За Мишей в роддом никто не приехал. По случаю его рождения не открыли шампанское, не обзвонили десятки друзей и родственников. Не было споров о выборе всего самого лучшего: коляски, кроватки, костюмчика... На второй день жизни, когда другие, причмокивая, наслаждались маминым молочком, Мишина мама попросила ее не беспокоить. У нее болело разбитое сердце: привязать любимого к себе ребенком так и не получилось. «Бесчувственный мерзавец» все же не ушел от жены и вообще перестал звонить и появляться. На третий день мама исчезла. Даже не попрощавшись. На память о ней остался лишь автограф, подтверждающий полное и добровольное отречение от крохотного Миши.

Затем его ждал переезд на постоянное место жительства. Там было много детей. Суета. К нему подходили добрые, но уставшие женщины, которые почему–то им не восхищались. Не целовали крохотные пальчики и пяточки. Они следили только за расписанием и порядком. Это был Дом ребенка. Но одна тетя, Наталия Юрьевна, заметила, какие у него особенные глаза — полные тоски и горя. И догадалась, что ему не хочется жить. Однажды Наталия с испугом подхватила разрывавшегося от крика Мишу на руки и прижала к себе. Увы, слишком поздно... Миша захрипел, а потом и вовсе замолк. В четыре месяца он умер от... инсульта.

«Я не могла смотреть, как умирают детские души...»

Институт приемной семьи начал зарождаться в нашей стране только в 1999 году. Тогда 26–летняя Наталия Янушкевич — та самая тетя, на руках которой умер малютка Миша, — стала одной из первых приемных мам: «Я поняла, что больше не смогу работать в Доме ребенка и смотреть, как умирают детские души. Как в прямом, так и в переносном смысле. Представляете, совсем крохотные малыши до трех лет погибают от инфарктов, инсультов и других страшных диагнозов. А по сути — от тоски. От того, что недополучали самого важного в их возрасте: тепла, нежности, внимания, искренней индивидуальной заботы...» Да, как бы ни старались в домах малютки, на всех любви не хватает. У детей с инвалидностью шансов еще меньше, чем у других...

Сегодня Наталия Янушкевич — не только теоретик в области педагогики с двумя высшими профильными образованиями, но и опытный практик: вместе с мужем Андреем стали родителями для девяти детей, из которых трое — особенные. Первую — 5–летнюю Леру (имя изменено. — Авт.) — Наташа привела из интерната, где часто навещала своих бывших воспитанников. И поставила жениха Андрея, по сути, перед фактом: «Мне очень нужна эта девочка. И я ей. Иначе она может погибнуть...» Уговаривать не пришлось.

Несмотря на лавину испытаний, Наталия вспоминает те времена с удовольствием: «Это была наша первая победа! В интернате у девочки стоял диагноз олигофрения в степени дебильности. Оформив опекунство, я просто выбросила ее медицинскую карточку. Как будто ее и не было! А позже никто из врачей никакой олигофрении у Леры не нашел. Конечно, перед этим я целый год целенаправленно и терпеливо занималась с малышкой дома. Ведь в 5 лет уровень ее развития был лишь на два!.. К моменту оформления новой медкарты у нас оставались проблемы, требовавшие помощи лишь логопеда и окулиста. Правда, еще обнаружилась серьезная патология почек, которая поднимала внутричерепное давление и соответственно тормозила обучение. И тем не менее Лера очень неплохо успевала в школе! Позже еще выяснилось, что девочка унаследовала от матери склонность к психическому заболеванию, выражавшемуся в потребности бродяжничать. Нам неоднократно приходилось ее разыскивать, даже с милицией. Однажды ушла ночью полуодетая и босиком...»

Наталия не отрицает: были моменты, когда казалось, что взвалила на плечи непосильный груз. Друзья и родственники выражали только недоумение. Но семья Наталии Янушкевич справилась и с этим. Через 3 года после оформления опеки над Лерой у Наталии и Андрея родился собственный сын Федор. А значит, любви стало еще больше.

Результат? Сейчас 22–летняя Лера работает в минском кафе, самостоятельно себя обеспечивая. Получила специальность. А недавно отметила новоселье, переехав жить в отдельную государственную квартиру.

Воскресшая

Однажды Наталию попросили помочь подыскать семью для 8–месячной крошки. Ее оставила в роддоме 18–летняя мама, которую врачи убедили, что... «такой ребенок вам не нужен». Парадокс: родную маму отговорили, а вот чужая очень требовалась! Мать девочки возвращалась в больницу, но ее ни разу не пустили...

Лере было 12, а сыну Феде — 4, когда Наталия, работавшая дефектологом в одном из детских садов, пришла посмотреть на Настю: «Я поняла, что такому младенцу я родителей не найду... Инвалид с серьезными отклонениями. В диагнозе: врожденная генетическая патология — синдром Аппера. Это порок развития черепно–лицевой области и иная костная деформация. У Насти были сросшиеся пальчики на руках и ногах. Причем срослись не только ткани, но и некоторые кости. Из–за очень крупного черепа врачи вписали ошибочный диагноз — гидроцефалия (водянка головного мозга). В результате лечения отсутствующей болезни у девочки начало страдать сердце. Врачи утверждали: не протянет и года. А в глазах малютки читалась мольба: «Заберите меня отсюда!»

Для себя решение я приняла сразу. И забирать было куда: к тому времени мы построили собственную трехкомнатную квартиру. Но переживала, что могут испугаться дети. Как же я была удивлена их реакции! Увидев Настю, Федор просто заликовал: «У нас будет жить инопланетянка!» Настя действительно очень была похожа на пришельца из фильма. А муж просто поднял малышку на руки и обнял. Тогда 8–месячная Настя не только не сидела — почти не двигалась. Я даже не надеялась, что в ближайшем будущем она будет ходить...»

Буквально через две недели после того, как девочку привезли домой, выяснилось, что Наталия снова беременна. Это было такое счастье! И дела у Насти пошли на поправку. Не зря, видимо, в переводе с греческого Анастасия означает «воскресшая».

Однажды Наталии захотелось разыскать настоящую маму девочки и рассказать об их достижениях. Но и тут возникли проблемы: социальные педагоги категорически отказывались давать ее координаты, дескать, не следует... травмировать и так перенесшую стресс мать. Но Наталия ее все же нашла. Мама Лена искренне была удивлена, что девочка еще жива, и тут же примчалась. Плакала, целовала дочурку, а через полчаса уже и не замечала ее необычной внешности. Любила!

Чем закончилась история? Родная мама вернула себе малышку. Многие врачебные диагнозы, поставленные Насте, не подтвердились, а прогнозы вовсе не сбылись. Лена вскоре рассталась с мужем — отцом девочки, который был не готов «растить урода». О нем уже никто и не вспоминает. Сейчас Настя с мамой живут в Англии: Лена вышла замуж за иностранца. Девочка прекрасно учится, играет на скрипке и танцует в балете. Скажете, чудеса? Возможно. Но на них способна любовь!

Наши двери открыты

Эта история легла в основу проекта «Семья для каждого ребенка». Она же стала поводом для принципиального пересмотра позиции медиков–акушеров, которые прежде странным образом ограждали молодых матерей от «ненужных трудностей». В результате все меньше у нас отказов от детей, в том числе с инвалидностью. И если в 2001 году в стране было зарегистрировано 552 согласия родителей на усыновление их ребенка, то в 2005–м — 349, а в 2011–м — всего 126. Хотя руководитель проекта Ирина Логвин с сожалением признает: до сих пор бывает, что матерей уже в роддоме подталкивают отказаться от ребенка с тем или иным тяжелым диагнозом.

В Московском районе Минска лишь каждый третий ребенок–сирота с особенностями психофизического развития попадает на воспитание в семьи, а с инвалидностью — только каждый 25–й. Но страх можно преодолеть! Управление образования администрации Московского района при поддержке представительства Международного детского фонда сегодня реализует проект «Необычные дети в замещающей семье». Специальные тренинги и семинары помогут преодолеть трудности тем, кто уже стал приемными родителями, а также всем тем, кто об этом мечтает. Любовь лечит раны. Даже самые тяжелые. Осталось научиться искусству ее дарить!