В мою бытность пионеркой я проводила каждое лето, где и положено таким ребятам, — в пионерлагере. И было у нас там много интересных занятий — от уборки территории до похода в туалет. И последнее дело было обставлено таким образом, что становилось главным, так что мы строили план номер один и организовывали это мероприятие с особой тщательностью. Дело в том, что необходимое каждому цивилизованному человеку заведение находилось вдалеке от всех корпусов, и это было единственно верное его геоположение, потому что иначе никак. Маленький, щедро обсыпанный хлоркой сарайчик с пятью дырками в бетонном полу для девочек и с такими же пятью за кирпичной стеной, то ли побеленной, то просто обросшей той же хлоркой, для мальчиков, источал такой запах, что за несколько метров до мы вдыхали полезный сосновый воздух, ради которого родители и отправляли нас в “Солнышко”, а после неслись внутрь “тубзика”, стараясь успеть, пока кислород в легких еще работал, а потом пулей назад — в лес. На подходе к заведению всегда стояла горстка детей, это было место, чтобы отдышаться. Все! Дело сделано, можно запросто забыть про страшные мгновения. Утрешь слезы, которые проступали от хлорки, и бежишь по аллее пионеров-героев. Какие наши беды! Мы любили походы. В походах можно было отлучиться за куст, и это было совершенно правомерным поступком. Но в лагере за такое ругали и даже обещали вынести на обсуждение совета отряда. А кому хочется стоять и краснеть перед тремя десятками веселых ребят, которые и сами с усами, но словили же только тебя. Вот мы и группировались, подстраивая свои желания под коллектив, потому что в одиночку идти в “белый домик”, как мы ласково называли хлорный туалет, никто не хотел. Было это еще и потому неприятно, что далеко. Почти на окраине лагеря, как я сказала.
На ночь мы рассказывали друг другу страшные истории. Звездой была Людка, она воспитывалась в детском доме и знала этих историй два миллиона, видимо, там они хорошенько практиковались в травле страшилок. Людка придумывала их так быстро и ловко, что не было никакой возможности просто лечь и уснуть, обязательно дослушаешь и про красное пятно на стене, и про медсестру с того света. Чем страшилки хороши, так это тишиной. Воспитатель уже несколько раз утихомирил палату мальчишек, которые гоготали во весь голос, видимо, собирались ночью прийти и намазать нас пастой, а у нас в спаленке хотя и пятнадцать человек, а благодаря Людиному профессиональному полушепоту — тишина. В это вечер Людка рассказывала про маньяка, которого якобы видела рядом с белым домиком. Страшно, аж жуть, потому что привязано к реальности. Она будто бы видела мужчину в плаще с огромным ножом в лесу.
— Девочки, а вдруг мы сейчас в туалет захотим?
— Ой, я уже хочу.
И мы послали к воспитателю гонца с запросом разрешить нам всем вместе выйти, но разъяренная плохим поведением отрядных парней педагог не поверила, подумала, что мы затеваем очередную провокацию.
— В постель!
— Что в постель?!
— Все в постель! Когда я вас уже уложу, наконец, — чуть не плакала воспиталка.
Ничего не оставалось делать, как лечь и уснуть. И вот просыпаюсь я посреди ночи, ну как, уже светает, и понимаю, что мне срочно нужно бежать! Но страшно так, что и словами не передать. Зажатая между двумя чувствами, которые обычно не оставляют человеку выбора — страхом и естественным позывом, я
борюсь недолго, а после делаюсь бесстрашной и пулей выбегаю в коридор корпуса, открываю деревянную щеколду и понимаю, что так боюсь, что до белого домика уже не добегу. Но в этот момент невероятная звериная злость на жизнь и все эти обстоятельства поднимается изнутри и я иду прямо в сторону аллеи пионеров и делаю остановку возле одного из бюстов. Тихо, ночь, пахнет влажной хвоей и вдруг... шуршание. Срываюсь с места прямо как есть и вижу две фигуры, прижавшиеся друг к другу.
— Ой!
— Ой!
Наша воспиталка отпрыгнула от физрука.
— Ты что здесь? Почему не спишь?
— Наталья Игоревна, это вы? А я в туалет ходила. А вы почему...
Воспитательница сделала строгое лицо и торжественно на всю аллею заявила:
— Мы с Аркадием Станиславовичем дежурим этой ночью!
Пионеры-герои смотрели бесстрашно в светлеющее небо. Я шла, улыбаясь. На завтра у нас в палате появилось ночное ведро, а я никому не рассказала про дежурство нашей воспитательницы, как чувствовала, что мне захочется отпроситься у нее на тихий час, чтобы сходить с Машкой и приехавшими ее навестить родителями в сельский магазин. Наталья Игоревна меня безропотно отпустила. Вот я и говорю: чем хуже и больше люди врут, тем лучше бывает тем, кто принимает эти условия игры.
А с честного человека что возьмешь?
sulimovna@rambler.ru
