А погоды–то стоят не столь литературные, сколь театральные. Новые сезоны, премьеры, новые имена... Стоп, стоп, с новыми именами я, пожалуй, преувеличиваю... Афиши в большинстве случаев выглядят так же малоизменно, как бланки для уплаты коммунальных платежей, и обещают столь же гарантированное скромное удовольствие. Будет тепло, смешно и шампанское в буфете.Когда–то дочь писала Гете: «Сегодня были в театре. Удалось поплакать».
Да как же зрителя плакать заставлять? Да ведь он, чего доброго, в театральную кассу деньги не понесет! Если уж на отрицательных эмоциях зарабатывать — так попугать хорошенько, зритель «ужастики» любит, чтобы «страсть в клочья»... Именно так рассуждали театральные администраторы и времен Мольера, и времен Дорошевича и Станиславского. А художники тех времен и ужасались, и отчаивались от «диктата кассы», и умудрялись из протеста создавать великие театры... И вот сегодня, похоже, опять время антреприз и комикования, буффонады и фарса, «чего изволите?» вместо катарсиса.
«Театр прикармливает зрителя дешевыми поделками. И когда он придет на спектакль высокохудожественный, для него это окажется слишком сложно. И вы опять вынуждены будете опускаться до поделок», — так сформулировал «заколдованный круг» Ростислав Бузук, проректор Белорусского государственного института проблем культуры на семинаре заведующих литчастью профессиональных театров нашей страны. Подобные мероприятия не в первый раз организовывает Центр белорусской драматургии, созданный при институте. К счастью, потому что односторонние специалисты по–прежнему подобны флюсу, и повстречаться режиссерам, драматургам, завлитчастью и театральным критикам за дискуссионным столом и, наконец, услышать претензии в адрес друг друга весьма полезно. Звучали они и на этом «круглом столе». Когда–то театр считался искусством синтетическим, главной составляющей которого была литература... Сегодня «литература» — это, скорее, ругательное слово за кулисами, предполагающее, что пьеса «нетеатральна». Положение не ново. Как писал Влас Дорошевич сто лет назад: «А у нас даже удивятся, если посоветовать поставить «Каменного гостя».
— Да разве это играют? Это для чтения!
А мне вспоминается анекдот о бездарном актере, который жаловался другу–бутафору, что его никогда не вызывают на бис. Бутафор пообещал помочь. На следующем спектакле лампа в руках героя взорвалась и из нее брызнул фейерверк. Актера ждал грандиозный успех.
Тем же путем, что и бутафор из анекдота, в начале 1990–х, когда стало «все можно», пошли и иные театры. Как говорили на семинаре, из театра исчезла социально значимая пьеса. Кстати, независимая комиссия театральных критиков проанализировала репертуар самого известного театра страны — Купаловского, «калыскi нацыянальнай драматургii». Из 22 спектаклей, заявленных в репертуаре, пресловутый «план» на 80 процентов делается пятью. И все они, по общему мнению экспертов, адресованы «массовому зрителю».
Некоторые театралы и ссылаются на зрителя... Его, мол, воля... А зритель–то кто? Зал заполняется в основном молодежью и детьми. То есть это та самая аудитория, вкус которой нужно (и можно) воспитывать. Иначе через двадцать лет этот зритель будет для серьезного, настоящего театра потерян.
И не стоит валить на то, что зритель «не дорос» или что не воспринимает текст на белорусском языке. Вот в Москве зритель уже в пикет пошел, протестуя против примитивного юмора Петросяна и компании, ориентированного «ниже пояса»... На «круглом столе» упомянутого семинара молодой театровед поделилась наблюдениями из своего опыта работы заведующей литературной частью в театре «Знiч». Театр специализируется, во–первых, на моноспектаклях — а это серьезная актерская игра, во–вторых, на классике — Достоевский, Короткевич, Богданович, Купала. И спектакли идут на белорусском языке. А зрители — в основном школьники. И воспринимают, и сопереживают. И уходят после спектакля с новым духовным опытом, который впоследствии позволит им воспринимать высокое искусство, чувствовать себя патриотами своего народа.
Роман литературы и театра протекает в истории «неровно». То у них взаимная любовь, то театр, как истинный «мачо», указывает «сожительнице» ее место. А именно — быть материалом, из которого другие профессионалы нечто вылепят. Увы, белорусская литература далеко не всегда удостаивается даже миссии «материала». А ведь всякое искусство интересно прежде всего тем, что оно предлагает миру самобытного от национальной культуры. Любая попытка копирования удач зарубежных звезд обречена на неудачу уже просто потому, что вторична. Нынче не попасть на «Дзiкае паляванне караля Стаха» на Малой сцене Купаловского. А сколько споров, столь необходимых для полноценного существования театральной среды, возникло вокруг постановки «Новай зямлi» в Витебске!
Читаю анонсы спектаклей на развешенных в метро афишках и вспоминаю отрывок романа Владимира Короткевича «Каласы пад сярпом тваiм», когда старый князь Вежа пытается заинтересовать приехавшего к нему внука домашним театром: «На наступны вечар павiнен iсцi «Дубiна, палескi разбойнiк, або Дзiвосы закiнутага млына», потым «Сiд», «Рычард Трэцi, або Гiсторыя аб тым, як зладзей кароль утапiў брата бочцы з мальвазiяй i забiў пляменнiкаў/.../Князь назнарок прыбавiў да назвы славутай трагедыi доўгую тыраду, каб было цiкавей».
Вот это наивное «каб цiкавей» и определяет на сегодняшний день искусство. «Да в Америке родители ребенка, который заплакал на спектакле, подали бы на театр в суд», — прокомментировал мнение о «душевной нагрузке» на юного зрителя один из участников семинара. А я вспоминаю, как хохочут мои дети, когда в очередной раз видят в каком–нибудь американском блокбастере склонившегося над покореженным всмятку героем друга с бодрой улыбкой и обязательным: «Ты о’кей?» И умирающий непременно раздвигает губы в улыбке и хрипит: «О’кей»... И все изображают радость, и каждый наедине со своими проблемами. Вот тебе и вся Неточка Незванова... На этом «о’кей» мы вырастим гражданина?
У нас замечательная национальная литература. У нас замечательный национальный театр. Так и хочется крикнуть: «Совет да любовь!» да пожелать многочисленного творческого «потомства»... «Невеста», во всяком случае, согласна.
