — в ней всегда самые слабые тексты, — когда автор представляет себе какой–то общечеловеческий опыт по услышанному, прочитанному. Своего опыта нет, выдумать мир не в состоянии. Если первые две группы — люди, которые могут состояться как писатели, то третья — это, скорее всего, те, кто писателями не будет. Литературовед Анна Бутырчик дополнила, что у молодых популярен травелог, то есть дорожные истории. Много пишут и на исторические темы. Например, берется исторический персонаж и вокруг него выстраивается художественная история. Куратор Школы молодого писателя Алена Козлова напомнила о некоторых необычных книгах выпускников: Владимир Садовский написал зомби–хоррор, заставив Михала Клеофаса Огиньского бороться против французов, погибших на переправе через Березину, Андрей Лазуткин сочинил скандальную альтернативную историю: что было бы, если б у последней войны оказался иной исход. Карло Лукарелли считает, что важно направлять студентов на темы из истории их народа:
Карло Лукарелли.— Мы также студентам второго года обучения даем исторические темы. Два года назад работали над образом болонского гравировщика XVI века Франческо Гриффо. Рассказывали о нем, используя все средства, от выпуска передачи «Беспокойные музы» до приложения к мобильным телефонам. В этом году работаем над персоной писателя, жившего в период объединения Италии.
Как молодым издаваться?
И в итальянской, и в белорусской школах преподаватели организуют для студентов встречи с издателями. Белорусская литературная молодежь недавно открыла для себя возможность издать электронную книгу. Карло Лукарелли заинтересовался: увеличивает электронная книга количество читателей или наоборот?
— В идеале должна увеличивать, — считает Наталья Поваляева. — Электронную книгу проще получить. Но у нас сложная ситуация в постсоветском секторе с электронными книгами: очень развито пиратство. Когда книга выходит, через два дня ее можно найти везде. Поэтому существует довольно странный стереотип: если ты опубликован только в виде электронной книги, ты как бы недописатель.
Еще одна новинка белорусского литературного пространства — выдавать книги методом краудфандинга, то есть собирая средства на специальных интернет–платформах. Упомянутый зомби–хоррор Садовского таким образом обрел бумажную версию. А самой первой книгой, которая вышла в Беларуси с помощью краудфандинга — перевод книги о Шерлоке Холмсе на белорусский язык.
В Болонской писательской школе у студентов есть возможность получать реальные заказы — их предоставляют на школу, и преподаватели пишут сценарии или, например, детективные рассказы вместе с учениками. Проблема белорусского литератора — нет литературных агентов, нет рекламы. Издания в магазинах и на рынках в основном завезены из России. Российские издатели могут позволить себе вкладывать деньги в рекламу своей продукции, и белорусской книге тяжело соперничать с той, что уже имеет миллионного читателя. А если говорить о переводной литературе, у белорусских издательств нет денег, чтобы приобрести права на какой–нибудь мировой бестселлер.
У итальянских коллег проблемы тоже есть: только писательской работой и там не проживешь. И все же и в Италии, и в Беларуси каждый год появляются новые молодые литераторы. И общего у них гораздо больше, чем мы думаем. Во всяком случае, научиться мастерству они хотят — в литературные школы каждый год конкурс.
