Визит первых лиц Советского Союза в какую-либо точку страны всегда был неслучаен. Часто он означал либо старт новой политической или идеологической кампании, либо важные перемены, которые должны были произойти в месте визита. Иногда это было начало строительства или пуск в эксплуатацию какого-либо нового промышленного объекта, новый экономический эксперимент и т.д. Визит М. С. Горбачева в Куйбышевскую область и Тольятти в апреле 1986 года имел большое значение не только для города, но и для страны в целом. Новый Генеральный секретарь КПСС озвучил важные перемены, которые готовила партия в деле управления СССР. Справедливости ради стоит сказать, что с высоких трибун эти перемены были провозглашены незадолго до визита Горбачева, на XXVII съезде КПСС, состоявшемся в марте 1986 года.
Одиннадцатая пятилетка не принесла серьезных экономических успехов. Наоборот, она показала увеличение отставания от стран Запада, вступивших в информационную эру, основанную на широком внедрении персональных компьютеров, промышленных роботов, мелкотоварных высокотехнологичных производств. XXVII съезд фактически признал отставание в новых ключевых отраслях экономики. Чтобы его ликвидировать, был принят комплексный план развития советской экономики до 2000 года, который вошел в историю как программа «ускорения». Программой предполагалось за счет внедрения новых технологий добиться прогресса во всех значимых отраслях советской экономики — от машиностроения до сельского хозяйства — и вывести ее на новый качественный уровень, соответствующий передовым экономикам Запада.
Согласно программе «ускорения» за 15 лет предстояло сделать столько же, сколько за 70 предыдущих, что предполагало напряжение всех сил страны.М. Горбачев:
— Кто-то наверняка полагает: съезд провели, решения приняли, и теперь все войдет в старую колею. Но ведь, товарищи, старая колея куда ведет? Совсем не туда, куда призывают решения партии.
После съезда, опять же по устоявшейся традиции, новый лидер партии должен был рассказать о ее решениях народу. Местом для разговора М. С. Горбачева с гражданами стала Куйбышевская область. В Тольятти 8 апреля 1986 года на встрече с трудящимися Волжского автозавода и города генеральный секретарь КПСС впервые широко озвучил ранние идеи перестройки. Перестройка предполагала масштабные экономические эксперименты, связанные с полным или частичным переводом предприятий на самоокупаемость и самофинансирование, в рамках пока что еще государственного заказа. В какой-то степени это было возвращением к временам НЭПа. Но продиктовано оно было не желанием вернуться к ленинским принципам управления экономикой и государством, как об этом часто говорилось в то время, а гораздо более прозаичными соображениями. На фоне стагнации экономики в СССР начал уменьшаться приток валюты, что ставило под угрозу планы дальнейшего роста. Перевод предприятий на самоокупаемость давал шанс на развитие наиболее эффективным из них (то есть рентабельным). К числу таких относился и Волжский автозавод, уровень рентабельности продукции которого, по данным некоторых исследователей, насчитывал сотни процентов.
Традиционно в СССР приоритетной поддержкой государства пользовалась тяжелая промышленность, особенно ее оборонные отрасли. Результатом такой политики стало существенное отставание гражданских отраслей экономики не только от лучших мировых производителей, но даже от увеличивающихся требований внутренних потребителей. Середина 1980-х годов была отмечена острым дефицитом продовольствия и товаров народного потребления, особенно в провинции. Граждане СССР содержали самую крупную в мире сухопутную армию, но не всегда могли себе позволить поставить на стол мясо или колбасу. Наблюдались перебои в снабжении молоком и маслом...
«Мы должны придать больше динамизма развития всем сферам жизни советского общества. Имеется в виду и наша экономика, социальная и духовная сфера, и политическая система», — однако те, кто слушал выступление М. С. Горбачева, да и он сам, вряд ли представляли себе в апреле 1986 года, чем уже через пять лет обернется попытка масштабного и ускоренного реформирования столь сложной социально-экономической системы, как Советский Союз.
Дмитрий ЯНЧАРУК.
— Экскурс в историю показывает, что наша перестройка замышлялась и планировалась США еще в конце 1940-х — начале 1950-х годов. В дальнейшем план по разрушению СССР постоянно совершенствовался и дорабатывался. Джордж Буш — старший, будучи президентом США, говорил: «Успех в борьбе против коммунизма не означает, что работа ЦРУ завершена». А в бытность директором последнего обратил внимание своих подчиненных на члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева. Со временем, вероятно, будет снят покров и с этой истории.
