«Стоит средь лесов деревенька. Жила там когда–то давненько...» Вот в такой песенной деревеньке Малый Хуторок Чериковского района и родилась Катя Копелева в конце 1949 года.
Недаром люди говорят, что где родился, там и рай. И правда, по красоте природы, приволью и тишине (ни гула автострады, ни грохота поездов: до железнодорожной станции Кричев километров пятьдесят) это был рай. Но далеко не все в нем было райское. Случилось так, что Катин отец оставил семью, когда дочке исполнилось три года. И на плечи мамы Лидии Тихоновны легла главная забота: поставить свою девочку на ноги. И хоть бывшей разведчице партизанского отряда Перепечкина отваги было не занимать, но зарплата медсестры от этого не увеличивалась. Вот и приходилось Кате до окончания школы ходить в пальто, которое служило маме еще до войны. Но, похоже, ее это не смущало. Нарядом девочки была ее красота да две роскошные косы до самого пояса.
Как же она любила свои Ушаки — деревню необычной красоты, где прошли ее детские годы. Чудная река Сенна, приток Сожа, разделяла селение на две части: северную и южную. Катя очень гордилась, что их река носит такое же имя, как и Сена в Париже. А за деревней — Сож. Пойменные луга. И леса, леса...
Через Сенну перекинут мост, скреплявший две части деревни в одно целое. Летом это была идеальная танцплощадка для молодежи. Танцы под луной — разве такое забудется?
В 1943 году немцы сожгли деревню (из 95 домов осталось только пять). Сельчане возродили Ушаки из пепла. А пепел Чернобыля похоронил ее навсегда.
Перед мостом, у дороги на кладбище — стол, скамейки. И надпись на столе синей краской: «Забыть нельзя, вернуться невозможно...»
Небольшую больничку, где работала Катина мама, в шестидесятых годах закрыли. Надо было думать о переезде. Лидия Тихоновна определила для этой цели городской поселок стекольщиков Костюковку. Пусть и не Гомель, где до войны она окончила медучилище, но неподалеку от него. А Гомельский стеклозавод имени М.В.Ломоносова — предприятие известнейшее. Его продукция экспортировалась в 27 стран мира. Причем в такие высокоразвитые, как США, Великобритания, ФРГ, Италия, Австрия...
Поселились мама с дочкой в коммунальной квартире. Для Кати это не имело никакого значения. Домой она приходила только ночевать. После школы бежала во Дворец культуры стекольщиков. А там и драматический кружок, и ансамбль песни, и ведущая программы. А еще — музыкальная школа, где Катя занималась по классу баяна.
Умение наполнить каждый час цельной, густой жизнью — особенность характера Кати Копелевой. И проявлялась эта особенность с завидным постоянством. В 1969 году Катя возглавит комитет комсомола Гомельского стеклозавода. Первичка стекольщиков не из малочисленных: 700 членов ВЛКСМ. Но Катя с таким азартом, с такой самоотверженностью окунулась в жизнь заводского комсомола, как будто для этого и жила на свете.
...На отчетно–выборной конференции комсомольцев гомельского стеклозавода побывал первый секретарь Центрального комитета ЛКСМБ Владимир Подрез. Все, что он увидел и услышал на конференции на заводе, пришлось ему по душе. Он высоко оценил работу комсомольского секретаря Кати Копелевой. Гомельский обком, разумеется, включил ее в свой резерв кадров. И при первой же возможности Катю перевели в отдел пропаганды и культурно–массовой работы (1974 г.). Из первички — и сразу в обком. Это редкое исключение из правил. Но для Кати оно было совершенно закономерным. Пять лет секретарства сотворили из нее настоящего вожака комсомола. Да и литфак Гомельского государственного университета, который она окончила с успехом, обогатил ее глубокими знаниями. Жизнь Кати Копелевой складывалась как песня. И все в ней было слаженно и органично.
Новая глава ее жизни отличалась от предыдущей не только масштабностью дела, но и его значимостью. Быть «нашей Катей» — это одно, а когда ты представляешь обком комсомола — тут совсем другое. И мера ответственности за каждый практический шаг, за каждый замысел и поступок значительно выше, чем в первичке. Только убеждать Катю в этом было ни к чему. Ответственность самой высокой пробы за любое дело, задание, поручение; абсолютная невозможность подвести кого–то или подставить — фамильная черта характера Кати Копелевой.
О творческих людях не скажешь «масса» или «все как один». Каждый — индивидуальность. Яркая или не очень — это отдельная тема. Катя умела взять верный тон в разговоре и со своими сверстниками, и с творцами старшего возраста. Ее слушали. Ее понимали. И не без удовольствия выполняли просьбы Кати Копелевой из обкома комсомола. Очень скоро она почувствует себя в среде творцов и работников культуры своей среди своих.
...Вызвали Катю в обком партии. Проинформировали, что туристический Поезд дружбы с представителями молодежи от всех республик будут принимать в Польше, Чехословакии, Венгрии и Югославии. Руководителем белорусской группы утверждена Екатерина Копелева. «Но я никогда не была за границей, — встревожилась Катя. — И опыта руководства группой за рубежом у меня нет». «Вот вы его и приобретете. И все у вас получится, Екатерина Ивановна. Не сомневайтесь», — заверили ее в обкоме.
Знакомство с группой происходило в Минске. Кроме двух девушек, одни парни. Причем все — мелиораторы. Глянула Катя на их веселые лица, на которых отпечаталось неслабое вливание накануне, и с грустью подумала, что хлебнет она с ними горя по полной. Но виду не подала. Пока ехали к поезду, обдумывала тактику действий.
Расселилась братва в вагоне и тут же зашаркала молниями дорожных сумок: надо определить ресурсы.
«А теперь, дорогие мои, — загремел Катин голос, — вы добровольно сдадите мне спиртное. До единой бутылки. Выдавать буду лично по мере необходимости».
Куда делась милая девушка с чудными косами до пояса? Лучистый взгляд внезапно потяжелел и стал отчужденным, брови сдвинулись, в голосе металл...
«А если не сдам, что будет?» — чей–то игривый голос из дальнего угла. «Высажу из вагона немедленно. У меня есть на это право». Спиртное сдали все и всё. Парни подхватили две тяжеленные сумки и отнесли в Катино купе.
Назавтра к ней подошел молодой человек и, пожав ей руку, сказал: «Я восхищаюсь вами, Екатерина Ивановна. Вы действовали, как железный комиссар из «Оптимистической трагедии», усмиряя разнузданную матросню». «Теперь будет на кого опереться», — подумала Катя. Она ошиблась. У молодого человека была своя функция...
Впрочем, искать персональную опору Кате так и не понадобится. Отношения с группой у нее сложились наилучшим образом. И когда их зарубежное турне завершилось, она прощалась с ребятами, как с хорошими друзьями.
Центральный комитет белорусского комсомола — третья глава из жизни Кати Копелевой (1980 г.). Вначале Катя была в музейной группе, а потом — в отделе пропаганды и культурно–массовой работы. Дело и привычное, и любимое. Да и масштаб не чета областному — вся республика.
Случившаяся катастрофа на Чернобыльской атомной станции — для Кати как открытая рана. Чернобыльская программа стала и ее программой жизни. А это — и бесконечные поездки известнейших музыкантов по чернобыльской зоне (только в этом году их было более двадцати). И рождественские ёлки для детей из пострадавших районов. И международная социально–творческая программа «Славянское братство без границ». И многочисленные Лагеря дружбы. Катя, как всегда, отвечала за «творческое обеспечение».
Но если бы она исполняла только то, что входило в ее обязанности, — это была бы уже не Катя Копелева. Она из породы тех людей, которые не ищут дела, а дело находит их. Как–то в начале 90-х позвонила ей знакомая из Гомеля. Столько горестей обрушилось на бедную женщину! Муж ушел из семьи, маленький ребенок болеет, оставить его не на кого. А старший в Боровлянах, в детском онкологическом отделении. Умоляет Катю навестить малыша.
Когда Катя глянула на этих несчастных деток — что–то оборвалось у нее внутри... После «химии» ребенку надо горячее молоко, а согреть его не на чем — не было в отделении даже плиток...
Еле сдерживая себя, чтобы не расплакаться, Катя вернулась в свое общежитие. Ночь не спала, а утром она знала, что надо делать. Катя обладает даром убеждения. И ей никто ни в чем не может отказать. По ее предложению ЦК комсомола, Фонд мира, который возглавлял тогда Марат Егоров, Детский фонд (Владимир Липский) перечислили средства на специальный счет. Облпотребсоюз, помимо всяких лимитов, дал им возможность приобрести для детского онкологического отделения холодильники, телевизоры, пылесосы, плитки, ковры (в тот период эти товары купить было весьма сложно).
Борисовская фабрика выделила (конечно же, за деньги) пианино. А директору Бобруйского училища декоративно–прикладного искусства Ларину Катя поведала обо всем, что видели ее глаза в больнице. В Боровляны он съездил сам, после чего определил самым даровитым старшекурсникам задания. Они же стали и дипломными работами.
Талантливые выпускники театрально–художественного института Лада Счастная и Володя Качан превратили 4 тоскливых больничных коридора в произведения искусства. Весна, лето, осень и зима прописались в отделении. Да настолько ярко, зримо, что и словами не описать. Лада Счастная за эту работу стала лауреатом Ленинского комсомола Беларуси.
Пока я слушал Катин монолог о жизни, судьбе, душе, о том, какой след на земле останется после тебя, пожалуй, раз семь ее перебивали телефонные звонки. Звонил Эдуард Ханок, звонил Володя Прокопцов, звонили из Министерства культуры, из филармонии и еще, еще... Катя Копелева по–прежнему нужна всем, как и 50 лет назад. Подумать только: полвека не функционировать, а полноценно служить комсомолу верой, правдой, душой и талантом человеколюбия! И пусть не совсем по душе мне выражения: человек–легенда, человек–символ, но Катя Копелева — исключение. Она — и человек–легенда, и символ комсомола. Того, чье столетие отмечалось в октябре. Живи, Катя, долго! Ты так нужна людям.
