Любовь, унесенная войной

Что любопытно, женщины запомнили войну не так, как мужчины...
Что любопытно, женщины запомнили войну не так, как мужчины. Мужчины могли подробно рассказать о каждой боевой операции, но то были лишь факты, точные и сухие. А вот женщины умели передать атмосферу событий так, что порой казалось, будто я сама в них участвовала. Особенно когда беседовала с Антониной Дмитриевной Любченко.

Приехала я к ней в Котовск, под Одессой, ранней осенью. Захожу, а хозяйка давит виноград. Вся кухня заставлена большими корзинами, доверху заполненными фиолетовыми гроздьями «изабеллы». Давила она ягоды руками, никаких приспособлений для этого не было. Я тут же присоединилась к работе. Сладкий ароматный сок медленно сочился сквозь пальцы, и также медленно и плавно лился певучий украинский говорок моей замечательной собеседницы.

Родилась Антонина Дмитриевна неподалеку от здешних мест в семье сельского интеллигента — в День Красной Армии, 23 февраля. Если в детстве, случалось, проявляла слабинку, отец, убежденный коммунист, увещевал: в такой день родилась, значит, и характер должен быть твердый, боевой. Поэтому, когда услышала по радио о начале войны, тут же побежала в военкомат. В армию 16–летнюю девчонку не взяли, однако зачислили на курсы инструкторов по подрывному делу. Через год забросили самолетом за линию фронта в партизанскую бригаду Заслонова, где ее назначили командиром группы таких же, как и она, девчонок–партизан.

За три дня «виноградных» бесед и клавиши моего магнитофона, и кассеты, которые надо было менять, тоже стали сладко–липкими. И все это время я вместе с Антониной и ее девчонками ползком пробиралась к железнодорожному полотну, руками разгребала мерзлую землю под рельсами, осторожно закладывала мину, каждую секунду боясь неожиданного взрыва. Уходила в разведку в фашистское логово, откуда могла и не вернуться, дремала после изнурительного боя возле лесного костра, попав тяжело раненной в плен, теряла сознание под пытками. И безмерно радовалась, когда побег из плена удался!

Когда моя собеседница, рассказывая о партизанских буднях и боевых друзьях–товарищах, упоминала имя Саши Соловьева, было видно, что это имя ей особенно дорого. Я стала расспрашивать. Думаю, дальше лучше всего привести слова самой Антонины Дмитриевны.

«Саша Соловьев был очень красивый. Блондин. Глаза голубые–голубые. Высокий — я по сравнению с ним — дюймовочка. Беззаветно храбрый! Мне казалось, для него не существовало страха. И честный очень. Общий любимец... Сам из детдома. Окончил летное училище. Когда во время боя его самолет загорелся, раненый Саша выпрыгнул с парашютом, но попал в плен. Позже сумел вырваться из неволи и оказался в отряде Заслонова.

Осенью 42–го мы с боями уходили от фашистских карательных экспедиций. Немцы бросили против партизан огромные силы. Я только что попала в отряд. Никого еще не знала. И вдруг подходит ко мне парень и со словами «поднесу пока...» берет мой вещмешок. Так и носил.

Однажды получаем приказ от командующего зоной — всем выходить за линию фронта. Заслонов с этим категорически не согласился: считал, нельзя сворачивать с таким трудом налаженное дело. Он как раз отправился в другой район готовить базы к зимовке. А перед нами встал вопрос: уходить или остаться. Помню, сначала подойду к одной группе — послушаю, что они решают: уходить или дожидаться дядю Костю, потом — к другой. Тут Саша предлагает: «Присоединяйся к нам!» Отвечаю: «В том случае, если вы не пойдете за линию фронта!» Обидно и стыдно — только забросили в тыл, и я, ничего не сделав, возвращаюсь. «Подумаем, посоветуемся!» — отвечает Саша. Его друг Андрей Агеев услыхал разговор, проходит мимо и так, чтобы мы слышали, напевает что–то про Стеньку Разина и погромче: «Нас на бабу поменял!..» Саша — ему: «Девушка не боится. Что же нам тогда раздумывать? Как хотите, а я остаюсь!» «Ну, раз ты остаешься, то и мы», — поддержала его группа. И с того момента Саша начал опекать меня по–настоящему.

Нас все больше и больше притягивало друг к другу. Только редко удавалось побыть вместе — то он на задании, то я... Когда встречались — говорили, говорили, даже не помню о чем, наверное, просто, чтобы голос друг друга слышать. Бывало, дядя Костя подойдет, обнимет обоих за плечи: «Эх, ребята! Ну и свадьбу отгрохаем после победы!» А мы–то и поцеловались только, когда уже виделись в последний раз.

...Саша провожал меня на задание. Дорога предстояла длинная. Чтобы не устать, какой–то отрезок пути я ехала на лошади. Потом мне надо было идти через болото. И вот сел Саша на лошадь, чтобы отвести ее назад в отряд, и говорит: «Иди сюда! Я тебе что–то скажу на ухо!» Подхожу, а он меня подхватил и поцеловал. Я почему–то подумала, что это в последний раз. И Саша вдруг прошептал: «Мне кажется, я тебя больше не увижу...» Но я–то вернулась... Задание было не очень сложное. Из отряда, базировавшегося в Медведково, прислали записку, что придумали новую мину. Дядя Костя и послал меня посмотреть, опробовать ее. Конструкция оказалась удачной. Радостная возвращаюсь в Риндево, а отряда там уже нет. Встретил меня Андрей Агеев — дядя Костя специально оставил его, чтобы проводить в Куповать. Андрей выглядел печальным. Увидел меня, начал плакать: Саша погиб в Янове, когда громили полицейскую управу. Мы пошли на его могилу... Утро раннее. Снег белый–белый — первый, ночью выпал. И наши черные следы. На могиле — припорошенная фуражка с голубым околышем, таким, как Сашины глаза...

Это было 5 ноября. Назавтра к
вечеру добрались до Куповати. Пришли, а там торжественное собрание, посвященное октябрьским праздникам. Я доложила, что мина хорошая, и... расплакалась. Дядя Костя подошел ко мне: «Завтра пойдут громить управу в Алексиничах. Там как раз должны базироваться те полицаи, что участвовали в яновском бою. Если хочешь, можешь пойти с ними». Вообще–то девушек на такие операции не брали. Но здесь для меня сделали исключение.

С тех пор, мне кажется, я неосознанно ищу в людях Сашины черты. Не во внешности — в характере. Его честность, смелость, мужскую выдержку».

Вот такая история любви. Похожа на тысячи других, случавшихся в разные времена. И вместе с тем особенная — любовь, унесенная войной.

Муза ЗАСЛОНОВА, Минск.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter