Малотоннажная химия может быть вовсе не альтернативой химии большой, а средством выживания в изменившихся условиях крупных белорусских заводов, которые были построены в свое время с ориентацией на уровень потребления и сырьевые ресурсы Советского Союза. Эту мысль директор Института химии новых материалов Национальной академии наук Беларуси академик Владимир Агабеков подчеркнул особо, чтобы упредить доводы оппонентов. Ведь в новых для страны направлениях химического производства некоторые специалисты и чиновники видят угрозу традиционным приоритетам, а потому с внедрением технологий «лабораторного масштаба» не спешат.
— Владимир Енокович, почему все-таки развитие малой химии сегодня так актуально?
— Дело в том, что практически все крупные предприятия химической промышленности страны, за исключением ПО «Беларуськалий», ориентированы на постоянно дорожающее сырье и энергоресурсы, поступающие из России, в которой в последние годы реализуются собственные программы по организации производства аналогичной продукции. Например, там уже работает два и строится еще четыре крупных предприятия — конкуренты НПО «Могилевхимволокно» на рынке полиэтилентерефталата (полиэфирное волокно — лавсан). Через пару лет россияне полностью будут удовлетворять свои потребности. Кроме того, на этот рынок энергично вышел Китай, который к тому же будет строить завод по производству полиэтилентерефталата в Польше. В такое же производство австрийская и индонезийская компании инвестируют в Клайпедской СЭЗ. Поэтому, учитывая отсутствие собственного сырья, можно предположить, что наше представительство в этом секторе российского и мирового рынка едва ли будет долгим, если не удастся предложить модифицированную продукцию с какой-то изюминкой.
Пример тому — печальный опыт АО «Лесохимик» в Борисове, который еще недавно производил (из белорусского сырья, заметим) по 7 тысяч тонн канифоли и по тысяче тонн скипидара в год, не бедствовал. Но когда два года назад Китай выбросил на мировой рынок 600 тысяч тонн канифоли, а Россия — 250 тысяч тонн, то цена упала в три раза, и благополучие борисовчан на этом закончилось.
— Но что они могли предпринять?
— Малотоннажная химия дает возможность с минимальными затратами, на скромном оборудовании и в небольших объемах производить дорогостоящие модификаторы, пластификаторы, ингибиторы и другие микродобавки, способные наделять конечный многотоннажный продукт новыми свойствами, и уже с усовершенствованным товаром выходить на рынок. Для «Лесохимика» такой продукцией мог бы быть не просто скипидар, а произведенные из него душистые композиции для парфюмерии, биологически активные вещества для сельского хозяйства, различные катализаторы, смолы для наукоемких технологических процессов. На основе канифоли они могли бы также наладить производство целой гаммы специфической продукции, которая пользовалась бы спросом в полиграфии, фармацевтической промышленности, бытовой химии, сельском хозяйстве, радиоэлектронике. Перспективные наработки в этой области у отечественной науки есть, но, увы, наши производители нечасто отличаются инновационным мышлением.
Мы, например, совместно с Минским моторным заводом в рамках Государственной научно-технической программы «Малотоннажная химия» разработали водорастворимую смазочно-охлаждающую жидкость, которая прекрасно работает, значительно дешевле тех, что применяются сегодня, а главное — экологически безопасна и не требует утилизации. Но попытки добиться масштабного применения выгодной новинки, то есть заинтересовать ведущие предприятия страны и с их помощью организовать промышленное производство, окончились ничем. Хотя малые фирмы берут ее у нас охотно. Для них мы производим концентрат СОЖ на своей опытной установке. Но, даже если она будет работать круглосуточно, больше 150 тонн в год мы не выпустим. А только моторному заводу нужно 220 тонн.
— Можно ли привести примеры, когда ваши свежие научные идеи привлекали крупных производителей?
— А как же! Вот недавно у нас в институте был гость из Саудовской Аравии — руководитель Научно-технологического городка имени короля Абдулазиза. Он познакомился с разработками института и по одной из них, проводимой совместно с Институтом механики металлополимерных систем имени В.А. Белого НАН Беларуси, тут же предложил контракт на 500 тысяч долларов. Речь идет о получении нового композиционного полимерного материала «ПАНАНТ», предназначенного для пластиковых электронных карточек. Он обладает такой же высокой прочностью, ударной вязкостью, стойкостью к изгибным нагрузкам, как зарубежные аналоги, например, АВС-пластик, но значительно дешевле. Контракт был подписан, и на эти деньги мы сейчас ведем разработку версии «ПАНАНТ» для использования в автомобилестроении. Кроме того, с саудовцами заключены также контракты на общую сумму 1,5 миллиона долларов на разработки пигментов, биосенсоров, антисептиков для сельского хозяйства и некоторых других материалов.
