Александр Глеб уже не тот паренек с ясным и чистым наивным взглядом, как говорят, глаза нараспашку, который только привыкал к славе, впитывал ее по капельке, не верил ей, немного хмелел и искренне хохотал, поражаясь своей популярности у женщин и журналистов. Вообще, внимание к конкретной персоне со стороны женского пола и прессы (не потому ли, что женщины и журналисты, как правило, одинаково жестоки и циничны?) — верное мерило популярности, оно, как барометр погоду, с точностью до деления предсказывает твой рейтинг.В декабре 2001–го после нескольких первых и довольно робких еще поединков в основе немецкого «Штутгарта» Саша прибыл на рождественские каникулы в Минск и встретился с корреспондентом газеты «Прессбол», где автор в те времена имел честь работать. О неприхотливости того Глеба можно судить по месту нашей встречи — мы беседовали... в Доме быта, на подранных дерматиновых пуфиках у зала стрижки. Вы можете представить себе эту картину сегодня? Несколько человек за время разговора подошли, посмотрели и спросили... нет, не автограф, а кто последний к цирюльнику. Глеба никто не знал. Да и как можно было угадать в этом сухом и угловатом юноше будущего гения игры?
«Кто такой этот ваш Беленький?» — искренне недоумевал тогда Глеб, поражаясь настойчивости и дотошности комментариев заместителя главного редактора «ПБ», которые среди коллег–журналистов стали притчей во языцех. Ильич всегда мастерски умел набрасывать аркан на белорусских легионеров, сеансы общения с которыми проходили ежедневно и в формате едва ли не семейных чайных бесед по телефону. Вырваться из его когтей не могли даже такие мастера эпатажа, как Тумилович и Хацкевич, а вечный молчун Белькевич становился вдруг красноречивее Цицерона. Куда уж тут юному Глебушке, как любовно называли его болельщики, когда даже Вася Баранов, праздношатайка и буйного к тому же поведения, стоял у телефонной трубки по стойке смирно, как солдат пред генералом, когда Беленький, услышав о нежелании Васи говорить с ним, рявкнул так, что завибрировала мембрана: «Старик, ты что, офигел, это же я, Беленький?!» Это уже потом Глебу стали звонить все подряд — и жук и жаба: спрашивать о любви, сексе, автомобилях, лезть ему в душу, надоедать по любому поводу. А тогда все было по–другому, и он звонкам Беленького раздражался больше в шутку, с неизменной лукавой улыбкой на лице, ибо понимал: его признали...
Глеб обижался, когда на его невинные чудачества, свойственные юношеской непоседливости, реагировали неадекватно, когда их не понимали и записывали в колонку «непрофессионализма и разгвоздяйства». Не забуду, как в программе «Не только о футболе», в канун нового, 2004 года договорились с Глебом похулиганить в эфире. Неделю ездили за ним с камерой, юморили, «приставали» к девушкам, делали из него не зашоренного спортсмена, скроенного по устоявшимся извечным лекалам — голы, очки, секунды, — а нормального парня, которому не чужда жизнь во всех ее проявлениях. Ольга Барабанщикова, Евгения Павлина, Светлана Рудалова, Алеся Чернявская — вот неполный список тех, с кем флиртовал на камеру Саша. Итог — нагоняй автору от верхушки канала: «Это что за новогодний Глеб такой?» — возмущалось начальство и топало ногами, и неприятности у самого Саши: юмор оценили далеко не все.
Он очень расстраивался, когда болельщики в открытую обвинили его в том, что молодежная сборная не сумела победить в домашнем матче за выход в финальную часть чемпионата Европы–2004 поляков. А потом в ответном поединке выдал такую игру, что президент польской федерации футбола схватился за голову и заорал, что этот парень — виртуоз, что в Польше таких не видели лет 50! А в первом же матче финального турнира его гол принес белорусам победу над будущими чемпионами — итальянцами.
Подними глаза в рождественское небо, загадай все то, о чем мечтаешь ты. Не думаю, что Сашины мечты сильно отличаются от тех, которые витают в наших с вами головах. На крыльях мы уносимся в облака и видим сборную Беларуси в финальной стадии чемпионата Европы. Крылья эти нам неизменно подрезают: то обстоятельства, то рок, то еще черт знает какая сволочь с острыми ножницами. Плюхаемся мы в море разочарований и пытаемся спасти свои надежды, барахтаемся, хватаясь за соломинку иллюзий, не желая понимать, что на щепке этой спасательной может разве что муха верхом прокатиться.
Пессимисты говорят: как с быком ни биться, а молока от него не добиться, и Беларусь никогда не сможет войти в когорту топовых команд, стать в один ряд с мажорными футбольными толстопузами вроде Италии, Франции, Германии. Кислый взгляд на жизнь, будто сквозь мутное занесенное снегом окошко. Да, есть вариант, он отнюдь не исключен, что и нынешний отборочный цикл вновь принесет нам разочарование, но думать об этом накануне старта совсем не хочется. К лешему весь минор, дайте помечтать! Греция, в конце концов, смогла стать чемпионом Европы, а это — сенсация почище говорящей собачки, не говоря уж о том, чтоб с быка молока поиметь.
«В рог согну и узлом завяжу», — сказать и рубануть кулаком по столу. С таким настроением надо выходить на матч с Албанией. И с Голландией, и с Румынией, и со всеми остальными. Чтобы пар из ноздрей и огонь из–под копыт. Потому что никто не будет нас уважать, если мы сами не научимся уважать себя. Американцы, которые, говорят, мыслят стереотипами, частенько выстраивают лесенку к Олимпу, нехитрый логический ряд симпатий и предпочтений, своих восхищений: ты великолепен, ты — Элвис, ты — Бог! Очень хочется, чтобы футбол сегодня и во все остальные дни в исполнении Глеба и сборной был не хуже, чем рок–н–ролл великого Элвиса. Чтобы он тоже был божественным...
