Обратно из Америки

Она не раз начинала жизнь с чистого листа. В ее жизни все перевернулось с ног на голову, когда они с мужем и маленьким сыном эмигрировали в Америку. О том, что ей пришлось пережить в эмиграции, об отношениях с сыном, как возвращалась на родину и почему простила бывшего мужа, Людмила Нильская рассказала нашему корреспонденту.

— Людмила Валерьевна, вы отчаянная женщина. Когда эмигрировали в Америку, от чего вы убегали?

— Тогда шел 94-й год. Перспектив и радости не было. Страна в упадке, потому что все развалилось. В театре пустые залы, павильоны «Мосфильма» сданы под склады и мастерские. Разруха, как и по всей стране. А на руках маленький ребенок. Мне казалось, что здесь десятилетиями ничего не будет связано с моей профессией. А я ничего больше не умела. А годы-то идут. Думала, там, в другой стране, найду себе другую профессию, у ребенка перспектива будет. Это было наше обоюдное с мужем решение.

— Как вас встретила Америка?

— Поначалу все нормально складывалось. Мы сразу сняли квартиру в Лос-Анджелесе. Хотя Америка меня разочаровала. Знала о ней только по фильмам, она казалась мне райским уголком. Приехали — только в центре стоят высокие башни, а так практически все дома одноэтажные или двухэтажные. Совсем не как в Москве. Меня это сразу остудило. Но я о ребенке думала тогда и понимала, что мне надо приспосабливаться ради сына. Ведь два года раздумывала, ехать или не ехать. А если я приняла решение, значит, назад дороги нет. Многие там безумно страдают от ностальгии. Я не имела права этого делать. Диме было три года. Я ходила на курсы английского, но на работу не получалось устроиться, потому что была вынуждена сидеть с ребенком. Позволить себе нанять няню или отдать сына в детский садик не могла. Потом, когда мы переехали в Колорадо и в Денвере он пошел в школу, я ходила на компьютерные курсы, пробовала работать в магазине одежды. Не смогла. Все не для меня, все не мое. Потом устроилась водителем у наших эмигрантов. Возила русскоязычных старушек по магазинам, убирала у них в квартирах, иногда готовила еду. Кто-то нормально ко мне относился, кто-то не очень. У меня были знакомые, приятели. Друзей там не приобрела.

— Приходилось преодолевать себя, стиснув зубы?

— Безусловно. Случались и неприятные ситуации, которые меня раздражали, бесили. Была у меня одна капризная старушка. Я ее возила по больницам, туда, сюда. Однажды привезла ее из магазина, сделала какую-то уборку и поехала домой. Вдруг мне звонок по телефону: «Людочка, вернитесь, пожалуйста! Я должна вас видеть!» Я подумала, может, ей плохо. Разворачиваюсь, приезжаю, поднимаюсь к ней, а она отодвигает чайник и говорит: «Люда, а вы за чайником не протерли!» Представляете? Она специально меня унизила. С ее стороны это был королевский жест. Мол, она жезлом Золушке указала, что нужно делать. Я просто резко отказалась от работы с ней и ушла.

— А что вам нравилось в Америке?

— Конечно, было приятно, что люди улыбаются, заходишь в магазин и не боишься, что тебя обхамят, обманут. Чисто везде. В кроссовках весь день проходишь, потом в дом войдешь, а они чистые.

— Неужели в голове не стучало: ты актриса или кто?

— Даже мысли такой не было. Я знала, что там буду начинать жизнь с нуля и что я там никому не нужна как актриса. Эта мысль стала возникать, когда в России снова начали снимать кино. Это случилось намного раньше, чем я предполагала. Но я держалась ради ребенка.

— Сына как воспитывали?

— Не могу сказать, что жестко. У них там математика совсем другая. Сама намучилась. Сын начинал делать уроки, ничего не понимал, и я ничего не понимала. Вынуждена была ходить в школу к учителям, чтобы они мне что-то объясняли. Долго все это изучала, чтобы ему как-то помогать. Иногда, конечно, накричишь, когда сама ничего не соображаешь и он ничего не соображает. Дима очень шустрый был мальчик. На меня похож. Светленький, голубоглазый, характер шебутной. Мы в Колорадо жили, там, как у нас сейчас — таунхаусы, все огорожено. Пойдешь поищешь его по соседним домам у знакомых. Он у кого-то сидит, играет. Ему хорошо там было.