Недавно мы выполнили очень выгодный заказ компании «Hewlett Packard», с которой нас связывает соглашение о сотрудничестве. Всего за 20 граммов синтезированного красителя мы получили 25 тысяч долларов. Для Университета науки и технологий Гонконга синтезировали и поставили 6 граммов специальных красителей для ЖК-устройств на сумму 9 тысяч долларов. Как видим, малотоннажная химия — дело прибыльное.
— Но пример с саудовцами, возможно, не совсем показателен. Им деньги некуда девать.
— Деньги они как раз считать умеют и вкладывают их туда, где выгодно. Но можно и другой пример. Над еще одной версией композита «ПАНАНТ» мы работаем и по договору с китайской компанией. Партнеры из Поднебесной, как известно, народ экономный, но и от них в прошлом году удалось получить 50 тысяч долларов на науку, а в этом уже заключен договор на 250 тысяч. Что же касается наших заказчиков, тоже заинтересованных в подобных материалах, в частности, для телефонных пластиковых карточек, то они заплатили институту за два года 60 тысяч долларов, а сегодня от оговоренных объемов поставки отказываются по каким-то своим внутренним причинам. Но за срыв освоения продукции спросят не заказчика, поставившего партнера в сложное положение, а меня, разработчика, так как эта тема ведется в рамках Государственной научно-технической программы, то есть наполовину финансируется из госбюджета. По этой программе я должен не только разработать новый пластик, но и вместе со своими соавторами — Институтом механики металлополимерных систем, имеющим нужное оборудование, — обязан произвести за три года 50 — 60 тонн продукции. Допустим, план освоения мы выполним. Но куда девать тот «ПАНАНТ», если реально для республики его требуется всего несколько тонн?
Получается парадоксальная ситуация. Разработчика, часто не имеющего производственной базы, могут наказать за невыполнение государственного плана освоения, заставив вернуть бюджетные деньги, так как он предложил промышленности якобы нечто совершенно неподходящее. В то же время зарубежные партнеры отвергнутую разработку ценят и не скупятся на финансирование. Но это обстоятельство никого не интересует.
Такое нигде в мире больше не практикуется, и чем скорее мы откажемся от практики взыскания с ученых якобы разбазаренных бюджетных денег (хотя научные разработки иногда действительно бывают неудачными, что естественно при научном поиске), тем здоровее будет обстановка вокруг инновационных проектов.
— Но вернемся к предмету разговора — малотоннажной химии. Есть ли у работающих в этой области институтов перспективы получить заказы, кроме зарубежных?
— На эту проблему в стране уже обратили внимание, и сейчас в качестве первого шага под малотоннажное производство предполагается перепрофилировать ОАО «Завод горного воска» в Дукоре, а также Калинковичский завод бытовой химии концерна «Белнефтехим». В какой мере эти производства удастся сделать универсальными и отвечающими современным требованиям — покажет время. Но у науки всегда найдется, что предложить к внедрению. Только в нашем институте, кроме названных разработок, на основе отечественного сырья, главным образом из промежуточных побочных продуктов большой химии, созданы также люминесцентные красители широкой цветовой гаммы, органические люминофоры и пигменты, средства защиты для маркировки изделий различного назначения, поляроидные пленки, ультратонкие покрытия для микроэлектроники.
Десятки разработок могут предложить и другие институты и вузы республики, которые, как и мы, не всегда могут да и не должны на своих площадях налаживать производство в промышленных масштабах. Появление же специальных предприятий для малотоннажного производства и, как мы надеемся, открытие мини-заводов по выпуску вспомогательных веществ внутри гигантов большой химии (чему они сейчас противятся) позволят сдвинуть дело с мертвой точки. Тем не менее восполнить многолетний дефицит отечественной продукции малой химии удастся, видимо, нескоро. Ведь ассортимент таких продуктов, ежегодно закупаемых за рубежом на сотни миллионов долларов, исчисляется тысячами наименований.
Думаю, что развитие малотоннажной химии, которое нужно вести одновременно с модернизацией существующих в стране крупнотоннажных производств, следует считать не параллельным путем, как это сейчас кому-то представляется, а единым стратегическим курсом укрепления жизнеспособности и эффективности последних.
— Из этого пожелания следует, что стратегическое сотрудничество Национальной академии наук с концерном «Белнефтехим» пока не вышло на должный уровень?
— Его действительно практически не было, и оно оформилось только в последние годы. Однако для успешной работы в этом направлении у науки, как академической, так и вузовской, не развита опытно-промышленная база, не хватает лабораторного и технологического оборудования. Укрепить этот потенциал можно было бы за счет инновационных фондов концерна. Материально поддержать науку могли бы и сами предприятия «Белнефтехима», в чьих интересах ведутся разработки. Словом, нужна взаимовыгодная кооперация и чем она будет реальнее, тем эффективнее пойдет инновационный процесс.
На снимке: академик Владимир АГАБЕКОВ у установки синтеза красителей специального назначения.