Во всяком случае, я считаю, что Горбачев — это не случайность, он олицетворение советского мещанства, взошедшего на вершину власти. Важнейшая родовая черта мещанина в политике — казаться, чтобы быть.
Но сколь бы чудовищным ни был эксперимент над народом, получивший кодовое название «перестройка», некоторые положительные моменты он с собой принес. Например, превратил основную массу людей в самостоятельных экономистов, политологов, юристов и просто мудрецов универсального профиля. А пред- и послеповоротные времена заставляют читающую публику становиться специалистами в других областях. Политическое значение референдума 17 марта 1991 года не исчерпано и сегодня. Союз Беларуси и России как раз и показывает путь единения стран и народов. Ведь мы не пошли по пути повальной приватизации, избежав разгула олигархата со всеми вытекающими последствиями. И видим сегодня, к чему подобное может привести.
Перестройка была первым опытом «цветных технологий» войны, при которой главное оружие не армия и мужество, а подлость, измена, самое бесстыжее вероломство, трусость и предательство. Печально, но надо признать, что в обмане участвовали и люди, беспредельно верившие по традиции, воспитанной партией, своим вождям и лидерам. А когда опомнились, было уже поздно.
ФОЛЬКЛОР
После речи Горбачева в Тольятти народ тут же сложил частушку:
Мне в постели показали
Новое движение:
То ли это перестройка,
То ли ускорение!
МЫСЛИ ВСЛУХ
«Перестройка, мать родная,
до чего ж ты довела.
Скоро будем, как Даная,
все — в чем мама родила».
Вряд ли можно назвать это явление «первой цветной революцией», на что делают упор некоторые современные исследователи. Однако то, что в ней просматривались элементы отработанных со временем и ныне запущенных на полную мощь «цветных» технологий, — не вызывает сомнений.
Я хорошо помню ту эйфорию, которая явственно охватила советское общество во второй половине 1980-х. Ожидание счастья, буквально витавшее в воздухе. Ушли в прошлое черные рамки и «медицинские заключения» в газетах и журналах, на улицах перестали вывешивать флаги с траурными лентами. Приход моложавого, с характерно-округлой южной речью Генсека поистине был сродни чуду.Что говорить, даже мы, аполитичные младшеклассники, играли «в Горбачева и Рейгана», обсуждали встречи в Рейкьявике и на Мальте, а красный фонарь в чулане школьного фотокружка звали «прожектором перестройки». Появилось понятие «первой леди», расцвел и стал по-настоящему смешным и острым КВН, зазвучали пластинки Modern Talking и кассеты Игоря Талькова.
И даже свиридовское «Время, вперед!» загремело новыми нотами. Время, казалось, действительно устремилось в будущее. В Минск приехала выставка «Информатика в жизни США» — в декабре 1988-го я с одноклассниками три часа простоял в очереди на нее в только-только выстроенную «ромашку».
Спустя два года те же три часа мы выстаивали уже с мамой: в первый в СССР и потому немыслимый «Макдональдс» на Пушкинской площади в Москве. Но уже к тому времени становилось все более понятно: что-то не так. В службе размещения гостиницы «Россия» нам очень не рекомендовали брать самую престижную, с окнами на Кремль, западную сторону. Потому что именно под теми окнами уже с полгода смердел омерзительнейший палаточно-коробочный городок — с шахтерами, бомжами, беженцами, диссидентами, нищими, попрошайками и бог весть еще кем…
Сейчас, по прошествии трех десятилетий, острота восприятия того времени значительно притупилась. Собственно, признай Горбачев ошибочность своих экономических реформ и опрометчивость расчетов на дружбу с Западом, наверное, отношение к нему и в те годы не упало бы до откровенно бранного. В конце концов, перестройка принесла и немало хорошего. Замечательную и недоступную прежде литературу, более широкие возможности для самореализации, конец войны в Афганистане. Правда, с хорошей литературой хлынул и поток порнографии, часть кооператоров оказалась коррупционерами и рвачами, взамен же Афгану вспыхнули «очаги» и полилась кровь уже на советской земле.
Но Михаилу Сергеевичу и его перестройке, как мне представляется, удалось сделать, пусть и невольно, очень важное и благое дело. А именно: дать сверхмощную прививку от вируса политических авантюр и иллюзорно-сладких перемен. И эта вакцина в Беларуси по сей день эффективно работает у большинства тех, кто жил в то время и помнит его. И потому перестройка — не просто часть нашей истории. Это еще и грандиознейший ее урок. Который в нашей стране, к счастью, пошел впрок.Максим ОСИПОВ.
osipov@sb.by