— Муж вам помогал?

— Когда мы приехали, он устроился на работу водителем. Помогал как-то. Вообще он ребенка очень любит и замечательно к нему относится. Но с бизнесом у него ничего не получилось.

Он только вкладывал деньги. Открыл ремонтную мастерскую в Колорадо, толком не разбираясь в машинах. И что? Сидел в кресле, смотрел в компьютер. Не знаю, можно ли это назвать работой. А дела шли очень плохо. В конце концов все рухнуло. Муж решил поехать к родственникам в Бостон, чего-то там закрутить. Мы собрались и поехали. Но и там ничего не сложилось. Последние года два перед отъездом сын отца почти не видел. Он то в Москве, то в Бостоне. Приедет на две недели, потом опять на два месяца уезжает. Тогда в Москве можно было заработать неплохо. Не знаю, что он здесь делал, но деньги привозил, во всяком случае.

— В какой момент вы поняли, что стали чужими?

— Где-то за полтора года до возвращения. Мы уже в Бостоне жили. Я почувствовала, что у него кто-то есть, и просто вынудила его сказать правду. Он признался, что у него есть женщина, с которой он хочет связать свою судьбу. Ну, флаг тебе в руки. Сыну было на тот момент одиннадцать лет. Он очень переживал. Даже расплакался. Без скандалов, конечно, не обошлось. Муж начал говорить, что ребенок будет с ним, нес какой-то бред. Не без этого.

— Сейчас поддерживаете отношения?

— Могу ему позвонить относительно ребенка. Злобы у меня к нему нет.

— Все простили?

— Простила. Если бы сильно любила, может, и не простила бы. Был период, когда я вдруг остро почувствовала, что осталась одна с ребенком в чужой стране. Это было тяжело: свыкнуться, смириться, не переживать. На это ушло время до возвращения в Москву.

— Вышли замуж не по большой любви, а относились к мужу, как к самому любимому, дорогому, помогали, поддерживали?

— У меня такое отношение к браку. Так воспитана. Жора был мне симпатичен, но не более. Я посчитала, что если он меня очень сильно любит — а он меня, можно сказать, на руках носил, когда ухаживал, — то и я со временем полюблю. Мне казалось, что я за ним буду как за каменной стеной. Но, как говорится, слов много, а дела мало. У нас ведь только после семи лет брака родился Дима, потому что у меня были сложности со здоровьем. Муж очень хотел ребенка, и спасибо ему за это. Окажись на его месте какой-то другой мужчина, которому все равно, может, и не родила бы.

— Когда вернулись, где вы жили?

— Два месяца мы жили у подруги-однокурсницы, которая, собственно, меня и вытащила из Америки. Это ей я плакалась и говорила: «Ой, что же я здесь буду делать? Никому я не нужна!» Свою московскую квартиру я продала, еще когда мы жили в Америке. Все мужу пыталась помочь. А потом меня пригласили в антрепризный спектакль. Так потихонечку пошло, пошло. Появилась возможность снять квартиру. А семь лет назад я наконец купила себе квартиру. Она убитая была. Ее разобрали до бетона и все заново сделали. Это моя конурка — тепленькая, хорошенькая. Сыну тоже квартиру купила и машину.

Сначала хотела поменять свою квартиру на большую. А потом подумала: он же взрослый мальчик, приведет девушку, мало ли что мне не понравится. Я люблю, например, голой пройтись до ванной. И решила: лучше купить ему отдельное жилье. Пусть строит свою жизнь самостоятельно. Он сам выбирал себе квартиру из расчета тех денег, которые у меня были. Потому что никаких кредитов я брать категорически не хотела.

— Чем сейчас Дима занимается?

— Он осенью окончил университет физкультуры, спорта и туризма, и я устроила его в кино. Дима работает администратором на проекте. Он, пока еще учился, успел два лета поработать в кино, и его это как-то затянуло. Единственное, что ему не нравится, — что он уже третий месяц сидит в Воронеже. Там идут съемки. А у него здесь девушка. Это его немного напрягает.

— А у вас в жизни было много романов?

— Немного. Я достаточно серьезный человек, не разбрасываюсь.

Беседовала Наталья Лазарева.