1 марта в «СБ» было опубликовано письмо в редакцию, которое написал Дмитрий Федорович Наумов из Славгорода. Он считает, что было бы правильным создать общественное объединение тех, кто пережил в детстве ужасы войны, но не сломался и нашел себя в жизни. Мы назвали письмо «Дети войны, объединяйтесь!». В редакцию поступило много читательских откликов. Публикуем одно из писем — простой человеческий документ о времени и судьбах людей той драматической эпохи.
Уважаемый редактор!
Да, тяжелая затронута тема о детях войны. Очень тяжело вспоминать о тех и далее прожитых сиротских годах, хотя я очень не люблю это слово «сирота». Годы прожиты, но память хранит тот ужас, который мы пережили. Нас было у мамы четверо. Отец погиб еще в финскую. Мы жили в России в деревне Сафоново, сейчас это город. В начале войны, я даже не знаю в каком месяце, сгорела дотла наша деревня. Мы остались в том, в чем были. Потом стали беженцами. Я не знаю, как мы оказались в Белоруссии, деревня, кажется, Слободка, там умерла наша мама. Мы долго ходили по старцам, я была самая младшая, поэтому я плохо что помню. Потом нас отвезли в Кохоново Витебской области. Там был детдом, шла война и детдом, наверное, открыли немцы, так как я помню немцев, и наша воспитательница однажды, я помню, сидела на диване в обнимку с немцами. На руке у нее всегда был намотан бизун, это плеть небольшая, рукоять и резина, или кожа переплетена проволокой. Ей она била детей. Партиями детей отправляли куда–то, это потом мы узнали, что увозили брать кровь для немецких солдат. Последнюю партию детей отбили партизаны, это мы узнали после того, как кончилась война. Потом шли бои, и Кохоново освободили. Первая машина после затишья была с нашими солдатами и продуктами для нас, они, видно, уже знали о нашем детдоме. Пока шли бои, взрослыми мы были оставлены, нам было очень страшно. Где были все дети, это я не помню, только помню, были в каком–то погребе. Потом мы бежали к этой машине и плакали. Нам подавали хлеб, даже помню кувшины с молоком. Детей было много, спали мы по двое. Потом нас, кто был из России, повезли в Смоленск. Остались в памяти разрушенный город и колонны пленных немцев. Нас там не приняли и привезли обратно в Кохоново.
Потом наш детдом перевезли в деревню Славени Витебской области, детдом №15. Очень тяжело вспоминать то время. Есть нам, конечно, давали что–то. Остался в памяти кулеш. Одежда была кто в чем. А обуви вообще никакой. Нас, младших, зимой на улицу не пускали, так как мы были босиком. Потом в Славенях стало лучше. День Победы я не помню, а Парад Победы помню, так как мы бегали на почту и слушали в телефонной трубке. Мы ее передавали друг другу. Я даже живу и не знаю ни своего настоящего дня, ни года рождения. Это уже в 1952 году восстанавливали года, приезжали врачи и называли, кто с какого года, и назначали дни рождения. Но, конечно, брали наугад, так как мы были все в разных группах. И вот оказалось, что мои две сестры и брат с 1936 г., а я — с 1938 г. Хоть помню, что мне сестра говорила, что я с 1939 года. Вот так мы и прожили свою жизнь с вымышленными годами. И еще это было давно, еще при Союзе выдавали какую–то компенсацию. Я жила в Казахстане. Ну написала сестре, говорю, обратись тоже, может, хоть ты что–то получишь. И когда она куда–то написала, то ей пришел ответ, что в Кохоново никакого детдома в войну не было. Знаете, как это обидно, ведь мы там были... Вот что такое война... Извините, пожалуйста, что так написала плохо и нескладно. Рассказать есть очень много что, а писать — руки дрожат и сердце выскакивает.
Елена Павловна ЛАЗАРЕВА (ТИМАШКОВА, моя девичья фамилия), Чериков.
